Словосочетание какое-то неприятное. Сразу не поймёшь – то ли это нормальный врач отбирает психов, то ли психи отбирают что-то у нормальных людей. Первый раз я услышал это словосочетание в июле 1976 года, когда подавал документы, чтобы стать абитуриентом Кременчугского лётного училища гражданской авиации. При подаче документов в коридоре здания, где находилась комиссия, среди множества желающих связать свою судьбу с авиацией, впервые и прозвучало это – «психотбор». Мы все, кто тогда толпился в этих коридорах, начали расспрашивать друг друга, что это за «психотбор», и с чем его едят. Поступали в училище парни разных возрастов. Половина после школы, как я, а половина после армии – «армейцы». Но толком никто ничего не знал, что такое «психотбор». Мы знали, что при поступлении в училище нужно иметь аттестат с нормальными оценками, пройти медкомиссию и сдать вступительные экзамены. Аттестат, экзамены – это понятно. Медкомиссия похожа на приписную в военкомате. Только проверять будут всё гораздо придирчивее, мы же всё-таки в лётчики собираемся. Врачи всё те же: терапевт, хирург, окулист, стоматолог, ЛОР, кардиограмму сделают. Проверят давление, пульс, послушают шумы сердца, проверят, какие давление и пульс после 20 приседаний, и как они восстанавливаются через 3 минуты после нагрузки. Проверят, нет ли искривлений пазух носа. Ну, ещё покрутят на вращающемся кресле, и заставят пройти по прямой линии. То есть врачи посмотрят, как работает вестибулярный аппарат будущего лётчика. Причём, медкомиссия эта строгая и придирчивая. Как-никак, ты в лётчики собираешься, и твоего здоровья должно хватить минимум на двенадцать с половиной лет лётной работы. Почему двенадцать с половиной? Да потому что при нормальном годовом налёте (или не менее 250 часов в год) стаж лётной работы идёт год за два. А значит, через двенадцать с половиной лет полётов ты набираешь 25 лет стажа и можешь спокойно уходить на пенсию. И будет тебе всего примерно 33 года. А если хочешь и можешь – летай дальше. Но это всё будет там, далеко впереди, если подойдёшь по здоровью, сдашь все экзамены нормально, баллы твоего аттестата и оценки на экзаменах будут достаточно высоки, ты пройдёшь мандатную комиссию, и если всё сложится, то может быть ты и станешь курсантом лётного училища.
А тут психотбор! Ещё одно, неведомое препятствие. Но знающие люди, принимавшие у нас документы, нас успокоили. Не бойтесь, ничего страшного в этом психотборе нет. Просто посидишь в кабинете у специалиста-врача, выполнишь некоторые тестовые задания на время, ответишь на большое количество вопросов, и по результатам всего этого тебе скажут – можешь ты учиться на лётчика или нет. Стало ещё непонятнее. А что это за тесты, вопросы, задания? Нас успокоили. Ничего страшного нет, сами всё увидите.
Мы увидели. После прохождения медкомиссии, прежде чем допустить нас к экзаменам по математике и русскому языку, надо пройти этот самый психотбор. Действительно, на первый взгляд, ничего страшного. Ты отвечаешь на многие вопросы психолога, проходишь тесты со всевозможными таблицами. К примеру, на таблице в кружках стоит стрелка, как на компасе, а где-то в стороне от неё буква «С», то есть «север». И надо сообразить, и правильно назвать, какое направление показывает стрелка – юг, север, юго-запад, северо-запад, восток, и так далее. То же самое с циферблатами часов. На циферблате только одна цифра. Например «3», и ты по стрелкам должен сказать, какое время показывают часы. Причём этих кружочков много. Надо называть правильно, а время теста идёт. Врач смотрит, как ты справляешься с заданием. Тебе дают текст и двухцветный карандаш (красно-синий). И задание в тексте букву «А» подчеркнуть синим, букву «К» подчеркнуть красным. А в это время в динамике, стоящем сбоку на столе, громкий голос говорит всякую ерунду: «Подчеркнуть «Н» жёлтым, а букву «Б» - зелёным». Отвлекают тебя. А потом, на середине задания, всё меняется наоборот – теперь букву «А» нужно подчёркивать красным, а букву «К» - синим. Потом дают читать таблицы с красными и чёрными числами. Только красные надо находить и называть в порядке нарастания (ты должен помнить, какое число ты до этого называл), а чёрные числа в порядке убывания. А время теста идёт, и все сделанные тобой ошибки учитываются. Да простейший пример. Вы в интернете, наверное, видели такой тест. Написаны названия цветов. Жёлтый, зелёный, синий, красный, чёрный. Только слово «жёлтый» написано чёрным цветом, а слово «красный» написано зелёным цветом. Там много слов. И ты должен, читая слово, называть цвет, которым оно написано. Видишь слово «зелёный», но оно написано красным, значит надо читать красный. И время, за сколько вы с этим справитесь, и посчитайте, сколько ошибок вы сделаете. Так вот, эта таблица – тоже один из тестов на психотборе. Вообще-то много чего было. Могли посадить в кресло, как в самолёте, с педалями и «ручкой», и, глядя через прицел, надо было провести светящуюся точку по сложной кривой линии, похожей на синусоиду. Сейчас уже всё не упомнишь. Всё-таки 45 лет с гаком прошло.
