Большегруз, управляемый опытным дальнобойщиком Борисом, мчался вперед по ровной, недавно проложенной дороге, проходившей мимо лесов, полей и каких-то маленьких деревушек. Борис, положив руки на руль, смотрел на пасшихся на полях коров, на небольшие домишки, стоявшие на косогорах и берегах рек и думал о том, что все это он видит в последний раз. Он возвращался из рейса, который должен был стать для него последним. Хватит с него дорог, неприятностей, бессонных ночей за рулем. Впереди его ждала пенсия и долгожданный отдых. Несколько последних лет Борис только и мечтал о том, что будет сидеть на своей уютной кухне и пить кофе вместе со своей женой Ларисой, которую из-за работы видел очень редко. Да, они будут сидеть на кухне, пить горячий кофе и смотреть в окно на детскую площадку. Борису всегда очень нравилось наблюдать за детьми; глядя на них, он часто погружался в воспоминания о собственном детстве и забывал обо всем на свете. Наверное, именно в детстве, играя с большущим самосвалом, подаренным ему отцом, Борис и решил стать водителем грузовика. Хотя у Бориса были и другие мечты. Кем он только не хотел стать: и врачом, и пожарным, и космонавтом, и футболистом, и водолазом. Все эти мечты незаметно канули в небытие, и Борис стал тем, кем он был теперь - дальнобойщиком. Человеком, для которого жизнь превратилась в дорогу.
- А что такое дорога? - рассуждал вслух Борис, глядя на черный, блестящий асфальт. - Расстояние между точкой А и точкой Б. Расстояние, и ничего больше. Или все-таки еще что-то? Черт его знает. По мне так самое главное в дороге это то, чтобы тебя кто-нибудь ждал в ее конце.
Он посмотрел на прилепленную под козырьком фотографию жены. На ней Лариса широко улыбалась, держа в руках подаренный Борисом букет подсолнухов. Эта фотография была сделана незадолго до свадьбы, и на ней Лариса была совсем еще молодой. А теперь у нее, как, впрочем, и самого Бориса, лицо было потянуто морщинками, а волосы покрыты сединой. И Борис, вспомнив об этом, невольно опустил взгляд.
Вспомнив о надвигающейся старости, Борис снова поднял глаза и дотронулся до висевшей на зеркале пули. Это был подарок деда. Во время войны эта пуля, выпущенная из немецкой винтовки, попала в его каску и застряла в ней. Мужчина выковорил ее ножом, усмехнулся своей везучести и решил оставить на память. Спустя годы он подарил её своему внуку. С этим подарком Борис никогда не расставался и верил, что он приносит удачу и отводит несчастья. Будучи человеком суеверным, Борис вообще много во что верил; за три десятка лет работы водителем он повидал многое, что нельзя было объяснить логически. Например, однажды он едва не попал в чудовищную аварию, каким-то чудом затормозив на перекрестке перед появлением бензовоза. Еще секунда, и неизвестно откуда взявшийся бензовоз влетел бы в его фуру, случился бы страшный взрыв и Борис наверняка бы погиб. Но благодаря своему особому чутью, Борис остался жив и никому не рассказал о случившемся, так как полагал, что в эту историю никто не поверит. Еще один случай, о котором Борис часто вспоминал, произошел с ним не так давно, прошлым летом. Борис, сидя за рулем, вдруг почувствовал неладное и снизил скорость, а потом и вовсе остановился. Как оказалось, за ним все это время ехал велосипедист, который, прикрываясь фургоном, разогнался так сильно, что в любой момент рисковал попасть под колеса. Ухватив молодого лихача за шиворот, Борис задал ему хорошую взбучку и велел в следующий раз включить голову, прежде чем вытворять подобные трюки. Были и другие похожие случаи, и если бы Борис принялся их вспоминать, то скорее всего потратил на это целые сутки. Сейчас же он старался ни о чем не думать и просто следил за дорогой, надеясь к вечеру добраться до родного города.
- ...А сейчас в нашем эфире прозвучит всем известная песня о надежде в исполнении Анны Герман, - покрутив ручку магнитолы, услышал Борис голос радиоведущего. - Счастливого пути всем, кто в дороге и всегда надейтесь на лучшее.
