– Что ты здесь делаешь? – я выдохнула эти слова, едва увидев знакомый силуэт в дверном проёме.
– Хочу вернуться, – коротко бросил Денис, мой бывший муж. – Мне больше негде жить.
Меня пробрала дрожь. Не столько от холода, сколько от ярости, которая вспыхнула внутри в одно мгновение. Человек, который ушёл к другой женщине и бросил меня с ребёнком на руках, сейчас смотрит на меня так, словно я ему что-то должна.
– Возвращаться?! – переспросила я, прижимая ладонь к дверной ручке. – Ты потерял право на это, когда хлопнул дверью два года назад!
– Ошибаешься, – в голосе прозвучала презрительная насмешка. – Дом, если не забыла, оформлен и на меня тоже. Я в любой момент могу опять жить здесь.
Сердце моё сжалось. Он и правда оставил свою долю, даже не подумал отказаться от прав на нашу недвижимость. Раньше я считала, что он просто «не успел» заняться документами. Но теперь понимала – он всё предусмотрел, чтобы иметь запасной аэродром.
– Убирайся, – пыталась я говорить твёрдо, хотя внутри всё кричало от возмущения. – Ты ни копейки не платил за ипотеку последние два года, алименты тоже…
– Ох, не начинай, – оборвал он меня, отодвигая мою руку с дверной ручки, чтобы войти. – Деньги у меня были, но я потратил их на более важные вещи. Не тебе судить.
Он нагло прошёл в гостиную, даже не сняв уличную обувь. Сын, восьмилетний Игорёк, сидел на диване с телефоном. Завидев отца, он застыл, широко раскрыв глаза. Я почувствовала, как тревога волнами проносится по комнате.
– Привет, малыш, – сказал Денис с презрительной улыбкой, будто сын – только досадное напоминание о прошлом. – Как тут у вас дела?
Игорёк промолчал, сжавшись в комочек. Я тоже хранила молчание, изо всех сил пытаясь не сорваться на крик. «Нельзя сейчас уходить в эмоции, – напомнила я себе. – Нужно быстро сообразить, как противостоять этому вторжению».
– Мы уже привыкли жить вдвоём, – сказала я, стараясь сохранить спокойствие. – У нас всё налажено, и ты здесь лишний.
– Да ну? – хмыкнул Денис. – Жаль, что по закону я не лишний. Забыла, кто прописан в этом доме?
Его грубый и наглый тон сразу пробудил во мне яростную решимость: «Не позволю ему снова всё уничтожить». Он наслаждался тем, как ворошил мою жизнь: я видела откровенное злорадство на его лице.
Когда-то мы купили этот дом в ипотеку на двоих, но после ухода Дениса я одна продолжала выплаты, судилась за алименты, работала на двух работах, чтобы поднять сына. Я не успела подать иск о лишении Дениса права собственности, так как вечно не хватало ни сил, ни денег на новые судебные разбирательства. Он же всё это время продолжал оставаться совладельцем по документам, хотя пальцем о палец не ударил, чтобы выплатить долги.
– Вот что, – начал он, оглядываясь по сторонам, как хозяин, – я здесь останусь. У меня… небольшие проблемы с жильём.
– Ты же ушёл к своей… пассии, – процедила я, стараясь не выдать бурю чувств.
– Елена? – он пожал плечами. – Были планы, да не сложилось. Теперь там меня не ждут, но ведь я не останусь ночевать на улице.
Я сжала кулаки. «Как же удобно: пока я влезала в долги, выколачивала у него жалкие алименты, он обустраивался с другой женщиной. А теперь, когда его выгнали, он является сюда, будто ничем не обязан». Это было возмутительно и абсурдно.
– Ты не можешь просто так здесь жить, – вскинула я голову, – особенно после всего, что натворил.
Он насмешливо приподнял бровь:
– Да ты хоть соображаешь, что несёшь? Я здесь прописан, и это неоспоримый факт. Гони меня хоть за порог, хоть вызывай полицию, мне всё равно – по бумагам я имею право находиться в этом доме.
Я услышала, как сын тихо всхлипнул. Он явно чувствовал напряжение, а я понимала: открыть нараспашку скандал при ребёнке – последнее дело. Мне нужно было взять себя в руки и решить, как действовать.
Тем же вечером я позвонила подруге Светлане. Она юрист и помогала мне, когда я судилась за алименты:
– Слушай, Света, Денис вернулся и просто засел у меня. Говорит, что по документам имеет право.
– Официально – да, – подтвердила она. – Ты можешь выгнать его только по решению суда. Но ведь у тебя есть все квитанции и доказательства, что ты платила ипотеку одна после его ухода?
– Да, собирала всю эту макулатуру, надеялась когда-нибудь узаконить, что он не имеет права на жильё.
