Владимир оказался один в пустой, большой квартире. Еще две недели назад в каждой комнате кипела жизнь, такая радостная и приятная глазу . На кухне пахло свежей выпечкой, жареным мясом. Румяная от жара плиты Алёна нарезала салат к ужину, улыбалась приходу мужа с работы.
В одной из детских комнат хулиганка Катюша соорудила из подушек шалаш, зовёт младшего Илюшу играть с собой, тянет за руку, а тот ворчит как дед, пытается спрятаться от сестры за столиком. Завидев отца, бросают все дела, кидаются ему на шею, будто сто лет не видали.
-Тихо, тихо, сейчас мамка ругать будет, я же пыльный весь.
Да разве им есть до этого дело? Обнимают своими маленькими, нежными ручонками, целуют хвастают проделками, что успели натворить за день.
Рита, самая старшая, в другой комнате читает книжку, посматривая на телевизор, папке тоже рада, но уже не бежит как раньше, стесняется, лишь кивнув ему, улыбается, совсем уже большая стала.
Эти картины выворачивали сердце Вовке, он не мог успокоится и найти себе места. Особенно травила душу комната, в которой стояла несобранная детская кроватка - притащили её от тёщи, думали собрать ближе к родам, да кто же мог знать, что вот всё получится...
Татьяна Викторовна была молчаливая, приехала тут же, как случилось несчастье, стала собирать детей. Вела себя сдержанно, не проронила и слезинки, а Вовка был уверен, что она будет рыдать и валяться у себя дома, не в силах что либо, страдая и проклиная зятя.
Ни словом его не попрекнула, не обвинила во всех грехах, но и не успокаивала, молча помогла детям собраться, забрала их всех, напуганных, растерянных. Убралась в квартире, помыла посуду после обеда, с каменным лицом собирала книжки детей в дорожную сумку.
"Надо же, какая черствая, будто и не случилось ничего с родной дочерью, ходит, как ни в чем не бывало, улыбается детям, кормит их обедом. Я и крошки проглотить не могу, ноги стали свинцовыми, нет никаких сил и желания даже дышать нормально, сдавило грудь... Ничего не хочу..."
-Правы вы были, мама, не зря дочь отговаривали от такого мужа... Через меня какая беда пришла...Заберете теперь детей... Как я один...
Вовка попытался заговорить с ней, ждал её гнева, мечтал, что она станет ругать его, лупить кулаками, может хоть немного полегчало бы ему, но она даже не глядела ему в глаза, ходила по квартире.
-При чём тут ты, Вовка. Тебе на работу завтра, а я детей хоть покормлю как следует, выспятся. А чему быть -того не миновать.
Ему показалось, что она хотела его обнять, но в последний момент передумала и Вовка решил, что это его домыслы, от расстройства уже чудится ерунда.
"Она и по своей дочери родной не печалится, где уж тут со мной возится"
Закрыв за ними дверь, он опять свалился на диван, валялся так несколько часов. К вечеру становилось еще хуже - тяжелые мысли не отпускали его, в темноте чудились какие-то призраки, голоса детей, Алёны. Было настолько жутко и страшно, что он включил везде свет, открыл окна и сел на диван - на часах было всего одиннадцать. Достал чекушку из холодильника, приготовленную "на всякий случай" и отпил половину прямо из горлышка.
В душе его закипела злость на жену, обида - как она могла так поступить с ним, подписать эту бумажку? Врачи сказали, что она срывала с себя системы и кричала, чтобы ребенка спасали в первую очередь! И что сейчас в итоге? Кому стало хорошо от её выходки?
Конечно, та бумажка вряд ли на что-то бы повлияла...
Вот ведь как - когда забрали жену на операцию, Вовка чуть ли не за грудки хватал врачей, умоляя спасти Алёну, о ребенке даже и не подумал. Хотя грешен - он всё же допустил мысль о том, что мальчишка ему и не нужен вовсе без Алёны.
Устыдился этим мыслям тогда и вот сейчас, когда остался один полезли в голову опасения - что он станет делать с не доношенным грудником? Да и при любом раскладе, что он станет делать без жены? Она у него самый близкий человек, что заменила мать, сестру, никто не любил так сильно, как она, никому он больше не нужен...
