— Нет, вы только посмотрите на неё! — Людмила Петровна демонстративно отвернулась от невестки. — Даже здороваться перестала. Думает, если квартира теперь её, так и хозяйка тут она.
Наталья медленно опустила сумку с продуктами на пол. После суточного дежурства в больнице каждое движение давалось с трудом, а тут ещё эта встреча у подъезда. Людмила Петровна, соседка с первого этажа, говорила достаточно громко, чтобы все вокруг слышали.
— Здравствуйте, — Наталья намеренно посмотрела свекрови прямо в глаза. — Просто я очень устала. Ночное дежурство было тяжёлым.
— Ой, да ладно! — Людмила Петровна поджала губы. — Мы в своё время...
Сейчас начнётся, — подумала Наталья. Свекровь обожала рассказывать, как тяжело работала в советское время. Но сегодня сил слушать эти истории просто не было.
— Извините, мне нужно домой, — Наталья подхватила сумку и направилась к подъезду.
— Вот! — торжествующе воскликнула Людмила Петровна, обращаясь к случайным свидетелям сцены. — Я же говорю — совсем зазналась. А ведь это мой Виктор её из грязи в князи вытащил. Кем она была? Медсестрой в поликлинике. А теперь, видите ли, в частной клинике устроилась. Только толку? Муж от неё всё равно ушёл.
Наталья резко остановилась. Ключи в руке звякнули от резкого движения. Три месяца прошло с тех пор, как Виктор забрал вещи и уехал к новой женщине. Три месяца она старалась не думать об этом, погрузившись в работу. И вот теперь...
— Людмила Петровна, — голос Натальи звучал неожиданно спокойно. — Вы же знаете, что всё было не так.
— А как было? — свекровь шагнула ближе. — Может, расскажешь? Как ты моего сына до развода довела? Как квартиру у него отсудила?
Квартиру отсудила. Вот оно что. Значит, Виктор не рассказал матери, что сам настоял на том, чтобы оставить квартиру Наталье. "Считай это компенсацией за потерянные годы", — сказал он тогда.
— Знаете что, — Наталья развернулась к подъезду. — Давайте вы лучше у сына спросите, как всё было. А мне правда нужно отдохнуть.
Поднимаясь на четвёртый этаж, она слышала, как свекровь продолжает что-то возмущённо говорить. Ноги гудели от усталости. В голове туманилось от недосыпа. Тридцать два года, а чувствует себя на все пятьдесят.
Квартира встретила её привычной тишиной. Наталья механически разобрала сумку с продуктами, поставила чайник. Взгляд упал на магнитик на холодильнике — смешной котёнок, подарок от коллеги Юли. "Держись, Натка! Прорвёмся!" — написала та на обороте.
Юля... Единственная, кто поддержал её, когда всё начало рушиться. Когда Виктор начал задерживаться на работе. Когда появились странные звонки. Когда он наконец признался, что у него другая.
Телефон тренькнул сообщением. Наталья даже не стала смотреть — наверняка Юля интересуется, как прошло дежурство. Потом. Всё потом. Сейчас только душ и спать.
Горячие струи воды немного привели в чувство. Наталья завернулась в халат, прошла в спальню. Села на край кровати. Странно, но усталость вдруг отступила, сменившись какой-то звенящей пустотой внутри.
Три года назад они с Виктором въехали в эту квартиру. Делали ремонт, выбирали мебель, строили планы. Говорили о детях. А теперь... Теперь она сидит здесь одна, и тишина давит на уши.
Телефон снова подал голос. На этот раз настойчиво зазвонил. Наталья нехотя взглянула на экран — незнакомый номер.
— Алло?
— Здравствуйте, это старшая медсестра приёмного отделения первой городской, — голос в трубке звучал устало. — Вы ведь Наталья Сергеевна? Которая у нас раньше работала?
— Да, — Наталья выпрямилась. — Что случилось?
— Тут такое дело... У нас бабушка. Привезли час назад, на улице подобрали. Вроде не пьяная, не больная. Просто... потерялась. Или забыла всё. В общем, с памятью что-то. А документов нет. Полиция приезжала, но толку... Говорят, пусть в приют определяют.
— И при чём тут я? — Наталья потёрла висок. Головная боль, которая весь день маячила где-то на периферии, начала усиливаться.
— Да понимаете... Она вас вспомнила. Сказала, что вы ей помогали когда-то. Вера Николаевна её зовут. Или Нина Васильевна — она путается. Может, заедете? А то у нас мест нет, а в приют только завтра можно...
