Жила-была маленькая девочка. Мама с папой её любили, папа ласково называл её Лизетт. Родители при её рождении женаты не были, что, учитывая папину должность и патриархальность общества, было, что называется "ле скандаль". Но по мере того как девочка взрослела, папа, поразмыслив хорошенько, женился таки на маме и прожил с ней довольно много лет. Иногда радуясь своему решению, а иногда не очень))
Папина запоздалая женитьба на маме сделала девочку невыгодной и подозрительной брачной партией для маменек и папенек всяких заграничных принцев. Хотя сами принцы, конечно, были не против, потому что девочка выросла замечательной красавицей. И, конечно, канючили: "Ну мааам", глядя на присланный в качестве прилагавшейся к сватовству рекламы портрет уже не маленькой девочки. Но мамы с папами были категорически против. Конечно, сначала девочке было до слёз обидно, но впоследствии она только смеялась, мол, не очень-то и хотелось. А мамы и папы только локти кусали, выслушивая от принцев: "Да вы мне жизнь сломали!"
Папа девочки страсть как любил море, корабли... И вообще его любимой игрушкой взрослого мужчины был флот. Причём военный. Неудивительно, ведь до папиного правления флота в стране не было, а папа всё организовал, всех научил, чего сам не сумел объяснить - сумели заграничные учителя.
Требовал папа с морских офицеров так много всего сразу, что иногда сам понимал, что надо их как-то приласкать, а то они массово за борт начнут выкидываться. Но морские отечественные волки на ласку не были падки - ещё и потому, что девочкин папа характер имел нервный и неуравновешенный: с разницей в несколько минут мог и приласкать, и по шее приложить. Потирая шею, моряки всячески намекали, что хорошо бы ласки перевести в материальные поощрения. Потому что ещё вчера мы жили себе в деревне, грызли репку с редиской и совсем не просили выдёргивать нас в море, учить судовождению и войнам на воде, что нормальным сухопутным людям ну совсем не пристало.
- Ну ладно, ладно, - проворчал папа и придумал немыслимое - платить им пенсии.
- Виват! Качай благодетеля!!- закричали от счастья моряки, и папа, расчувствовавшись, придумал, что будет платить пенсии ещё и сиротам со вдовами, если морская пучина всё-таки поглотит его преданных офицеров.
Потом папа умер, и через какое-то время властной чехарды его ответственный пост заняла наша девочка.
И не успела ещё как следует освоиться, как вдруг стала получать письма о том, что, мол, милостивая государыня, да что ж это в Отечестве делается. Моряки с их семействами живут припеваючи, услаждая себя на пенсии наливками да тиятрами. А мы тут в канцелярских трудах зрения лишаемся, да по острию ходим - со всех сторон взятки предлагают, не знаем, чью выбрать. Ошибёмся если - ты же первая разгневаешься и в тьмутаракань сошлёшь. Нервы у нас совсем расшатаны, очень хочется в летах преклонных иметь пенсию на молоко и минеральные воды для поправки здоровья.
- Ой, всё, - сказала как-то раз девочка, глядя, как лакеи затаскивают в кабинет очередные мешки с письмами. - Будет вам пенсия. Так-то вы правы. Уважу я вашу благородную старость и вдовиц ваших горьких с сиротками. Замуж меня не взяли, детей у меня нету, а доброе что-то оставить после себя хочется.
- Ура!! - закричали служащие, - виват благодетельнице!!! - Они бы так ещё долго ликовали, но девочка вскорости умерла. Однако её волевое решение не пропало даром. И сегодня мы отмечаем дату подписания девочкой 18 июня 1761 года указа о назначении пенсий служащим. А поскольку и сейчас у нас в стране большинство людей - служащие, то нынче у нас самый что ни на есть личный праздник, я щщытаю))
Девочкиного папу звали Пётр Алексеевич. Он же Первый, он же Великий. А девочку - императрица Елизавета Петровна.
А «Портрет Елизаветы Петровны ребенком», написал Иван Никитич Никитин в 1712-1713 гг.. И пусть уважаемые критики сколько угодно указывают нам, зрителям, что портрет этот-де несмелый, неуверенный, имеющий явные огрехи в плоскотности фона, костюма. Да и шея с декольте выглядят слегка деревянными, что уж говорить.
Но со всеми этими - действительно имеющими место быть - недостатками сам портрет маленькой Лизетт такой нежный и человечный, что щемит в груди. Такое на нём милое, прелестное и естественное дитя - даже учитывая парадность облачения, открытое недетское платье, причёску и этот локон от тогдашних стилистов и визажистов.
Нравится мне этот портрет - и всё тут. Я зритель, я так вижу:)
А вам как ранний Никитин? Нет, ну понятно, что с портретом канцлера Головкина, написанным рукой зрелого уже мастера, не сравнить. А всё-таки?))
ღ Если хотите что-то добавить или, наоборот, возразить - добро пожаловать в комментарии ღ
ღ И подписывайтесь, пожалуйста. Побеседуем, погрустим, подумаем, улыбнёмся. ღ
Ставьте, пожалуйста, лайки - вам не трудно, автору ну очень приятно! )))
