Часть 1
Ее отравили к связистам, близко к прифронтовой зоне. Раечка с самого утра до позднего вечера постоянно печатала на машинке указы, извещения, и другие документы. Работы хватало, руки немели от бесконечного нажатия на клавиши. В декабре, когда похолодало, руки коченели от мороза, но она, согревая их дыханием, продолжала делать свою работу.
18 декабря к ней подошел командир части и, сняв с головы фуражку, тихо произнес:
- Товарищ Осипова, примите наши соболезнования.
- Что случилось? - она вскочила и стул опрокинулся.
- Вашего мужа не стало 2 декабря... - дальше она не слышала, ей стало плохо. Командир протянул ей стакан ледяной воды и сел рядышком.
- Как вы думаете, матери Васи уже сообщили?- тихо простонала она.
- Мне передали по каналам связи, с вашим военкомом связался председатель, именно он сообщил.
- Значит, она знает... Бедная Анна Константиновна.
- Товарищ Осипова, это еще не все... Мы отпускаем вас на три дня, чтобы схоронить вашу свекровь и определить дочку в ясли... - командир надел фуражку на голову и вышел на улицу.
Раечка заплакала, прижав ладони к щекам. Значит, Анне Константиновне пришла похоронка и ее сердце не выдержало. Что же будет с ее дочкой?
Утром она под диктовку командира сама себе распечатала два документа - один в виде увольнительной, другой для определения ребенка в круглосуточные ясли. Тот поставил свою подпись, штамп и Раечка отправилась в путь.
Их часть находилась недалеко от дома, всего примерно 350 километров их отделяло. К вечеру Раечка добралась до дома. Валя была у соседки, которая забрала двухлетнюю малышку к себе.
На следующий день они схоронили свекровь, у Раи были еще сутки в запасе. И вдруг вечером к ней в дом постучал почтальон.
- Райка, тут дело какое.. Письмо пришло от Василия. - Варвара Захаровна переминалась с ноги на ногу, поскрипывая снегом под валенками.
- Что ты говоришь? Какое письмо?
- Что было на станции, то и забрала.
Дрожащими руками Рая раскрыла треугольник и вскрикнула голосом раненной птицы - Вася жив! Ошибка вышла... В письме он писал, что его спутали с полным тезкой, только отчества у них разные. Но он узнал об этом практически сразу и поспешил отправить матери письмо, чтобы не случилась беда... Так как расстояние было небольшое, то и почта быстро пришла.
- Все равно опоздал ты, Васенька, опоздал, - утирая слезы с щеки, прошептала она. - Варвара Захаровна, жив он, жив. Не уходите, я напишу ему ответное письмо, а то уж завтра в путь мне отправляться. Зайдите в дом, там еще картошка есть с капустой, помяните мою свекровушку любимую.
Она написала Василию о том, что из-за путаницы не стало его матери, что ей дали всего три дня, а завтра она вернется в часть как только определит дочь в районе в круглосуточные ясли.
- Вдруг случится ему раньше меня вернутся, так хоть дочь заберет, - протягивая листок почтальонке, всхлипнула Рая. - Отправите?
- Отправлю, Раечка, отправлю. Ох, горе-то какое...- покачала та головой.
На следующий день Рая рано утром, отдав ключ от дома соседке, обещавшей следить за домом и протапливать его, отправилась в город вместе с дочерью.
Определив ее в ясли, которые стали практически детским домом, Рая со слезами на глазах простилась с дочерью.
****
Не было ни дня, ни минуты, чтобы она не думала о своей малышке. Как она там без материнской ласки, без любимой бабушки?
Командир был человеком очень хорошим и неравнодушным, сам потерявший в сорок первом семью в блокадном Ленинграде, он сочувствовал Раечке.
- Знаете, у меня тоже дочь была. И тоже Валечкой ее звали. Ее и моей жены Галины не стало в октябре сорок первого.
- Вы любили свою жену?
- Любил. Мы с ней познакомились на первом курсе, а через полгода поженились. В тридцать восьмом у нас дочка родилась, мы строили планы на будущее. А теперь у меня от семьи осталась лишь одна фотография, - он достал из нагрудного кармана снимок, на котором была запечатлена красивая молодая и светловолосая женщина, на коленях у которой сидела девочка, которой на вид было где-то полтора годика.
- Я соболезную вам, - прошептала Рая.