– Самое время подать иск, – сказала Светлана. – Опротестовать его долю, раз он не выполнял обязательств по выплате кредита.
Эта мысль внушала мне надежду, но и пугала: судебные тяжбы занимают время, а деньги на адвокатов у меня ограничены. Более того, Денис мог «ответить» встречным иском, требовать компенсацию за свою часть дома. Мне казалось, что я опять окажусь в позиции осаждённой крепости.
Пока я решала, как действовать, Денис вёл себя всё наглее. Через день он уже ходил по дому как хозяин, называл меня «приживалкой», хотя было очевидно, кто здесь брал на себя все расходы.
– Ты что, забыла, как я делал ремонт в коридоре? – выдал он как-то утром, когда я попросила его не вставлять свои вещи в моём шкафу. – Я тоже вкладывался в это жилище.
Я стиснула зубы, стараясь не разозлиться. Он подкреплял своё присутствие тонкой цепочкой манипуляций: спрашивал у сына, какую он любит пиццу, приносил ему шоколадки, чтобы выглядеть «добреньким» отцом, а затем за моей спиной выговаривал Игорю, что «мама слишком вспыльчивая» и «не даёт нам всем спокойно жить».
Через неделю такого кошмара я начала замечать, что сын стал замкнутым. Он старался избегать и меня, и отца. Атмосфера в доме была накалённой до предела.
Как-то раз я вернулась поздно с работы и застала Дениса роящимся в моих ящиках.
– Эй! – закричала я. – Что ты тут ищешь?!
– Да так, – он пожал плечами, – проверяю, нет ли интересных бумаг. Может, ты прячешь что-то? Всё-таки мы совладельцы. И мне хочется знать, нет ли тут каких-нибудь долгов.
Я буквально потеряла дар речи от его бесцеремонности. Он открыто обшаривал мой стол, где я держала финансовые документы и юридические бумаги, связанные с ипотекой. Конечно, там были все квитанции, справки, расписки.
– С ума сошёл?! – я попыталась захлопнуть ящик. – Немедленно прекрати!
Он скривился в издевательской улыбке:
– Чего боишься? Найду твою тайную переписку с банком? О, а вот и чеки на мебель… – он порылся в папке. – Смотри-ка, всё куплено на твои деньги, да?
– Верни сейчас же! – я попыталась выхватить документы из его рук.
Но Денис, смеясь, отодвинулся. Он читал строки, явно пытаясь найти зацепку, чтобы использовать это против меня. Я на мгновение остановилась, лихорадочно думая, как его урезонить. Наконец, я силой выхватила папку и прижала к себе.
– Не смей больше прикасаться к моим вещам, – сказала, стараясь держать голос ровным. – Иначе вызываю полицию.
– Да хоть прокуратуру, – он развёл руками. – Я просто хотел знать, сколько сейчас стоит дом – раз уж мы одна семья…
Слово «семья» звучало мерзко из его уст. У меня внутри всё переворачивалось от отвращения. Он явился, чтобы разрушить мою жизнь, а ещё и издевается, подразумевая, что теперь мы «одна семья».
В ту ночь я долго ворочалась, не в силах уснуть. Тревога за сына смешивалась с обидой и чувством отчаяния. Но ближе к утру я поняла: надо доводить дело до конца. Достаточно мне прятаться от судебных тяжб. Пора ставить точку.
На следующий день я пошла к Светлане и подала иск. В документах я указала, что все выплаты в последние два года шли исключительно за мой счёт, а Денис не платил ни ипотеку, ни алименты в полном объёме. К тому же он практически добровольно отказался от своей доли, когда ушёл и не проявлял интереса к дому, кроме как числиться в документах.
Суд начался через месяц. Это время Денис оставался у нас и окончательно выедал мне душу. Он постоянно докапывался до меня, то обвинял, что я якобы «промываю мозги» сыну, то грозился, что «вся правда всплывёт в суде».
Когда мы явились на первое слушание, я была готова ко всему. Денис завёл с собой адвоката – наглого типа, сразу же заявившего, что «истица не вправе претендовать на единоличное владение, потому что существует общая собственность супругов».
– Ваша честь, – обратился его адвокат, – мой клиент не отказывался от права собственности. Более того, он неоднократно помогал ответчице финансово. У нас есть выписки.
– Да, – вмешался Денис, – я регулярно переводил небольшие суммы. И если бы у меня была возможность, я бы платил больше, но я… искал работу.
Я буквально задохнулась от такой наглой лжи. Он переводил сущие крохи – и то от случая к случаю, постоянно уменьшая сумму, ссылаясь то на болезни, то на внезапные блокировки счёта. В суде же он старался предстать потерпевшим.