Наталья закрыла глаза. Вера Николаевна? Нина Васильевна? Нет, она точно не помнит таких пациенток. Да и когда это было? Три года назад она ушла из государственной больницы. Но что-то в голосе старшей медсестры заставило её спросить:
— И что с ней делать собираетесь?
— Да что мы можем? Переночует в коридоре, а утром... — голос замялся. — Сами понимаете, не наша это проблема. Полиция акт составила, что бабушка не в себе. Теперь социальные службы пусть разбираются.
Переночует в коридоре. Наталья слишком хорошо помнила эти коридоры. Жёсткие кушетки, пропахшие хлоркой. Шаркающие шаги дежурной медсестры. Стоны больных...
— Ладно, — она встала, чувствуя, как снова наваливается усталость. — Я приеду. Через час буду.
— Вот спасибо! — в голосе собеседницы появилось явное облегчение. — Мы тут с девочками скинемся...
— Не надо, — оборвала Наталья. — Я просто посмотрю, что можно сделать.
Уже одеваясь, она подумала, что сходит с ума. Какая бабушка? Какая помощь? У неё самой жизнь в руинах, а она собирается решать чужие проблемы.
Телефон снова зазвонил. На этот раз это была Юля.
— Натка, ты где пропала? Как дежурство?
— Нормально, — Наталья застегнула куртку. — Слушай, тут такое дело...
Через пятнадцать минут они встретились у больницы. Юля, как обычно, была полна энергии, несмотря на поздний час.
— Ну и что тут у нас? — она кивнула на серое здание больницы. — Опять в нашу бывшую обитель потянуло?
— Сама не знаю, зачем приехала, — Наталья поёжилась. Вечер выдался промозглым. — Может, зря всё это?
— Не зря, — Юля решительно направилась к входу. — Помнишь, как мы тут начинали? Сколько всякого было? А теперь гляди — ты в частной клинике, я в страховой компании. Прорвались же!
Наталья промолчала. Прорвались... Как будто это что-то изменило.
В приёмном отделении всё было по-прежнему. Те же облупленные стены, тот же запах лекарств. За регистратурой сидела незнакомая медсестра, молоденькая совсем.
— Мы к старшей, — Юля уверенно прошла мимо. — Нас ждут.
Старшая медсестра, Анна Павловна, оказалась грузной женщиной с усталым лицом. Она молча кивнула на кушетку в углу коридора.
Там, сгорбившись, сидела пожилая женщина. Седые волосы аккуратно убраны в пучок, старомодное платье в мелкий цветочек, поверх — вязаная кофта. Руки, сложенные на коленях, слегка подрагивали.
— Вера Николаевна, — окликнула Анна Павловна. — К вам пришли.
Женщина медленно подняла голову. Взгляд у неё был ясный, только какой-то потерянный.
— Наташенька? — она привстала. — Я так и знала, что ты придёшь. Ты всегда...
Она осеклась, моргнула растерянно.
— Простите. Я вас с кем-то путаю, наверное.
Наталья переглянулась с Юлей. Та едва заметно пожала плечами.
— Ничего страшного, — Наталья присела рядом с женщиной. — Давайте познакомимся заново. Я правда Наташа. А вы?..
— Вера Николаевна, — женщина опустила глаза. — Только вот фамилию... Представляете, забыла совсем. И адрес тоже. Ничего не помню. Как будто стёрли всё.
— А как вы здесь оказались?
— В магазин пошла, — Вера Николаевна начала теребить край кофты. — За хлебом. И вдруг... Вдруг всё стало чужим. Улицы незнакомые. Дома какие-то не такие. Я ходила, ходила... Потом люди какие-то подошли, спросили, что случилось. А я и сказать ничего не могу. Только плачу.
Её голос дрогнул. Наталья машинально накрыла ладонью дрожащие руки женщины.
— Тихо, тихо. Сейчас разберёмся.
— Да в чём тут разбираться? — вмешалась Анна Павловна. — Явно деменция начальная. Таких случаев много. Родственники не справляются, вот и...
Она не договорила, но все поняли. Бросили. Оставили на улице. Как ненужную вещь.
— А вещи у неё какие-нибудь были? — спросила вдруг Юля.
— Только сумка, — Анна Павловна достала потёртую кожаную сумочку. — Мы уже смотрели. Ничего особенного: кошелёк с мелочью, расчёска, носовой платок. Ни документов, ни записной книжки.
