Есть фразы, которые нами воспринимаются некой аксиомой, истиной в последней инстанции.
Причем в этих фразах заложена не какая-то там веками отшлифованная народная мудрость. Нет, просто кто-то когда-то что-то сказал. Зачастую и сказал-то с целью манипуляции. Зато теперь оппоненты в спорах швыряются друг в друга этими, часто нелепыми фразами, как обезьяны бананами.
Не будем касаться такого уж слишком чрезмерного абсурда, как любимое некоторыми нашими патриотами «У России лишь два союзника – армия и флот». Человек, который ее впервые произнес, просто не знал ни русского языка, ни значения слов «союзник», «армия» и «флот».
История не знает сослагательного наклонения
Поговорим о других нелепостях. Например, об «история не знает сослагательного наклонения», которую приписывают Сталину.
До него чуть по-другому эту фразу произнес немец Карл Хамп: «История не знает слова «если»».
Давайте обратимся к здравому смыслу: если история не знает слова «если», то ее можно просто выкинуть на помойку (той же истории, уж простите за каламбур). Какой от нее прок без «если»?
Человек полез пальцем в розетку и получил 220 вольт. Это уже история. Если бы не полез не получил бы. Чтобы составить эту простейшую логическую цепочку, не полезть туда в следующий раз и нужно сослагательное наклонение.
История есть накопленный опыт человечества. Использовать этот опыт мы можем только сравнивая, изучая, прогнозируя те или иные события в контексте прошлого.
И как здесь обойтись без сослагательного наклонения? Если бы один из лучших российских императоров – Петр III не стал церемониться с шаловливой женой? Если бы сразу после мятежа выехал к войскам? Если бы дал приказ верным ему голштинцам арестовать пьяных гвардейцев? Если бы не пытался избежать кровопролития?
Мог ведь тогда победить. И мало того, что сохранил бы свою жизнь, сама история Россия пошла бы по-другому. В лучшую или худшую сторону? Я считаю в лучшую, но это не важно. Важно, что без «если» история Петра III не имеет никакого практического значения.
Подозреваю, что Николай II тоже относился к истории без «если». Иначе вместо отречения, послушал бы генерала Гусейн-Хана Нахичеванского и воспользовался его помощью. Или отрекся бы не так бездарно и глупо. Хотя бы семью свою спас от гибели. Но не сумел провести параллели, не использовал исторический опыт.
Кстати, сам Сталин, думаю, историю рассматривал исключительно в сослагательном наклонении. Поэтому и умер своей смертью.
А если бы Горбачев знал историю в сослагательном наклонении, он наверняка знал бы, что все без исключения реформаторы в России плохо кончают. Если только не вбивают эти реформы кровью.
Но это относительно истории. А что у нас с литературой? Частенько любят повторять фразу из Достоевского:
Даже счастье всего мира не стоит одной слезинки на щеке невинного ребёнка
Давайте сразу отметим, что говорит это не Достоевский, а Иван Карамазов. Почему-то никто не обращает внимания на эту важную деталь.
А сам-то Достоевский говорит совсем другое. О войне с Турцией:
«Нам нужна эта война и самим; не для одних лишь «братьев-славян», измученных турками, подымаемся мы, а и для собственного спасения: война освежит воздух, которым мы дышим и в котором мы задыхались, сидя в немощи растления и в духовной тесноте». То есть ради абстрактного «освежения воздуха» можно и слезы и кровь детскую пролить.
Или вот еще:
«…Идея наша свята, и война наша вовсе не “вековечный и зверский инстинкт неразумных наций”, а именно первый шаг к достижению того вечного мира, в который мы имеем счастье верить, к достижению воистину международного единения и воистину человеколюбивого преуспеяния! Итак, не всегда надо проповедовать один только мир, и не в мире одном, во что бы то ни стало, спасение, а иногда и в войне оно есть».
А как же «слеза невинного ребенка», не стоящая «счастья всего мира»? Плевать Достоевскому на эти слезы.
Кто-то скажет, что Достоевский в данном случае говорит о спасении от слезы болгарского ребенка. Давайте почитаем еще из его «Дневника писателя»:
«Еще до объявления войны я, помню, читал в самых серьезнейших из наших газет, при расчете о шансах войны и необходимо предстоящих издержек, что, конечно, «вступив в Болгарию, нам придется кормить не только нашу армию, но и болгарское население, умирающее с голоду».
Я это сам читал и могу указать, где читал, и вот, после такого-то понятия о болгарах, об этих угнетенных, измученных, за которых мы пришли с берегов Финского залива и всех русских рек отдавать свою кровь,—вдруг мы увидели прелестные болгарские домики, кругом них садики, цветы, плоды, скот, обработанную землю, родящую чуть не сторицею, и, в довершение всего, по три православных церкви на одну мечеть,— это за веру-то угнетенных!
«Да как они смеют!» — загорелось мгновенно в обиженных сердцах иных освободителей, и кровь обиды залила их щеки. «И к тому же мы их спасать пришли, стало быть, они бы должны почти на коленках встречать. Но они не стоят на коленках, они косятся, даже как будто и не рады нам! Это нам-то! Хлеб-соль выносят, это правда, но косятся, косятся!..»
Вы думаете, после признания того, что болгар не пришлось кормить, что дети их не плакали, и что, по большому счету, не от чего было их освобождать, Достоевский изменил свое мнение о войне?
Как бы ни так! Почитайте, он обвинил всех вокруг, в том числе и самих болгар, но не себя и не собственное правительство.
Ну и последний афоризм, цель которого пудрить нам мозги. На этот раз из области философии. Карл Маркс:
Бытие определяет сознание
Конечно, словоохотливый автор «Капитала» не смог бы высказаться так кратко. У него это: ««Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание».
А чем это подтверждается? Одним только именем Маркса? А Гегель, учеником которого себя заявлял Маркс, говорит противоположное: «Бытие определяетСЯ сознанием». Кому же верить?
Никому! Если не хочешь быть объектом манипуляции. Это не очень важная для повседневной жизни борьба двух философских школ – материалистов и идеалистов, которая ведется без каких-либо доказательств с обеих сторон.
Материалисты не смогли и никогда не смогут опровергнуть существование Бога, идеалисты до Судного дня не смогут доказать Его существование.
Впрочем, будь я даже атеистом, я бы считал «бытие определяет сознание» глупейшей сентенцией. Если бы бытие определяло наше сознание, мы бы и сейчас, как бабуины, по деревьям скакали. Именно сознание подсказало, что пора спускаться на землю и строить космические корабли.
Признаю, не мне опровергать Маркса или Гегеля. Но мое право не примерять их слова на себя бездумно. Впрочем, как и все прочие слова.
