Холодно. Пронизывающий ветер выдувал остатки тепла из самой глубины души. Он не высушивал слезы. Только иногда, порывами, срывал их и уносил куда-то в неизвестность.
Она сидела на железной лавочке, не ощущая холода. Просто сидела, отдавшись стихии, смотря в пространство, не видя ничего.
Теперь она могла ответить на самый важный вопрос, только теплее от этого не становилось.
Природа одарила Лену природным шармом и неземной красотой. Щедро, с лихвой. И очень рано. С тринадцати лет она начала ловить на себе восхищенные взгляды старшеклассников и заинтересованные взрослых мужчин.
Сначала ей было непонятно, почему ей, молоденькой девчонке, на рынке усатые продавцы сбрасывают цены, отцы семейств уступают место в очереди, в транспорте предлагают присесть и все, поголовно, ей как-то странно улыбаются.
Почем «фунт лиха», она узнала в десятом классе.
«Ничего особенного», - подумала она. А оказалось, что кое-что особенное все-таки было. Тот, самый первый, с ног сбивался, чтобы угодить Лене. А был он старше всего лет на пять, но уже работал. Поэтому таскал цветы, шоколадки и мороженое, катал на такси и обещал бросить к ее ногам весь мир.
Лена принимала знаки внимания с радостью, но не опускалась до пошлой благодарности. И, конечно же, задалась извечным девчачьим вопросом: «Может это настоящая любовь?»
Со стороны ухажера – может быть. А в себе она не чувствовала ничего такого прекрасного и возвышенного, о чем читала в книгах. Вот что ей откровенно нравилось – это внимание. Даже не так. Ей нравилось, что ее обожали, любили, ценили, ловили каждое ее слово и старались угодить.
Да, это ей нравилось, а вот кто ее будет всем этим окружать, особой роли не играло.
«Фунт лиха» пошел по рукам, но Лена не разбрасывалась своей благосклонностью, выбирала исключительно людей полезных. С точки зрения пятнадцатилетней девчонки, полезных.
Гриша с рынка кормил шашлыками и делился вырезкой, которую Лена заносила домой. Таксист Стасик катал ее и подружек. Глеб, мажористый толстячок, подкидывал деньжат на всякие милые глупости. Но это были ребята молодые, лет до двадцати пяти. Но в их ряды затесался еще один сластолюбец постарше. Директор школы, где доучивалась Лена.
Степан Викторович, после первой же встречи, взял на контроль успеваемость Лены. Короче, в школу она могла уже не ходить, а отметки получались вполне приличными. Не на медаль, но и не троечный аттестат. Серединка на половинку, но к обоюдному удовольствию.
Чтобы не получить клеймо безотказной веселушки, Лене приходилось кавалеров менять. Конечно, каждый последующий кавалер обожал Лену больше, чем предыдущий. И не маловажной была полезность.
Как Степан Викторович дал распоряжение «нарисовать» девушке аттестат, Лена одарила его последним свиданием и отбросила его, как использованную вещь. Он еще мог ее боготворить, осыпать комплиментами, подарками, вниманием, не смотря на то, что у него была жена и двое детей, но Лена посчитала этот этап пройденным.
- Зачем мне этот папик, если таких еще миллионы? – задала она риторический вопрос самой себе.
Лена любила себя. И еще она любила видеть, что любят ее. А остальное было не важно.
Но в сформировавшуюся картину мира судьба внесла некоторые коррективы.
Возвращалась Лена с очередного свидания во втором часу ночи. Возле ее дома творилось что-то непонятное. Толпы людей, блики мигалок, истошные крики и отборный мат. Подойдя ближе, Лена увидела машины скорой, пожарной и полиции.
- Что случилось? С чего весь сыр-бор? – спросила она у тех, кто ютился на задворках.
- Знамо что! В притоне, что во втором подъезде на первом этаже пожар случился! Их квартира выгорела и на втором этаже немного погорела. А дыма-то было! Страшное дело!
- Зараза! – проговорила Лена.
Их квартира на третьем. То, что не вспыхнула – уже хорошо, но дымом могли провонять все дареные вещи. Что-то можно было проветрить и отстирать, а как с шубой поступить, что Глеб подарил?
Лена рванулась в сторону подъезда, но ее перехватил пожарный:
- Куда? – грозно рявкнул ей прямо в ухо.
- Домой! – Лена пыталась вывернуться из цепкой хватки, - На третьем этаже я живу! В двадцать четвертой квартире!
Лену не отпустили, но хватка стала не такой жесткой:
- Семенов! Позови родственницу! Двадцать четвертая!
Из толпы вышла под свет фар пожарной машины Ленина тетя. Она была в слезах и с перемазанным копотью лицом.
- Леночка, - не сдерживая слез, проговорила она, - Леночка, папа в дыму задохнулся, а мама в больнице. Поживешь пока у нас.