Наталья взяла сумку, осторожно открыла. Внутри действительно было пусто, только на дне что-то звякнуло.
— Можно? — она вопросительно посмотрела на Веру Николаевну.
Та кивнула. Наталья запустила руку в сумку, нащупала что-то металлическое. Достала ключ. Обычный дверной ключ с брелоком в виде пластмассовой ромашки.
— Ой, — Вера Николаевна подалась вперёд. — Это же... Это от моей квартиры! Точно помню — доченька подарила брелок. Сказала: "Мама, пусть будет весна с тобой".
— Доченька? — переспросила Юля. — У вас есть дочь?
Женщина нахмурилась.
— Нет, — она покачала головой. — Сын у меня. Виктор. Только он... — она снова замялась. — Не помню. Почему-то кажется, что дочка была. Или это я путаю?
Наталья внимательно рассмотрела ключ. Обычный, от типового замка. Таких в городе тысячи.
— Анна Павловна, — Юля отвела старшую медсестру в сторону. — А полиция что говорит? Объявления о пропаже человека не было?
— Да какая полиция! — махнула рукой та. — Участковый приходил, посмотрел и ушёл. Сказал — не по их части. Мол, старики часто с памятью мучаются, пусть соцслужбы занимаются.
— Но ведь человек потерялся!
— А кто не терялся? — Анна Павловна поджала губы. — У нас каждую неделю такие истории. Одних родственники забирают, других — в приют. Система такая.
Система. Наталья почувствовала, как внутри поднимается глухое раздражение. Система, да. Как тогда, когда её бабушку нашли в соседнем районе. Тоже "система" сработала — три дня искали, а потом... Потом было поздно.
— Нет, — она встала. — Так не пойдёт. Вера Николаевна, поедете ко мне. Переночуете, а завтра будем искать ваших родных.
— Натка, ты что? — Юля удивлённо уставилась на подругу. — Куда ты её повезёшь? А вдруг...
— А куда ещё? — Наталья начала помогать женщине подняться. — В приют? В коридоре оставить?
Вера Николаевна испуганно посмотрела на неё:
— Не надо, милая. Я как-нибудь сама...
— Даже не спорьте, — отрезала Наталья. — Юль, ты с нами?
Через полчаса они уже поднимались в квартиру Натальи. Вера Николаевна шла медленно, тяжело дыша на каждом пролёте.
— Присядьте, отдохните, — Наталья помогла ей устроиться на диване. — Сейчас чай сделаю.
— Только не надо суеты, — попыталась возразить женщина.
— Никакой суеты, — Юля уже хозяйничала на кухне. — Просто посидим, поговорим. Может, что-то и вспомните.
За чаем Вера Николаевна немного оживилась. Рассказала, что работала учительницей русского языка и литературы. Что жила где-то в центре города. Что сын... Тут она снова замялась.
— Не могу вспомнить, где он сейчас. Вроде недалеко. Или нет... — она растерянно посмотрела на Наталью. — Знаешь, девочка, такое чувство, будто стена в голове. И за ней — всё важное. А пробить не могу.
— Ничего, — Наталья подлила ей чаю. — Утром начнём искать. По школам пройдёмся, может, кто вспомнит.
Юля уехала около полуночи, пообещав с утра подъехать. Наталья постелила Вере Николаевне в гостиной, а сама легла в спальне. Сон не шёл. В голове крутились обрывки мыслей, воспоминаний.
Вот бабушка учит её печь пироги. Вот они гуляют в парке. Вот она не приходит на обед, и мама начинает обзванивать больницы. А потом серый холодный день, когда её нашли...
Под утро Наталья всё-таки задремала. Проснулась от странного звука — кто-то тихо плакал. Вера Николаевна сидела на диване, сгорбившись, и беззвучно рыдала.
— Что случилось? — Наталья присела рядом.
— Вспомнила, — женщина подняла на неё полные слёз глаза. — Виктор... Он же выгнал меня. Сказал — надоела со своими нравоучениями. Велел к нему не приходить. А я всё равно пришла. И тогда он...
Она снова заплакала. Наталья обняла её за плечи.
— Тише, тише. Теперь всё будет хорошо.
— Нет, не будет, — Вера Николаевна покачала головой. — Я ведь знаю, почему он так. Это из-за денег. Он квартиру мою продать хотел. А я не согласилась. Сказала — это всё, что от отца осталось. И тогда...