Борис немного прибавил звук и кабину заполнил пронзительный голос Анны Герман. Уставившись вперед, Борис слегка прибавил газу и большегруз, грохотнув на ухабине, устремился вперед, обгоняя медленно движущиеся машины.
Лариса вместе с дочерью Дашей сидели за накрытым столом и поглядывали на большие настенные часы. Приближался вечер, а Бориса все еще не было. На столе стояли салаты, большой шоколадный торт, собственноручно изготовленный Ларисой, бутылка дорогого красного сухого вина. Все было готово для того, чтобы отметить окончательное возвращение главы семейства, но тот все еще был в дороге, и внутри Ларисы зарождалось неприятное, щемящее чувство.
- Может, я пока схожу прогуляться? - осторожно спросила Даша, ковыряя ногтем уголок скатерти. - Папа вряд ли приедет в ближайшие пару часов...
Лариса недовольно покосилась на дочь и жестом велела ей прекратить издевательства над старинной накрахмаленной скатертью.
- Знаю я твои прогулки, - отозвалась она, поправляя прическу. - Опять явишься за полночь. Нет уж, сначала дождись отца, а потом иди куда хочешь.
Даша, внешне очень напоминавшая Ларису в молодости, уныло вздохнула и положила голову на лежащие на столе руки. Ей очень не хотелось тратить прекрасный субботний вечер на то, чтобы сидеть в четырех стенах и дожидаться отца, который, по всей видимости, должен был появиться только ночью. Через приоткрытое окно с улицы доносились возгласы гулявшей молодежи; наверное, друзья Даши сейчас тоже разгуливают по какому-нибудь бульвару или набережной, наслаждаясь по-летнему теплой погодой. Даша поднялась, подошла к окну и закрыла его, а после задернула тяжелую штору. Комната тут же погрузилась в сумрак и потонула в гробовой тишине.
- Ладно уж, иди, - сдалась Лариса, не выдержав. - Только к десяти чтобы была дома. Опять что ли к этому своему Леше?
- Мише, - поправила ее Даша, бегая по квартире в поисках своих вещей. - Я же тебе говорила, как его зовут. Неужели сложно было запомнить?
Лариса сдержанно улыбнулась и махнула рукой. Какая разница, как зовут ухажера твоей дочери, когда ей всего шестнадцать. Леша, Миша, Гриша - все это было неважно. Лариса считала, что это всего лишь подростковая блажь, которая должна была развеяться как дым. Она и сама через все это проходила. Первая любовь, свидания весенними вечерами, букеты сирени. Тогда она еще верила в романтику и настоящую любовь. Сейчас все эти грезы были похоронены под грудой прожитых лет и разных житейских неурядиц. Тоже самое должно было случиться и с Дашей. Пройдет пара, тройка, может быть пять лет, и взрослая жизнь поглотит весь ее романтический флер.
- Ну все мам, я побежала, - сказала Даша, поцеловав мать в щеку. - В десять буду дома, как договорились. Позвони мне, если папа приедет раньше.
И она, выпорхнув из комнаты, хлопнула входной дверью.
- Тебе дозвонишься, как же, - усмехнулась Лариса, снова открывая окно.
Вечер золотистым сиянием залил пустую улицу, и последние солнечные лучи танцевали на недавно развернувшихся листьях старых тополей. Издалека, со стороны сквера доносилась тихая соловьиная песня. Лариса смотрела на ведущую к подъезду дорожку, ожидая появления на ней Бориса. Но того все не было. Спустя какое-то время солнце окончательно скрылось за домами, золотое сияние поблекло под напором сумерек и холодный ночной ветер пахнул Ларисе прямо в лицо. Она закрыла окно и вернулась к столу.
Заметив, что топлива в баке осталось совсем немного, Борис с тревогой смотрел по сторонам, надеясь увидеть заправку. Как назло, вокруг была глушь, и глаза натыкались лишь на ряды деревьев и какие-то старые, всеми позабытые и неизвестно кем возведенные постройки. Сплюнув от досады, Борис прибавил ходу, надеясь добраться до цивилизации прежде, чем бак окончательно опустеет. Застрять на дороге ему совершенно не хотелось. Пытаясь отвлечься мыслями о том, какой прием его ждет дома, Борис пролетел мимо долгожданной заправки и, спохватившись в последний момент, резко затормозил. Сдав назад, он подвел фуру к ряду бензоколонок и выпрыгнул из кабины.