Мой адвокат, Светлана, сказала тихим, но уверенным голосом:
– У нас есть более весомые доказательства, что платежи по ипотеке лягут исключительно на мою доверительницу. Вот квитанции, расписки, отчёты из банка… Также хочу обратить внимание суда, что господин Денис не проживал по данному адресу последние два года и в некоторых документах о трудоустройстве даже указывал иной адрес.
– Бессмыслица! – попытался возразить Денис, но сразу осёкся.
Тут Светлана выложила главный козырь:
– Более того, у нас есть сведения, что ответчик выписался из этого дома для временной регистрации у своей новой сожительницы. Стоит уточнить, что в тот период он, фактически, добровольно снял себя с регистрационного учёта.
Я украдкой посмотрела на Дениса: он побледнел, явно не ожидая, что это всплывёт. Видимо, он слишком самоуверенно шёл в суд, решив, что его доля «по умолчанию» останется неприкосновенной.
– Я… это была формальность, – сбивчиво пробормотал он, покосившись на адвоката. – Но фактически это мой дом!
Судья приподнял бровь и попросил нашего адвоката продолжать.
– Кроме того, есть доказательства длительной задолженности по алиментам, – Светлана вытащила пачку документов, – и фактического невыполнения кредитных обязательств. Подчеркну, в браке стороны вели совместный быт, но после ухода ответчик не внёс ни рубля в общие расходы. Мы просим признать, что он утратил право собственности и должен компенсировать расходы моей доверительницы.
Денис перебивал, ругался, пытался внушить судье, что это всё «позорная подстава», но факты говорили против него. В глубине души я понимала, что исход дела ещё не решён, что нужно будет пройти ещё несколько заседаний, юридических экспертиз и выслушать свидетелей. Однако первое слушание уже дало понять, что Денис не так «неприкасаем», как думал.
Когда судья объявил временное решение – запретить Денису проживать в доме, пока идёт разбирательство, – я почувствовала, как будто тяжёлые оковы спадают с моих плеч. Это не была окончательная победа, но мощный удар по его самоуверенности.
После заседания, в коридоре суда, Денис бросил мне в лицо слова, полные ярости:
– Ну ничего, ты ещё пожалеешь. Думаешь, выиграла? Я так это не оставлю.
– Сомневаюсь, – сухо ответила я, ощущая, как ярость перемешивается со сладким чувством триумфа. – Тебе придётся выплачивать все долги за эти годы и доказывать, что у тебя есть хоть какие-то права. А у меня – вся доказательная база.
Он отвернулся, пробормотал ругательство и побрёл к выходу из суда. Я видела, как его адвокат укоризненно качал головой, понимая, что шансы стремительно тают.
Возвращаясь домой, я почувствовала прилив внутренней свободы. Я знала, что Денис может попробовать как-то мне отомстить, продолжить манипуляции или затягивать суды. Но у него не было сильного козыря: он сам себе подрубил почву под ногами, выписавшись из дома ради своей новой пассии. Теперь его угрозы казались пустыми.
Сын встретил меня с вопросительным взглядом. Он понимал, что всё это время мы жили в постоянном страхе и нервотрёпке.
– Всё в порядке, Игорёк, – мягко сказала я, обняв его. – Твой папа скоро от нас уедет. Совсем уедет.
Сын согласно кивнул, но в его глазах я заметила грусть. Ему было нелегко видеть конфликты родителей, а теперь он тревожился, что, возможно, у него не будет нормальных отношений с отцом. Но я знала, что у нас ещё есть возможность всё исправить. Пусть Денис и дальше играет в свои манипуляции, я позабочусь, чтобы Игорь не страдал.
Как только мы вернулись домой, Дениса уже не было – он испарился, не собрав свои вещи, но прихватил некоторые мелочи. Я не стала их искать – пусть забирает, что хочет, лишь бы не появлялся больше.
Конечно, впереди ещё несколько судебных процессов, но я была полностью готова идти до конца. Теперь у меня были все шансы отсудить дом целиком, лишить Дениса всяких прав на него и добиться от него выплаты накопленных алиментов. Он отвечал за свою жестокость, грубость и наглость – жизнь ему это уже продемонстрировала.
В глубине души жила горечь и обида за годы унижений, но смешивалась она с торжествующей уверенностью: справедливость наконец встаёт на мою сторону. «Я выстою, а он пусть готовится к последствиям», – подумала я, разбирая бумаги, которые станут нашим оружием в суде.
Я ощущала, что нашла в себе силы дать отпор: не сломаться, а вернуть себе контроль над собственной жизнью. И пусть Денис ещё скрежещет зубами, пытаясь отыграться. Я буду биться за наше с сыном будущее и отвоюю его до конца.
Понравился вам рассказ? Тогда поставьте лайк и подпишитесь на наш канал, чтобы не пропустить новые интересные истории из жизни.
НАШ ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.