В дверь позвонили. Наталья вздрогнула — кого принесло в такую рань? На пороге стояла Юля.
— Нат, я тут всю ночь думала. Позвонила знакомому в полиции, он поднял старые заявления. Представляешь — два месяца назад было заявление о пропаже Веры Николаевны Соколовой, учительницы на пенсии. А потом его отозвали.
— Как отозвали?
— Сын забрал заявление. Сказал — нашлась.
Вера Николаевна побледнела.
— Вспомнила, — прошептала она. — Он тогда тоже... Тоже выгнал. А потом вернул. Сказал — документы нужно подписать. Я отказалась, убежала. А теперь... Теперь опять всё повторилось?
Наталья переглянулась с Юлей. История приобретала совсем нехороший оборот.
— Так, — Юля решительно прошла в комнату. — Будем действовать по закону. Сейчас едем в полицию, пишем заявление. Потом к участковому по месту жительства. Пусть проверят квартиру, документы. А с сыном...
Закончить она не успела. В дверь снова позвонили. На этот раз долго и настойчиво.
— Я знаю, что она здесь! — голос из-за двери был мужской, злой. — Открывайте немедленно!
Вера Николаевна вздрогнула всем телом:
— Виктор...
Наталья решительно шагнула к двери.
— Подождите здесь, — она посмотрела на Юлю. — Если что — звони 112.
За дверью стоял высокий мужчина лет пятидесяти. Лицо красное, глаза злые.
— Где моя мать? — он попытался заглянуть в квартиру через плечо Натальи.
— Для начала представьтесь, — Наталья не сдвинулась с места.
— Я её сын! Вера Николаевна Соколова — моя мать. Она больна, у неё проблемы с памятью. Мы её везде ищем. А вы...
— А мы собираемся в полицию, — перебила Наталья. — Писать заявление. О том, как вы два месяца назад уже теряли мать. И находили. И снова теряли.
Мужчина осёкся. Его лицо изменилось — злость сменилась беспокойством.
— Послушайте, — он понизил голос. — Давайте не будем поднимать шум. Я всё объясню. Мать действительно больна. У неё деменция, врачи подтвердят. Она нуждается в постоянном уходе. А вы...
— А мы как раз хотим во всём разобраться, — Наталья почувствовала, как внутри поднимается холодная ярость. — С участковым, с органами опеки, с прокуратурой. Чтобы все документы проверили. И квартиру вашей матери тоже.
Виктор отступил на шаг:
— Вы не имеете права...
— Имеем, — раздался голос Юли. Она стояла у Натальи за спиной. — И уже вызвали полицию. Так что или ждём их здесь, или едем в отделение. Выбирайте.
Мужчина развернулся и быстро пошёл к лестнице. У последней ступеньки обернулся:
— Вы пожалеете об этом.
Когда его шаги стихли, Наталья прислонилась к стене. Колени дрожали.
— Ты как? — Юля тронула её за плечо.
— Нормально, — Наталья выпрямилась. — Вера Николаевна, вы где?
Пожилая женщина стояла в дверях комнаты. Она больше не плакала. Её лицо было спокойным и каким-то просветлённым.
— Спасибо вам, девочки, — она улыбнулась. — Теперь я всё вспомнила. И квартиру свою, и адрес. И главное — почему сын так поступил. Я ведь документы на дарение не подписала. Он просил, угрожал, а я — ни в какую. Тогда он и начал про деменцию говорить. А потом...
Она не договорила. Но все поняли — что было потом.
Дальше завертелось как в калейдоскопе. Полиция, показания, протоколы. Проверка документов. Медицинское освидетельствование, подтвердившее, что никакой деменции у Веры Николаевны нет. Возбуждение уголовного дела против сына.
А через неделю Вера Николаевна вернулась в свою квартиру. Наталья и Юля помогли ей навести порядок, вставить новые замки.
— Только не исчезайте, — попросила женщина, когда они собрались уходить. — Заходите хоть иногда.
— Обязательно, — Наталья обняла её. — Мы теперь всегда рядом будем.
Возвращаясь домой, она думала о том, как странно иногда поворачивается жизнь. Иногда нужно потерять что-то своё, чтобы найти что-то более важное.
А вечером позвонила Юля:
— Слушай, а давай проект замутим? Ну, типа волонтёрского центра помощи пожилым людям. У меня уже и название есть — "Свои люди". Как тебе?
Наталья улыбнулась:
— Давай. Только сначала выспаться надо.