Психотбор я прошёл нормально, был допущен к экзаменам, сдал их хорошо, прошёл мандатную комиссию, и, в конце концов, был отобран для учёбы в Кременчугском лётном училище, о чём меня известили вызовом. Отучился два года, выпустился из училища, и уехал на Север. Работать пилотом вертолёта. Сначала МИ-4, но поскольку сразу переучился на МИ-6, то стал работать вторым пилотом, а потом и командиром этого воздушного корабля. Ну, обо всех этих полётах я и пишу уже более одиннадцати лет.
Но вернёмся опять к психотбору. В ходе этих многочисленных тестов-заданий врачи проверяют особенности психики каждого кандидата в пилоты. Твою способность к запоминанию, скорость реакции, возможность помнить несколько параметров, как ты реагируешь на изменение задания, на различные вводные и помехи, способность отстроиться от этих помех, держать в голове несколько цифр одновременно, уметь по нескольким знакам сообразить, как считывать те или иные показания, и делать правильные выводы. И всё это нужно делать в отведённое время, не выходя за допустимые пределы. По твоим ответам на многочисленные вопросы, а их около трёхсот, можно составить довольно точную картину, что ты из себя представляешь, и сможешь ли ты, в конце концов, освоить сложную авиационную технику и летать на ней безопасно для себя и для других. Бывало так, что молодого человека при хороших баллах в аттестате, отличном прохождении (по всем параметрам) медкомиссии, после психотбора не допускали до вступительных экзаменов. А то, даже если он их и сдаст с хорошими оценками, профессию пилота всё равно не освоит. Ибо, по своим психологическим особенностям не способен этого сделать. А значит, будут напрасно потрачены его годы жизни на учёбу, государство зря потратит деньги на его обучение, потому что он в итоге может наломать дров, погубить себя, людей, которые доверили ему свои жизни, и угробить дорогостоящую авиационную технику.
Вы знаете, когда я сейчас вижу по телевизору кадры многочисленных автомобильных аварий, а ведь сейчас все ездят с видеорегистраторами (поэтому материала очень много), меня не оставляет одна мысль. Будь моя воля, я бы для автолюбителей, прежде чем позволить им получить права и продать им автомобиль, ввёл бы обязательный психотбор. Как у будущих лётчиков. Ведь все знают, что автомобиль – это «транспортное средство повышенной опасности». А скорость машины, помноженная на его массу, способна натворить много бед. Что мы и наблюдаем по телевизору, выслушивая сумасшедшие цифры количества погибших и покалеченных в автокатастрофах и авариях. А ведь всё это чаще всего происходит только по той причине, что человек, сидящий за рулём автомобиля, просто не способен в силу своих психофизических возможностей оценить довольно большое количество параметров движения автомобиля, как своего, так и встречных, поперечных, догоняющих, обгоняющих и прочих. Многие не способны смоделировать в голове дальнейшее развитие ситуации и отказаться от маневра, или даже просто выдерживать скорость. Я не говорю об откровенных хамах и быдле на дорогах, о самом состоянии дорог, часто оставляющем желать лучшего или откровенно безобразном, или об употреблении алкоголя человеком, севшим за руль автомобиля. А ведь если бы ввели настоящий психотбор для автолюбителей, то многим из них было бы отказано в праве управлять автомобилем. А только ездить в общественном транспорте, а то он или сам убьётся, или других покалечит, или отправит на тот свет. Но я понимаю, что автомобильное лобби никогда не позволит ввести психотбор. Уж больно гигантские суммы зарабатываются на производстве и продаже автомобилей, запчастей, топлива, в автосервисах, в ГИБДД, и прочая. Поэтому и видим такие страшные человеческие потери на дорогах нашей страны в автоавариях, будто мы ведём военные действия с какой-то напавшей на нас страной-агрессором.
Возвращаясь к психотбору у летного состава. Когда мне в 1992 году пришлось переучиваться на ещё более тяжёлый и совершенный, чем мой родной МИ-6, вертолёт МИ-26, мне было сказано: «Александр Владимирович, перед тем, как ехать переучиваться, вы должны пройти психотбор!». Опаньки! Так я уже вроде проходил когда-то. А мне говорят: «Это было почти 26 лет назад. Человек с возрастом меняется, поэтому поезжайте и проверьтесь!». Это не только меня касалось, но и всех, кто будет переучиваться на МИ-26 – лётчиков, бортмехаников, штурманов. Вспоминал, вспоминал, что там было на психотборе в Кременчуге в 1976 году. Что-то вспомнил, какие-то таблицы, буквы. А ладно, посмотрим. Но помню, что это не приём у терапевта, то есть пульс, давление мерять не будут и кардиограмму делать не заставят. Приехал в Сыктывкар, посидели малость с приятелями-лётчиками за дружеским столом. И я говорю: «Мне больше не надо, у меня завтра психотбор!». Они посмеиваются: «Да куда ты денешься, это же не терапевт!».