- Тетя Лида, как это у вас? А квартира? – не поняла Лена.
- Пока пожар тушили, там все водой и пеной залили. Оно снаружи не видно. Сказали, огонь по вентиляции поднялся. Кухня выгорела и твоя спальня. А родители не услышали ничего и не почувствовали.
Насколько бы сильно Лена не была влюблена в себя, родителей она любила тоже. Чисто, честно и откровенно. Хотя, может быть, она любила не их самих, а ту безоговорочную любовь, которую они испытывали к ней. Но за эту любовь Лене не нужно было ничего делать. Просто быть. Просто быть их дочерью и все.
Тетя Лида не только взяла на себя заботу о Лене, но и занялась похоронами ее отца. И, конечно, здоровьем пострадавшей Лениной мамы.
Правду говорят, что здоровых людей не бывает, есть необследованные. И пусть мама Лены наглоталась не так много дыма, но какие-то, прятавшиеся до поры, проблемы с легкими усугубили ситуацию.
Реанимация, ИВЛ и кома. Таков был итог.
Тетя Лида и сама Лена бегали по врачам и инстанциям, пытаясь разобраться, как можно спасти маму Лены. Потому что приговор, который поставил врач, говорил всего лишь о сроках, которые остались.
Видя отчаянное положение и проникнувшись жалостью к убитым горем родственникам, врач намекнул, что:
- В столице есть доктор. Золотой и бриллиантовый, но у него частная практика. К нему, конечно, направляют по государственной квоте. Но, даже по квоте, это дорого!
Квоту выбил директор школы, за что Степан Викторович получил еще одно свидание, а вот с деньгами была засада.
- Четыреста пятьдесят тысяч? – Лена была в шоке, - Это только операция? А потом еще столько же, на реабилитацию, если операция пройдет успешно и не потребуется вторая?
Таких денег у нее не было. И у всех кавалеров, вместе взятых, не было.
- Что делать? – терзалась она вопросом.
«Что делать? Что делать? – ответ напрашивался сам, - Нет у этих кавалеров, значит, надо искать других кавалеров!»
Лена решила не размениваться по мелочам, и пошла сразу к главе администрации. Олег Петрович хоть и был личностью мерзкой, но о его вкусах до молоденьких девочек, знала вся область.
Первый раз в жизни Лене были безразличны слова восхищения. Она выставила ценник и сказала, зачем ей деньги. А взамен готова была отдать этому борову себя в рабство, пока ему она не надоест.
Он согласился. Сказал:
- Перевезут маму в столицу, тогда по безналу деньги переведу.
Мама Лены до больницы не доехала. Деньги, соответственно, переводить никто не стал.
Вот тогда Лена поняла, что были бы деньги, ее мама бы точно выжила.
- Любить надо не любовь к себе, - решила она, - А деньги! Когда деньги есть, все проблемы решаются!
Похоронили мать отдельно от отца. Его похоронили с его родителями, а для Лениной мамы там места не нашлось.
- Полежи, мамочка, пока тут одна, - говорила Лена на могиле, - Время придет, я с тобой рядом лягу!
Страшно такое слышать от девушки в восемнадцать лет. Только не слышал этого никто. Лена приехала одна попрощаться с мамой. А завтра в столицу, к настоящей любви! К деньгам!
Проторенной дорожкой меняла Лена свою благосклонность на билеты Банка России. Не гнушалась она и украшениями, предоставленной квартирой в центре и различного рода подарками.
- Деньги! Только Деньги! И ничего, кроме денег! – стало ее девизом и смыслом жизни.
- Деньги не предают, не изменяют, не стареют и не приходят в негодность! – говорила она в кругу таких же красавиц, коих в столице оказалось несметное множество, - На них мир держится! Сейчас, пока мы красивы и желанны, покупают нас. Потом, когда мы подурнеем и состаримся, покупать уже будем мы. Все честно! Без всяких там сопливых рассусоливаний!
А с ней никто и не спорил. У каждой красотки за спиной, в глубоком тылу, были престарелые родители, кредиты, дураки мужья и дети. И им не обязательно было знать, откуда у них на столе не только кусок хлеба, но и баночка красной икры.
А любовь? Настоящая любовь – вот она! Бумажки, золотишко, камушки. А еще квартиры, машины и банковские счета! Это честно, это четко! Это – Любовь!
Лена и раньше не зацикливалась на одном кавалере, а тут сам бог велел рвать по полной программе. Поэтому завела она сразу четверых. Она их нежно называла: «Мои козлики!» А чтобы ни один из дойных животных не вздумал посягнуть на свободу самой Лены, подбирала она кандидатов женатых и с детьми.
