Готовились к спуску в шахту. Балашов заговорщически обнял Фёдора Иванютина и Демида Силаева. Сергей за своею спиной расслышал ехидный Захаркин голос:
- Поняли, мужики?.. А Машка-то, благоверная Вершинина, похоже, отставку дала инженеру. На студента перекинулась.
Иванютин мрачно отстранил Захара:
-Говори, да не заговаривайся. Болтун. Какая она тебе Машка!
- Сам видел, Фёдор Михеевич. Она, Машка, на берег зачастила. А Туроверов – сей же момент за нею правится. Видел я давеча, мужики…
-А ты б не видел, – подмигнул шахтёрам Демид. – Тебе, Захарка, либо смотреть некуда? А тогда сам на себя посмотри, – как ты вчера от Евдокии своей в соседский огород рванул… А она за тобою, – с ухватом. Посмотрел я, как ты плетень Ефимовых опрокинул. Смекнул: не иначе Дуся проведала, как Ульяна Петрашова из Новопокровки брагу тебе наливает, – полными кружками.
-Я Ульяне крышу на сараюшке перекрывал… Вот и налила, – из благодарности. Как не налить!
Фёдор закурил:
- Да ты, посмотрю, мастер известный. Ульяне крышу на сарае перекрыл, а до своей избы руки-то не доходят?
- Не обо мне речь, Фёдор Михеевич. Я про то, что Туроверов – даром, что сопли не обсохли...А вон каким резвым оказался! С Машкой-то…
Сергей оглянулся. Подошёл к Балашову:
- Карманы выворачивай.
Захар ухмыльнулся:
- А ты по какому праву карманами моими интересуешься?
- По такому и интересуюсь, – что курить в шахте нельзя. Снова норовишь самокрутки в карманах спрятать?
- Тебя позабыл спросить, – где мне их прятать. Ты, Туроверов, пока что начальство никакое. Ты пока только и ловок, что Машку…
Балашов не договорил: голова его метнулась в сторону, щегольский картуз слетел и упал в лужу, – перед самой зорькою дождь прошёл…
К мужикам торопливо приближался Вершинин. Успел перехватить Сергееву руку, негромко и кратко приказал:
- Отставить, Туроверов.
А в шахте, в полумраке откаточного штрека, встретились глазами…
- Сергей!
- Я люблю её…
Вершинин словно не расслышал:
- Сергей Михайлович, проверь сегодня крепь над штреком. Кажется мне, поспешили крепильщики на другой участок перейти.
- Я люблю её… – Сергей перевёл дыхание: – И она меня любит.
Андрей Петрович кивнул:
- Обрати внимание: воды в штреке нынче больше.
- Мы с Машей… Мы с нею…
Вершинин перебил:
-Вы – не с нею. Мария Александровна – моя жена.
- А если она меня любит?..
-Маша… Мария Александровна ещё очень юна, – чтоб понять, кого она любит. И… вот что, Сергей: организуй работу по водоотливу.
- А если…
- Я знаю. Она моя жена. Как мы с нею справимся с этим, – не твоё дело.
-Я её теперь никому не отдам.
Самоуверенности тебе не занимать, – усмехнулся про себя Вершинин. А вслух сухо повторил:
- Мария Александровна – моя жена. Займись водоотливом.
Несколько раз за смену Вершинин замечал откровенно наглую Захаркину ухмылку. Балашов умышленно громко посетовал, – вдогонку главному инженеру:
- Ну, куда годится наш десятник!.. Горе луковое, а не десятник! Менять надобно.
- Уж не на тебя ли менять? – исподлобья взглянул на Захара Семён Агашин.
- А что?.. Уж я бы знал, как здесь распорядиться! У меня бы вы – по струнке!.. Шёлковыми бы… – все, как один… А Туроверов, соопляк этот, сто раз пожалел бы, что маманя на свет родила!
- Что-то ты, Балашов, к практиканту больно не равнодушен. Как, скажи, Евдокия твоя сравнила тебя с Серёгой. И решила так, что далеко тебе до Туроверова. Поэтому ты и злобствуешь, – который день.