Пришёл утром бодренький, выбритый, в форме. Последствий вчерашнего мини-банкета в организме почти не чувствуется. Зашёл в кабинет к специалисту, и началось. Три часа он меня мордовал. Я аж малость вспотел. Опять эти кружочки, цифры, таблицы, вопросы и ответы. Знаете, такая огромная таблица с вопросами типа: «У вас часто болит голова? Да-нет», а через несколько вопросов, примерно восемьдесят, опять: «У вас редко болит голова? Да-нет». И ты отмечаешь галочкой. А то опять, назовите в таблице чёрные числа в порядке нарастания, а красные – в порядке убывания. Пришлось собраться как следует, и отвечать, укладываясь в заданное время. Наконец «экзекуция» закончилась. Доктор меня отпустил в коридорчик, а сам занялся анализом того, что я из себя представляю. В приоткрытую дверь кабинета я увидел, что он взял в руки какой-то трафарет и приложил к той таблице, с кучей вопросов, где я ставил галочки в квадратиках «да» и «нет».
Наконец, доктор зовёт меня в кабинет обратно. Я сижу и смотрю на него. Доктор, такой спокойный, приветливый мужчина с улыбкой спрашивает: «Александр Владимирович, выпивали накануне?». Да, говорю, малость с друзьями посидели. Он улыбается: «Оно и видно». Спрашиваю: «Доктор, что всё так плохо?». Нет, говорит, всё нормально. Вы уложились во все нормативы, просто результаты могли бы быть лучше, если бы вы накануне не расслаблялись. И пишет мне в справке, что я могу переучиваться на МИ-26 по первой категории. Первая категория – это значит, что ты по своим психофизическим способностям можешь освоить любую технику. Вторая категория – освоишь с трудом. А третья – тебе лучше не переучиваться ни на что, а впору задуматься о пенсии. Про свою первую категорию я написал не для того, чтобы похвастаться, а чтобы сказать спасибо маме и папе, что я у них получился нормальный такой. Кстати, на МИ-26 я переучился хорошо. В свидетельстве по всем предметам – одни пятёрки. Я вообще люблю учиться, а на новый вертолёт, тем более. Хотя сам МИ-26 мне не очень нравится. Кроме трёх вещей в нём – тепло в кабине, отличные двигатели Д-136, изумительный главный редуктор ВР-26, шедевр. Но про МИ-26, это другая песня.
На радостях, что я нормально прошёл психотбор, я решился спросить у доктора, что это за трафарет он прикладывал к моей таблице с ответами. Он улыбнулся: «Вы подглядывали?». Я ответил, что просто в приоткрытую дверь было видно. Он ответил, что среди трёх сотен вопросов, есть несколько десятков опорных (базовых). Вот через окошки трафарета сразу видны ответы на них. Какие вопросы базовые, и какие должны быть правильные ответы, доктор не сказал. Да я и не стал бы спрашивать. Довольный результатами психотбора, поблагодарив доктора, забрал свою справку и вскоре поехал в Тюмень переучиваться на МИ-26.
И вот, вспоминая свою лётную жизнь, довольно таки не спокойную, со всей этой кучей отказов двигателей, гидросистем, путевого управления и прочего, прочего, я снова думаю про психотбор. Кто знает, как бы я справился со всеми этими передрягами, если бы от природы или по наследству от родителей, дедок и бабок, мне не передался тот уникальный, только мне присущий, набор возможностей соображать и действовать в сложной обстановке. Вспоминаешь свои реакции, команды, действия, работу моего экипажа, и думаешь, кого благодарить за то, что всё получилось как надо. Спасибо отцам-командирам, что тренировали, учили, заставляли до автоматизма отрабатывать те или иные действия, знать назубок ответы на многие вопросы. Вы не поверите, но если меня сейчас спросонок или с похмелья растолкать рано утром и задать вопрос: «В каких случаях груз должен быть сброшен с внешней подвески?», я отбарабаню наизусть, и в том порядке (по мере опасности), как оно изложено в РЛЭ (руководстве по лётной эксплуатации) вертолёта МИ-6. Въелось в мозг, в память, на всю оставшуюся жизнь. А значит, раз я ещё пишу эти строки, то память ещё есть, и везло мне в лётной работе. Благодаря строгому психотбору я стал лётчиком, и состоялся как пилот, и как командир воздушного корабля. На борту тяжёлого транспортного вертолёта нет того пафоса в полёте, как на борту гражданских авиалайнеров: «Командир корабля от имени нашей авиакомпании приветствует вас на борту нашего лайнера…».
У нас всё проще и обыденнее: «Ну что, мужики, погнали?!». И мы погнали. А представляете, если бы я спросил: «Экипаж, надеюсь с психотбором у всех всё нормально?». Или лучше, как в старом анекдоте: «Доктор, напишите мне, что я нормальный. Молодой человек, как же я вам могу написать, что вы нормальный, ежели вы летать хотите? А что делать, доктор? Я могу вам написать, что вы можете быть допущены к лётной работе».