- Накачай-ка мне полный бак, дорогуша, - сказал Борис кассирше, между делом выбирая себе чего-нибудь поесть. - И пробей вот эти булочки, если тебя это не слишком затруднит.
Молодая кассирша молча выполнила все просьбы Бориса и протянула ему два чека.
- Издалека едете? - спросила она.
Борис улыбнулся.
- Лучше и не спрашивай. Почти неделю в пути, едва не прирос задницей к сиденью.
- Вы что же, без сменщика едете? - изумилась кассирша.
Борис кивнул и отломил от булочки порядочный кусок.
- В этот раз я один, - ответил он с набитым ртом. - Все оказались занятыми, а ехать было нужно, вот я и поехал. Ничего, мне не привыкать.
Они поболтали еще немного о том и о сем, пока заправщик наполнял внушительный бак грузовика Бориса. Доев булочку, Борис распрощался с кассиршей и вышел на улицу. Когда он садился в машину, заправщик махнул ему рукой и подошел ближе.
- У вас заднее колесо приспущено, - сообщил он, вытирая руки. - Может, подкачать?
Борис глянул на колесо и покачал головой.
- Ничего, как-нибудь доеду, - ответил он. - Осталось-то всего ничего.
- Ну, как знаете, - отозвался заправщик. - Только имейте в виду, что через пару километров дорога превратится в гладильную доску. Трясти будет мама не горюй.
Борис, пропустив замечание заправщика мимо ушей, залез в кабину и зажег свет. Вечер уже превратился в ночь и все вокруг погрузилось в непроглядный сумрак.
- А то я не знаю, - сказал он вслух, отвечая на предупреждение заправщика. - Ничего, танки грязи не боятся. Проедем с Божьей помощью.
Он завел мотор и фура, урча и выпуская клубы зловонного газа, медленно выкатила на шоссе. Включив фары, Борис покрепче ухватился за руль и устремил глаза на дорогу.
Ехать оставалось всего около часа, и Борис торопился к мог, едва не превышая допустимую скорость. Сосредоточив все внимание на неровной дороге, он вдруг почувствовал, как засыпает. Полосы разметки больно резали уставшие глаза своей белизной; Борис попробовал прикрыть глаза ладонью, но это не слишком-то помогло. Чертыхаясь всякий раз, когда фура подпрыгивала на очередной выбоине, Борис боялся лишь одного - чтобы заднее колесо окончательно не спустилось. Конечно, можно было остановиться и заменить его, или хотя бы накачать, но это отняло бы драгоценное время. Борис и так опаздывал на целый час, а может быть и больше, и мысленно ругал себя за нерасторопность.
- Ну давай, еще немного, - прошипел он, увидев впереди огни родного города. - Ну чего ты ползешь, как полудохлая кляча! Давай, чтоб тебя!
Разбитая дорога сменилась гладким асфальтом. Борис с облегчением выдохнул и расслабился. Это оказалось большой ошибкой. Глаза его тут же предательски прикрылись, сознание обволокла липкая, тяжелая дрема и Борис, устав ей сопротивляться, уронил голову на грудь. Шум мотора превратился в отдаленный гул, в голове замелькали какие-то быстрые картинки. Борис впервые в своей жизни уснул за рулем многотонной махины, которая теперь неслась вперед сама по себе, рискуя в любой момент слететь в кювет или протаранить другой автомобиль.
Неизвестно, что подтолкнуло Бориса открыть глаза, но сделал он это ровно за одно мгновение, прежде чем впереди, в ярком свете фар мелькнуло что-то темное. Громко и грязно выругавшись, Борис ударил ногой по педали тормоза и что есть силы вцепился в руль. Фура, словно повинуясь ему, тут же остановилась, что было весьма необычно. В другой раз ее бы протащило добрых сто метров, а тут она словно налетела на невидимую преграду и замерла, глухо урча и освещая дорогу. Но удивляться Борису было некогда.