- Мне понятна ваша горечь и ваш страх, оттого я позволю вам раз в месяц, по крайней мере пока наша часть здесь, уезжать к дочери на один день.
- Спасибо вам, - она в порыве благодарности обняла его, но тут же, смутившись, отстранилась.
И раз в месяц, до марта она ездила к дочери в район, чтобы хоть несколько часов побыть с ней рядом, почувствовать ее запах, ее ручки на своей шее...
Но с каждым приездом она видела, как ее дочь теряет в весе, как она становится какой-то нелюдимой. Рая понимала - дочери здесь плохо.
- Скоро, потерпи моя хорошая, скоро все закончится и мы будем вместе, - каждый раз, обнимая ее на прощание, твердила Рая и уезжала на передовую вся в слезах.
В марте, когда их часть должны были перегруппировать, Раю вызвал командир и тихим голосом произнес:
- Рая, вы должны ехать к дочери. Я даю вам неделю увольнения.
- А что случилось? Мне вроде бы через неделю туда ехать...- удивилась Рая.
- Ваша дочь болеет, нам сообщили из детского дома.
- Что с ней, Петр Сергеевич?- со страхом спросила Рая.
- Расстройство пищеварения. Все плохо...Поезжайте, товарищ Осипова, заберите дочь домой, а после похорон приезжайте. Я даю вам неделю.
- Вы считаете, что у нее так мало времени? - Рая забилась в истерике.
Петр Сергеевич молча вышел, бросив на нее лишь сочувственный взгляд.
Она подгоняла шофера, крича на него, чтобы давал газу. Прибыв в ясли, Рая бросилась к дочери, обнаружив ее среди других детей, находящихся под присмотром медиков.
- Раиса Ильинична, мы облегчили ее состояние, но все же... - разводили руками сотрудники учреждения.
Рая забрала дочь и привезла ее в комнату общежития, где жила ее подруга Настя. Адрес у нее был, до сорок первого они часто переписывались.
За сутки удалось облегчить состояние Валечки, еще три дня понадобилось чтобы более-менее восстановить работу ее пищеварения.
- Как так, Настя? Я не понимаю, - развела она руками. - Неужели в детском доме вообще нет снабжения продуктами?
Настя отвела взгляд и пробормотала:
- Рая, ты ведь не маленькая и прекрасно все понимаешь. Сотрудники детского дома пытаются выжить, мало кому интересны дети-сироты, которых там большинство.
- Ты хочешь сказать, что есть снабжение, но оно проходит мимо детей? - удивилась Рая.
- Я думаю, так и есть. Я же на хлебозаводе работаю, мы каждый день отправляем туда хлеб. В магазины не поступают иногда изделия, а в больницы и детский дом постоянно.
- Но об этом должны узнать, пусть их проверят!
- Директор детского дома - жена нашего партийного начальника. Как ты думаешь, кто в итоге пострадает?
- Я все же попытаюсь что-то сделать. Я анонимно сообщу куда следует, и не в район, а в область!
- Ну сообщишь ты, а дальше что? Валечку куда девать будешь?
- Я даже не знаю как мне Господа отблагодарить за то, что она выжила, выкарабкалась...- прошептала Рая.
- Ты верующей стала? - усмехнулась Настя.
- Знаешь, там... Там мало неверующих осталось...
- Я бы могла Валечку у себя оставить, но ведь я работаю то в день, то в ночь, прости...
- Настенька, за что мне тебя прощать? Я все понимаю, потому и не попросила тебя сразу. А знаешь! - она гордо вскинула голову. - Я ее с собой заберу!
- Что? - Настя аж подскочила. - Да лучше пусть она здесь одна в закрытой комнате будет, но не к тебе на передовую!
- Нет, Настя, - она покачала головой. - Раз наши умы решили, что я нужна Родине, пусть и о ребенке моем тоже позаботятся. Раз здесь моя дочь умирает с голоду, то пусть лучше будет со мной там, на нашем снабжении. Оно хотя бы вовремя поступает, и кухня полевая работает.
Под причитания подруги Рая отправилась обратно на службу вместе с дочерью. Она знала что ребенку там не место, но когда дочь рядом с ней, ей было спокойнее. И если уж суждено плохому случится, так пусть они будут рядышком... Перед отъездом Рая не забыла отправить анонимный донос в областной оргкомитет.
Продолжение