В какой-то неясной тревоге Вершинин нашёл глазами Сергея. Надо предупредить его, чтобы сегодня после смены не оставался в шахте: не иначе, как Балашов задумал что-то.
Сергей рубил уголь. Андрей Петрович с минуту посмотрел: до чего у него хорошо получается это. Хорошо и легко, – так, что тяжкий труд кажется удалой забавой…
Вершинин взялся рукою за обушок:
- Сейчас поднимаемся на поверхность. В конторе дел сегодня много: через пару дней Вальцов из управления приедет, надо подготовить все расчёты по будущей шахте. Вот этим и займёшься сегодня: подготовь убедительный доклад, – почему ты считаешь, что шахта должна быть на южном склоне балки.
-Мне надо проходку посмотреть, – Туроверов упрямо свёл брови.
-Ты будешь делать то, что я тебе велел, – сдержанно заметил Вершинин.
Сергей не ответил, – рубанул так, что уголь откололся огромною глыбой, и далеко разлетелись чёрные брызги…
Андрей Петрович осторожно поднёс к кровле горящую лампу. Вокруг обычного жёлтого пламени голубовато засиял ореол, – это означало, что рудничный газ скопился здесь до опасного уровня.
Инженер Вершинин отдал команду – готовиться к подъёму. И снова встретил дерзкий и вызывающий взгляд Сергея: Туроверов не вошёл в деревянную клеть, своевольно остался в шахте. Вершинин не очень учтиво растолкал мужиков – выпрыгнул из клети, когда она уже двинулась вверх. И – почти одномоментно: огонёк чьей-то самокрутки красноватою дугой прочертил шахтную темноту… и с не слыханной доселе силою рванул рудничный газ…
Невидимой волною инженера Вершинина отбросило назад. Острая глыба рассекла его бровь – до самого виска. Кровь заливала глаза, и от этого казалось, что темнота озаряется ослепительными вспышками… И Вершинин увидел Сергея. Непостижимо, но он стоял спиною к стене забоя, – словно шахта приняла его в свои объятия… и спасла от сумасбродной силы взрыва гремучего газа…
Вершинин рукавом вытер лицо:
- Кто-то крепко молится о тебе, Сергей.
Туроверов шагнул от стенки, самоуверенно бросил:
- Молится.
Вершинин покачал головой:
- Лишь представится возможность, – я отправлю её домой, к моей матери. – Андрей Петрович чуть приметно улыбнулся: – Матушка души в ней не чает.
Сергей угрюмо, исподлобья, смотрел на Вершинина:
- Значит… Раз я жив…
-Так ведь и я вот жив, Сергей. И я – муж её. А ты – вот что: поднимемся, и собирайся на литейный завод. Сделаешь оценку плавки чугуна, – нам важно знать, получаем ли мы нужную марку кокса. Нам с Вальцовым срочно нужны такие сведения. На заре отправишься в Луганский завод.
Жалел Вершинин этого мальчишку, – такого же своевольного, как и Машенька… Жалел, – потому и придумал этот срочный отъезд: вернётся Сергей в Лисью Балку, а Машенька уж далеко… Ничего: он сильный, потому и заживёт его рана.
С рассветом Сергей отправился в Луганский завод, имея твёрдое намерение по возвращении на рудник непременно увидеться с Марией Александровною…
… Маша стояла у окна. Вершинин подошёл к ней, – руки его поднялись над её плечами. Собрался сказать Маше, что завтра он отправит её в Петербург. А она повернулась. Поправила волосы. Андрей Петрович поразился её глазам: они вдруг стали бездонными тёмными озерцами – от слёз ли… или от какой-то тайны, одной ей известной… Сквозь виноватую тревогу Маше хотелось казаться равнодушной и надменной. А голос её прервался – Вершинин не сразу понял её слова:
- Я беременна.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15
Часть 16 Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20
Часть 21 Часть 23 Часть 24 Часть 25 Часть 26
Часть 27 Часть 28 Часть 29 Часть 30 Часть 31