Пулей выскочив из кабины, Борис метнулся вперед и увидел попавший под колеса велосипед или, вернее сказать то, что от него осталось. Это был скукоженный кусок металла с изогнутыми в немыслимые восьмерки колесами, который не подлежал никакому восстановлению. Чуть поодаль, на обочине, шевелилось какое-то темное пятно. Подскочив к нему, Борис увидел, что это человек. Он сидел в придорожной пыли, держась за голову и негромко охал, раскачиваясь взад и вперед.
- Ты какого хрена под колеса полез? - накинулся на него Борис, испытывая одновременно гнев, страх и облегчение от того, что все обошлось хорошо. - Жить что ли надоело? От тебя же одно бы мокрое место осталось, балбес!
Человек поднялся и, пошатываясь, подошел к нему.
- Я думал, что проскочу, - сказал он хрипло. - Откуда же я знал, что вы меня зацепите. Мне надо было на правую сторону перебраться.
- Надо было, - передразнил его Борис, отыскивая в кармане носовой платок. - Надо было мозгами шевелить. На вот, оботрись.
Человек прижал платок ко лбу и снова заохал. Борис, подхватив его под руку, пошел вместе с ним к машине. Попав в свет фар, он увидел, что едва не сбил совсем молодого парня, которому было едва ли двадцать. Стараясь не думать о том плохом, что могло бы быть, Борис помог парню забраться в кабину и залез туда сам.
- Сильно болит? - спросил он, протягивая незнакомцу бутылку с водой. - Может, сотрясение?
Парень мотнул головой и припал к бутылке, после чего смочил платок и приложил его к рассеченному лбу.
- Не, нормально, жить буду, - ответил он после недолгой паузы. - Только в глазах двоится немного. Сейчас отойду. А с велосипедом что?
Борис, вспомнив то, во что превратился велосипед, поморщился и покачал головой. Парень тяжело вздохнул и негромко выругался.
- Да не переживай ты, куплю тебе новый, - сказал Борис, запуская двигатель. - Моя вина, мне и расхлебывать. Ты лучше скажи, куда тебя отвезти? Может, все-таки в больницу?
- Не надо в больницу, - отозвался парень. - Я в общаге на Красноармейской улице живу. Будет неплохо, если подбросите.
- А, так это по пути, - ухмыльнулся Борис, осторожно объезжая останки велосипеда, которые он так и не убрал с дороги. - Через полчаса будем на месте.
Попутчик оказался неразговорчивым. То ли дело было в характере парня, то ли в происшествии, которое едва не стоило ему жизни - этого Борис понять никак не мог, но всеми силами пытался как-то расшевелить спутника. Единственное, что ему удалось узнать - это то, что парня зовут Никитой, и что он вырос в детдоме.
- Ну а на шоссе, да еще ночью ты что делал? - спросил Борис, время от времени хлопая себя по щекам, хотя в этом больше не было необходимости.
Никита, заклеив рану нашедшимся в аптечке пластырем, повернул к Борису бледное лицо и вымученно улыбнулся.
- Так просто, катался на велосипеде, - ответил он. - Я постоянно катаюсь за городом. Теперь, правда, кататься будет не на чем.
Борис, вспомнив о том, что должен парню велосипед, невесело рассмеялся.
- Ты бы поосторожнее с этими покатушками. На четырех колесах как-то понадежнее, да и девчонки это дело уважают. У тебя есть девчонка-то?
- Нет, - тут же ответил Никита. - Не обзавелся еще.
- Это ничего, какие еще твои годы. У меня вот дочке шестнадцать лет, так наверное у нее целых полк кавалеров. Странная сейчас молодежь пошла. Пару раз погуляют вместе, и все - любовь у них до самого гроба. А потом вдруг разбегутся и из окон прыгают. Ужас.
- Это вы к чему? - не понял Никита.
- Да так, ворчу по-стариковски. На пенсию скоро выхожу, имею право.
Борис глянул на часы. Было уже около полуночи. Никита тоже глянул на циферблат и ойкнул.
- Меня же в общагу не пустят, - выпалил он, хлопнув себя по колену. - Она в одиннадцать закрывается. Да еще и в таком виде. Скажут, мол пьяный пришел. Что же теперь делать-то?
Он вопросительно посмотрел на Бориса и тот, недолго думая, предложил свой вариант решения этой проблемы.
- Ну, раз такое дело, - сказал он, - тогда поехали ко мне. Заночуешь у меня, приведешь себя в порядок. Жена у меня, небось, пирушку закатила. Посидим, выпьем. Тебе это не помешает.
Никита было запротестовал, но Борис прервал все его возражения и повернул на знакомую улицу. Оставив фуру ночевать на парковке, Борис и Никита направились по тротуару к темной многоэтажке, окна которой давно уже погасли. Лишь два окна слева на третьем этаже светились слабым желтым светом - это были окна квартиры Бориса. Окна, за которыми его очень ждали.
- Ну где же он, - протянула Даша, глядя на бледное лицо матери. - Может, позвонить ему?
- Я звонила, не отвечает, - быстро ответила Лариса, глядя неподвижным взглядом в одну точку. - Душа у меня что-то не на месте. Тяжко мне.
Даша, которая уже устала успокаивать маму, говоря что все будет хорошо, молча направилась на кухню, чтобы принести стакан воды. Едва она взяла в руки кувшин, как тут же раздался свист дверного звонка. Даша выронила кувшин из рук и бросилась открывать, не обращая внимания на разлетевшиеся по полу стеклянные осколки.
- Папа, папа! - крикнула она, распахивая дверь. - Ой, а это еще кто?
Даша застыла на месте, раскинув в сторону руки, которыми хотела обнять отца. Взгляд ее вперился в Никиту, который стоял рядом с Борисом и пытался привести в порядок перепачканное лицо. Платок, которым он это делал, был бурым от грязи и крови, и лишь пачкал лицо еще больше. Несмотря на это, лицо Никиты показалось Даше довольно симпатичным и она смущенно опустила глаза.
Борис, так и не ответив на вопрос дочери, легонько подтолкнул Никиту вперед и вошел сам. Оставив обувь и одежду в прихожей, Борис с Никитой проследовали в гостиную, где у стола суетилась Лариса. Заметив мужа она, как и дочь, бросилась вперед, намереваясь обнять Бориса и тоже остановилась, заметив Никиту. Борису бросилось в глаза то, как побледнело и исказилось лицо жены.
- Да что с вами такое, - воскликнул он, усаживаясь на диван. - Это Никита, мой новый знакомый. Я чуть не сбил его своей махиной, но все обошлось, слава Богу. Чем так стоять, лучше отведите его в ванную и принесите ему что-нибудь из моей одежды.
Лариса, несколько замешкавшись, с какой-то странной улыбкой подошла к Никите и попросила следовать за ней. Вскоре из-за стены послышался шум бегущей из крана воды и глухое хлюпанье. Борис тем временем откупорил бутылку и наполнил вином три бокала. Даше пришлось довольствоваться яблочным соком.
- Еду я, значит и тут бах! - вылетает на дорогу этот парень, - сообщил дочери Борис, накладывая себе в тарелку всего и побольше. - Меня чуть кондратий не хватил. Сам виноват, заснул. Впервые такое со мной случилось. Ну вот, значит, вылетает парень, я по тормозам, выпрыгиваю из машины и вижу переломанный велосипед. А этот фрукт сидит на обочине и охает. Ну, я его в охапку и к нам. Придется теперь пожертвовать ему твой велик.
- Мой? - воскликнула Даша. - Это почему еще?
Борис равнодушно махнул рукой и приступил к еде.
- Ты все равно на нем не катаешься, - ответил он. - Купили и стоит без движения. А так хоть для дела сгодится.
Даша хотела было возразить отцу, но тут в гостиной появился Никита и она умолкла. Гость причесал рукой мокрые волосы и неуверенно приблизился к столу. Борис жестом указал ему присесть рядом и придвинул бокал с вином.
- Не стесняйся, братец, - сказал он, разделываясь со своей внушительной порцией. - Тут все свои. Пей, ешь, будь как дома. А где это Лариса запропастилась? Лариса! Лариса!
- Тут я, не кричи, - произнесла жена, вернувшись к столу. - Чего разорался, не глухая.
Она уселась напротив Бориса и тот снова обратил внимание на ее бледность и то, как дрожат ее руки. Лариса едва не расплескала вино и выпила его залпом. Борис покачал головой, пытаясь понять, что бы это все значило. Не менее странным было и то, что Лариса старалась не смотреть на гостя, всякий раз опуская глаза, когда взгляд Никиты касался ее лица.
- Сидим как на поминках, е-мое, - пробормотал Борис, постукивая вилкой по краешку тарелки. - Музыку бы хоть включили.
- Какая музыка, время час ночи, - возразила Лариса. - Еще не хватало, чтобы соседи наряд вызвали. Давайте доедайте и на боковую.
- Да подожди ты со своей боковой, успеешь еще моего храпа наслушаться, - засмеялся Борис. - Вон, лучше с гостем поболтайте. Некрасиво это все. Человек сидит, а вы на него внимания не обращаете.
Никита смущенно потупился и вытер рот салфеткой. Вино, которое стояло перед ним в бокале, осталось нетронутым. Лариса, немного пристыженная словами мужа, принялась расспрашивать Никиту о жизни, при этом по-прежнему стараясь на него не смотреть.
- Ну, мне рассказать особо нечего, - заявил Никита, откашлявшись. - Учусь на юриста, подрабатываю курьером. В общем, ничего серьезного.
Он умолк и посмотрел на Бориса. Тот кивнул, хлопнул рукой и поднялся.
- Ладно, кончайте допрос, - сказал он, допивая оставшийся в стакане сок. - На парне лица нет, а вы его пытаете. Спать пора.
- Вот тебе раз, - воскликнула Лариса. - Сам же сказал, чтобы поговорили. На тебя не угодишь.
- Цыц. - Борис махнул рукой в сторону жены и устало зевнул. - Давай, приготовь Никите постель, а я в душ. Хватит, засиделись.
Лариса быстро убрала со стола всю посуду и свернула скатерть. Затем отыскала в шкафу комплект постельного белья и застелила им диван. Пожелав Никите спокойной ночи, они вместе с Дашей отправились по своим комнатам, о чем-то перешептываясь. Борис, закончив мыться, вышел из душа и погасил во всем доме свет. Наступила полная тишина.
Борис проснулся от того, что рядом кто-то тихо всхлипывал. Он открыл глаза и увидел, что Лариса лежит, уткнувшись лицом в подушку и трясется от рыданий. Борис дотронулся до ее плеча и Лариса, вздрогнув, смахнула его руку.
- Что случилось? - спросил он хриплым спросонья голосом.
Лариса долго не отвечала, продолжая плакать. Наконец, она оторвала заплаканное лицо от подушки и добрых десять минут смотрела мужу прямо в глаза. Борис еще никогда не видел жену такой разбитой и подавленной. В глазах ее было столько отчаяния и боли, что у него самого в горле встал едкий ком.
Ничего не говоря, Лариса спрыгнула с кровати, подошла к комоду и некоторое время копалась в его ящиках, выдвигая их по очереди. Отыскав в одном из них небольшую пластиковую коробку, в которой хранились разные бумаги и документы, Лариса вернулась с ней к Борису и вывалила все содержимое коробки на одеяло. Разметав вокруг пожелтевшие листы бумаги, она извлекла из этого вороха какую-то фотографию и протянула ее Борису. Взглянув на снимок, Борис присвистнул и почесал гладко выбритый подбородок. На фотографии была изображена его жена и... Никита. По-крайней мере человек, стоявший рядом с Ларисой на этом снимке, был весьма на него похож.
- Это что за новости? - спросил Борис, надеясь на то, что все это ему только снится.
Лариса, утерев слезы краешком пододеяльника, забрала фотографию и спрятала ее обратно в коробку. Обхватив ее руками, она привалилась к стене и закрыла глаза.
- Это человек, которого я когда-то любила, - произнесла она изменившимся до неузнаваемости голосом. - Это было давно, за несколько лет до того, как мы с тобой познакомились. Его звали Александром, и мы хотели пожениться. Я забеременела и родила ребенка, и все было хорошо, до тех пор, пока он меня не бросил. Просто сбежал и все. Потом я узнала, что он проиграл в казино целую кучу денег, влез в долги и покончил с собой. А я... я сдала сына в детский дом. Время тогда было сложное, помочь мне было некому. Я подумала, что найдется какой-нибудь человек, который сможет дать моему сыну больше, чем я сама. А вчера ты привел его и...