Вовка допил остаток из чекушки, всё ждал, когда станет чуть легче, но на деле получалось только хуже - уснуть не мог, находится в доме было тяжко, он поплелся на улицу, несмотря на проливной дождь. Сидел на скамейке, пытался поплакать - безуспешно, его знобило и абсолютно никому не было дела до его состояния.
Всё привыкли, что он такой сильный, настоящий мужик...
Он представил, как бы сейчас было хорошо прийти к своей маме, уткнуться ей в плечо, пожаловаться на свою жизнь, она его обняла, пожалела, налила чаю с малиной и уложила бы спать. Потом, наверное, сидела бы рядом на кровати, смотрела на спящего и просила бы у Бога для него счастья..
Долго так сидел под дождем, не заметил, прилёг на прохладные доски, уснул и так бы и спал до самого утра, если бы кто-то не растолкал бы его почти на рассвете и не потащил в дом. Только в лифте разглядел Татьяну Викторовну - она придерживала зятя одной рукой, другой рылась в сумке, ища ключи.
Владимир вдруг вспомнил, что оставил на столе пустую бутылку, поморщился представляя как она станет его упрекать, опять обвинять. Хотел спросить, зачем она явилась, и так на душе кошки скребут, но бессонная ночь на улице и усталость совсем сковали его, даже язык начал заплетаться.
-Зачем вы...
-А у меня сердце не на месте было. Вот как чуяла, что за тобой присмотр нужен.
Она прошла в комнату, откинула покрывало и помогла Вовке улечься. Накрыв его одеялом, прошла на кухню, слышно было как поставила чайник, копошится на полках. Со звоном брякнулась о мусорное ведро пустая бутылка и послышались быстрые шаги тёщи.
"Ну вот, мне сейчас этих нотаций только не хватало"
Вовка закрыл глаза, уткнулся в подушку и притворился спящим. Почувствовал, как она села на краешек кровати и потрогала ему лоб теплой ладонью. От этого жеста у него защемило под сердцем, он едва сдержался, чтобы не пустить слёзы как последняя баба.
-Сынок, держи кружку, выпей чаю горячего, как бы ты еще у меня не застудился. Я на работу твою позвонила, пару дней отдохни, отгул тебе дали
Вова аж присел на кровати, дрожащими руками осушил стакан с кипятком, удивленный поведением тещи - впервые за столько лет назвала его "сынок".
Неловкую паузу прервал громкий звонок телефона - они ждали новостей из больницы и теперь боялись услышать страшное. Он стал кусать ногти, в отчаянии посмотрел на побледневшую Татьяну Викторовну - женщина несмело взяла трубку.
-Да! А..
Она села на кровать вместе с трубкой, заплакала, обняла Вовку, тот зарыдал в ответ.
-Мама, мама! Как же так... Что теперь с нами будет...
Женщина замерла и слегка толкнула его в плечо.
-Типун тебе на язык, Вовка! Пришла в сознание твоя жена, навестить сегодня можно будет, по пути. А ты давай вещи свои собирай, пока Алёну не выпишут, поедешь к нам, один тут не кукуй, чай не чужой нам, сынок.
Вова стал метаться по квартире, как полоумный, пихая в пакеты всё подряд, боялся, что она передумает и уедет без него. Женщина смотрела на зятя мотая головой. Через пятнадцать минут метаний, ему в голову вдруг стрельнула мысль, он встал как вкопанный.
-Мама! А сын-то у меня как там? Не сказали они?
-А я думаю, когда спросит, наш папаша! Всё с ним в порядке. Только Алёне смотри не скажи, что про сына забыл.
***
Всё стало приходить на круги своя в семействе Платоновых - маленький Витюша хорошо ел, спал, старшие дети помогали маме, Вова бежал скорее с работы домой - на работе мужики теперь не так шутили, больше глядели с уважением, а кто и с завистью.
Всё было хорошо, только Алёна стала часто ворчать на мужа, даже ругаться в шутку.
-Тебе что там, мёдом намазано? Каждые выходные мотаться - не дело!
-Мама же ждет, я ей обещал, что приедем!
Начало истории тут:
