Наконец, настал день и час, когда руководитель студии – дама неопределённого возраста и вся какая-то воздушная на вид, объявила, что они – ученики достаточно уже освоили азы техники и можно приступать к постановке. Но для начала следует прослушать лекцию о значении танца в культуре древних греков.
Лекцию читал старенький профессор – настоящее ископаемое, с самой натуральной седой бородой, вылитый Сократ или же сам Аристотель! Но Мадлен почему-то решила, что профессор похож на… Ариса. Да-да, так мог бы выглядеть Арис в реальной жизни, если бы состарился конечно. Может поэтому ещё лекция произвела на неё сильное впечатление.
Вещал профессор тихим, по-старчески скрипучим голосом, но каждое сказанное им предложение превращалось в картину. Боги и воины в изузоренных хламидах, прекрасные женщины с нитями жемчуга в длинных волосах, философы с горящими взорами – все они общались между собой языком танца.
Оказывается, танец – это вовсе никакое и не развлечение, как думала раньше Мадлен. И даже не для физической формы. Исконный танец сближает людей и богов. Танец способен привести ум в особое медитативное состояние и выстраивать такие сложные системы коммуникации, что и поверить трудно. Не удержавшись, Мадлен задала вопрос:
- Почему же так не танцуют сейчас?
- Другая эпоха, - развёл руками профессор, - система взаимодействий между нами и миром строится иначе. Скорее всего мы не сможем так танцевать, даже если и захотим.
- А если постараемся? – не унималась Мадлен.
- Вернуться в старый, умерший миф невозможно. У нас свой миф.
- А мы попробуем! – дерзко и весело возразила Мадлен, что выглядело неожиданным даже для неё самой – обычно она предпочитала «не высовываться»
Пошумели немного, как это обычно бывает, и принялись за дело. Хореограф сказала, что проще всего новичкам танцевать сиртаки. Хоть он и не аутентичный.
Сиртаки (касание) – ныне популярный греческий танец придумал хореограф Йоргус Провиас в 1964 году специально для финальной сцены в фильме «Грек Зорба». Мелодию написал композитор Микос Теодоракис. Фильм, получивший три Оскара сделал скользящие движения сиртаки необычайно популярными, а танец народным.
Руки на плечи друг другу. Живая цепочка из полузнакомых людей, стремящихся двигаться синхронно начинает танец под аккомпанемент базуки. Но, поскольку опыта маловато и навыка нет, получается неуклюже и смешно.
Мадлен напрягается, постоянно следит за ногами. Её сосед – высокий, молодой парень наступает ей на ногу.
- Аккуратней, пожалуйста, - шипит на него Мадлен.
- Извините.
- Держим спинку! – командует хореограф и показывает, как именно это делать.
- Ноги, ноги! Не заплетаются! Скользим, скользим, как по песку. Ну, расслабьтесь же! Представьте, что вы на берегу моря, а под ногами мелкий пушистый песочек!
Мадлен старается изо всех сил и, о чудо! У неё получается! Ура! Она попадает в такт! Ноги вдруг сами начинают вытанцовывать па. А музыка между тем убыстряется, задавая темп. Сердце подпрыгивает в груди. Её соседка слева ойкает и смеётся, а сосед с правой руки – вот уж медведь, опять отдавил ей ногу. Да, что же это такое! Мадлен поворачивает голову и громко, преодолевая голосом музыку, произносит:
- Следите за ногами!
Вдруг ей становится не по себе. Этот прямой нос и покатый лоб, чернявая изогнутая бровь, округлость подбородка. Не может быть! Да не бывает же таких совпадений! Такой тип внешности давно не встречается!
Невольно Мадлен сбивается с ритма. К счастью, стихает и музыка. Хореограф начинает разбирать ошибки. Молодой человек оборачивается к Мадлен. Виновато морщит лоб.
- Простите… Я же не нарочно. Мама не зря говорила, что я слишком скованный…
- Вы? К-как В-вас зов-вут? – заикаясь спросила Мадлен. И совсем не удивилась, когда услышала в ответ знакомое имя.
- Арис. Это греческое имя. Мама родила меня через ЭКО. Мой биологический отец грек по национальности.
- Т-сс! – Мадлен поднесла указательный палец к губам и опасливо оглянулась по сторонам. Но, слава всем богам, окружающие увлечённо обсуждали свой недавний танцевальный опыт и не обращали на них внимания.
- Разве Вы не знаете, что слово «национальность» запрещено произносить вслух?
- Да, знаю я, - отмахнулся новый знакомый, - но, видите ли, я смотрю на жизнь философски. Само по себе слово, вырванное из контекста ничего не значит. Смысл имеют только длительные повествования.
Где-то она это уже слышала… И лицо его знакомо. До малейшей чёрточки, до этой глубокой задумчивости в карих глазах. Даже запах его, кажется был знаком. Что-то травяное, солнечное.
Набравшись храбрости, Мадлен сказала чужим грудным голосом:
- А Вы меня совсем не узнаёте?
Арис посмотрел на неё внимательно. Странная женщина! Но она ему нравилась. Было в ней что-то. Сумашедшинка какая-то. По крайней мере, её глаза светились живым пытливым умом. Дожив почти до тридцати, он не имел контакта с женщинами, от чего тихо страдал. Интроверт по натуре. Собственно, для этого он и пришёл в танцевальную студию. Надеялся как-то решить свою проблему, но страх перед женщинами не позволял завести разговор первым. Как здорово, что эта дама сама проявила инициативу. Но нужно же ей что-то ответить. Что-то красивое! И он сказал, предательски краснея.
- Вы мне снились. Часто! Много-много раз!
***
Заметив впереди крохотное пятнышко света, Арис испытал шок. Сколько же он брёл во тьме? Час? День? А может годы? Или даже столетия? Знать того нельзя, ибо Элевсинские мистерии – тайна за семью печатями.
За время скитаний глаза его так привыкли к темноте, что всего лишь маленькое пятнышко света воспринималось, как нечто неестественное. И всё-таки он шёл на свет. Ноги сами несли его к свету, как крылышки мотылька. Усталый и измотанный он делал шаг за шагом, а в голове была абсолютная пустота. Ни единой мысли.
По мере приближения к выходу из пещеры усилилось головокружение. Вероятно, от притока кислорода. Наконец, он пересёк границу тьмы.
На Ариса обрушилось многоцветье жизни: нежная лазурь небес и белизна облаков, тысячи запахов и звуков, пение птиц, жужжание пчёл, шум морских волн где-то вдали, звуки лютни и женские голоса тянущие длинную песню. Не в силах устоять он пошатнулся и упал лицом в траву и заплакал, как ребёнок, уткнувшийся в колени матери. Так и лежал ничком и только плечи сотрясались от рыданий.
Вдруг кто-то легко коснулся его плеча. Арис вздрогнул и затих. Медленно приподнялся, опираясь на локти. Посмотрел – девушка.
- Мадлен? – прошептал он, - как ты… здесь оказалась?
Девушка – это была дочь местного пастуха, покачала головой.
- Моё имя Мнемозина, - отвечала она, - я принесла Вам воды из источника. Моя сестра – Лета не любит, когда я помогаю тем, кто прошёл через то, чего нельзя называть словом. Но я всё равно это делаю и буду делать.
Она скромно опустила глаза и поднесла к губам Ариса амфору с прохладной водой. На вкус вода показалась ему слаще мёда.
Мнемозина и Лета – музы. В древнегреческой мифологии. Мнемозина персонифицирует память, а Лета – забвение. У каждой имелся свой собственный источник.
Конец.
Иллюстрация – работа художника Владимира Куша
Уважаемые читатели! Последняя глава повести «Яблоко досуга» написана. Точка поставлена, но я хотела бы кое-что добавить. Поэтому завтра ожидается небольшое видео, где я прокомментирую некоторые смыслы этой повести. Приглашаю всех послушать и обсудить на досуге!
Начало истории - ТУТ! 2 глава, 3 глава, 4 глава, 5 глава, 6 глава, 7 глава, 8 глава, 9 глава, 10 глава, 11 глава, 12 глава, 13 глава, 14 глава, 15 глава, 16 глава, 17 глава, 18 глава, 19 глава, 20 глава
Спасибо за внимание, уважаемый читатель!