Лариса снова разрыдалась, и Борис, так и не дождавшись продолжения, поднялся и уложил жену в постель. Укрыв ее одеялом, он выключил ночник и, нащупав в темноте руку жены, сжал ее и сказал:
- Не знаю, почему ты мне раньше обо всем этом не рассказала. Зачем нужно было носить это все в себе? Мы бы могли поискать твоего сына вместе, ты бы попросила у него прощения и все было бы хорошо. Никита хороший парень, он бы все понял. Зря ты так, очень зря.
- Я пойду к нему и все расскажу, - громко прошептала Лариса, пытаясь подняться. - Прямо сейчас. Упаду на колени и попрошу его простить меня.
Борис с трудом удержал ее и замотал головой.
- Еще слишком рано, - ответил он. - Пусть спит. Парня едва не переехала машина, пускай отдохнет как следует. И ты отдыхай, а я посижу рядом с тобой.
И Борис, сжимая руку жены, сидел неподвижно, дожидаясь пока она уснет.
Утром, когда Даша разбудила и позвала всех к завтраку, Никиты уже не было. Он ушел, забрав свою одежду, а ту, что принадлежала Борису, аккуратно свернул и оставил на диване. Борис, усевшись за стол, мрачно взглянул на стопку одежды и ухмыльнулся.
- Хозяйственный малый, - сказал он. - Ишь, как красиво все оформил. А у меня всегда все шаляй-валяй выходит.
Лариса молча посмотрела на него и поджала губы.
- Ну что мать, опоздала ты со своими откровениями, - обратился к ней Борис. - Сдается мне, он все слышал, потому и ушел.
Даша недоуменно посмотрела на родителей.
- О чем это вы? - спросила она.
- Да о том, что Никита - твой старший брат, - сказал Борис, хлопнув ладонью по столу, как он обычно любил это делать. - У нашей мамы были кое-какие секреты в прошлом, и теперь они всплыли пузом кверху. Такие вот дела.
Даша едва не подавилась куском печенья и устремила свой взор к матери.
- Да, дочка, папа говорит правду, - произнесла Лариса. - Никита твой старший брат. Так уж получилось.
Борис, не дожидаясь нового вопроса дочери, встал из-за стола и набросил на плечи валявшуюся на диване куртку.
- Значит так, друзья мои, - заявил он, заставляя остальных обратить на себя внимание. - Сегодня воскресенье, день у всех свободный. Сейчас мы соберемся, возьмем с собой велосипед, сядем в машину и отправимся в гости к Никите. Он живет неподалеку, в общаге. Отыщем его и расскажем ему обо всем. Так что давайте, ноги в руки и поспешайте.
Подгоняя жену и дочку, Борис выкатил из чуланчика велосипед Даши и принялся складывать его напополам. Взвалив велосипед на плечо, Борис направился к двери и вдруг остановился от огласившего квартиру звонка в дверь. Уронив велосипед, Борис бросился к двери и посмотрел в глазок. По ту сторону стоял Никита.
- А мы вот к тебе собирались, - улыбнулся Борис, открывая дверь. - Что же ты ушел, не попрощавшись?
Никита улыбнулся в ответ и робко вошел в дверь. В руках он держал бутылку вина и большую коробку конфет. Вручив их Борису, он отвел его в темный угол и опустил глаза.
- Сегодня рано утром я слышал, как вы... - Никита говорил медленно, обдумывая каждое слово. - В общем, я решил во всем разобраться. Наверное, нам стоит поговорить.
- Стоит, конечно стоит, - чуть ли не закричал Борис, увлекая его в гостиную. - Это ты правильно решил.
Никита вошел вслед за Борисом и улыбнулся сидевшей за столом матери. Лариса тоже улыбнулась ему, теперь уже не отводя взгляда. Ее тайна была раскрыта, и больше скрывать было нечего. Она облегченно вздохнула и мысленно поблагодарила судьбу за еще один предоставленный ей шанс. Шанс исправить старую, давно терзавшую ее ошибку.
Автор: Антон Марков