При таких вводных, жонглировать Толиком, Мишей, Ромой и Андреем оказалось не сложно. Если кавалеры назначали свидание на одно время, Лена просто звонила на домашний номер из автомата жене одного из мужчин и томно говорила:
- Котик, я соскучилась!
Все, данный персонаж уже на свидание не явится, будет выяснять отношения с женой, доказывая, что ее он любит, а эта, «прости господи», просто ошиблась номером.
А потом, за сорванную встречу, Лена, надув губки, стрясет с козлика очередную безделушку тысяч за сто пятьдесят. Все довольны, все в шоколаде!
Форс-мажор не зря прописывают во всех договорах отдельным пунктом. На то они и непредвиденные обстоятельства. Случилось такое обстоятельство и у Лены.
- Милая моя, шестнадцать недель! Могу вас поздравить! – сказал врач после осмотра.
- Теперь понятно, почему устрицы в последнее время были не свежими, - усмехнулась Лена.
Понимание причины недомогания, одно дело, а вот что делать и кто отец, - это уже проблемка.
Пришлось проводить собеседование с каждым кандидатом в отдельности. И выяснилось, что ни один не против ребенка на стороне. Как один твердили:
- Прекрасно! Рожай! Все оплачу! Буду содержать! Воспитывать и помогать!
Лена согласилась, а сама подумала: «Класс жонглирования придется повышать!»
С того момента она в деньгах разве что ни купалась. Каждый потенциальный отец считал своим долгом обеспечить маме и будущему ребенку максимальный уход и уют.
Беременность – это испытание. Таковым она стала и для Лены. Гормоны диктовали свое, голова свое, потенциальные отцы сбивались с ног, пытаясь понять, чего хочет Лена на самом деле. А Лена вообще не понимала, чего она хочет и что ей делать.
Спасало только одно, отлаженная система встреч и визитов не давало сбоев. И всегда был в запасе довод:
- Что-то мне как-то не так! – который останавливал, не нужную в данный момент, активность.
Костик, так Лена решила назвать мальчика, не дождался положенного срока. Родился восьмимесячным. А от санитарок в роддоме узнала, что это плохой признак.
- Если уж раньше срока, так лучше семимесячным, - говорила баба Оля, - Я не знаю, как там по-умному, а если по-простому, после восьми месяцев редко выживают.
Ее, конечно, прогнали из палаты, а потом и из родильного отделения, но страх своими липкими объятьями уже сковал сердце молодой матери.
Лена, переборов охвативший ее ужас, сразу отправилась к заведующему отделением:
- Доктор, - сказала она прямо, - У меня есть деньги! Много денег! А если надо будет еще больше, то будет столько, сколько скажите! Я хочу, чтобы мой мальчик жил!
- Лена, - заведующий усадил ее на кушетку, - Ситуация, признаюсь, не простая. Но не все тут решают деньги. Хотя то, что они есть – это очень хорошо.
- Доктор, - Лена понизила голос до шепота, - Вы не волнуйтесь, на благодарность тоже всем денег хватит. От моего имени можете обещать любые суммы! Доктор! Любые!
- Да, понимаю я, - проговорил он, - А сейчас вернитесь в палату, пожалуйста, мне нужно сделать несколько звонков.
- Да-да, конечно, - Лена встала и побрела по коридору.
Этим же вечером приехал один из «козликов» и привез миллион. Утром приехал другой и привез восемьсот тысяч и сказал, что привезет еще, сколько будет нужно.
Для Костика был выкуплен уникальный бокс, который уже вечером прилетел из Швейцарии. Из Германии и Израиля прилетели научные светила неонатологии. Вся передовая медицина окружила маленького мальчика.
Оплачивались консультации специалистов по всему миру, доставались уникальные препараты. И все было тщетно. Костик угасал.
Суммы тратились неимоверные. На каком-то этапе все потенциальные отцы познакомились и пришли к Лене с вопросом:
- А что это все значит?
Она подняла на них полные боли глаза и сказала:
- Пожалуйста, спасите мне сына! А потом со мной делайте, что хотите!
Ни один не отказался и дальше вливать деньги, чтобы спасти мальчика. Но было уже не надо.
Холодно. Колючий ветер, посвистывая, проносился мимо могил. Лена сидела на железной лавочке и смотрела в бесконечность. Иногда с ее губ слетали еле слышные слова:
- Мамочка, ты присмотри за моим сыночком, пожалуйста! А скоро уже и я с вами лягу.
Говорила девушка двадцати трех лет.
Смеркалось. Где-то очень далеко кладбищенский сторож звякнул замком, закрывая ворота до следующего утра.
Лена хотела подняться с лавочки, но ноги ее не держали. Она из последних сил опустилась на землю и легла между двух могил на спину. Видела, как загораются первые звезды.
- Настоящая любовь – это любовь к родным людям! – последнее, что она произнесла.
---
Автор рассказа: Виталий Захаренко
