Итак, зная вышеописанные предпосылки для раскулачивания русских крестьян, уже не так поражает та жестокость и безалаберность, с которой была проведена эта «реформа». Часто, когда внуки спрашивают у своих бабушек и дедушек почему в те годы плохо жилось, старики отвечают: «время такое было». Но это утверждение мне кажется неверным. Не время было виновато. Все решали люди, конкретный человек, в зависимости от своих моральных качеств. Не следует делить людей по «времени», по эпохам. Человек всегда один и тот же, со своими страстями, эмоциями, желаниями. На нем, а не на времени лежит ответственность за деяния на земле. Да, многие тогда озверели, довели себя до скотского состояния, опьянев от пролитой крови, но многие, оказавшись перед не простым выбором, смогли сохранить в себе человеческий образ, совершить хотя бы один достойный христианина поступок.
Прежде всего разберемся с терминологией. Есть несколько общепринятых терминов, которые использовались как в те годы, так и сейчас: раскрестьянивание, раскулачивание, коллективизация. Путаница в этих терминах создавала дополнительную неразбериху в самом понимании происходящих процессов при принятии различных решений. Первые два термина в советское время часто отождествлялись. В наше время большинство исследователей разделяют эти понятия. По Т. Шанину раскрестьянивание есть процесс лишения крестьян его четырех основных черт: 1) семейного хозяйства (двора); 2) хозяйствования на земле, как основного источника существования; 3) сельской общности, основанной на традиционной культуре; 4) Навязывание подчиненного положения, господства некрестьян над крестьянами. [634]. Раскулачивание – есть «политика ликвидации кулачества как класса», один из основных методов коллективизации [635]. Коллективизация - политика объединения единоличных крестьянских хозяйств в коллективные, с целью преобразования мелких и «неэффективных» индивидуальных хозяйств в крупные общественные для роста продуктивности сельскохозяйственного производства и обеспечения роста промышленности и индустриализации страны [636].
Таким образом, можно констатировать, что раскрестьянивание более масштабное явление, начавшееся еще задолго до революции. При этом часть сельского населения шла на этот шаг вполне добровольно. Процесс этот имел прямую зависимость от урбанизации – роста городов. Городское население росло в основном за счет миграции крестьян, в том числе временной, связанной с отходничеством в Нечерноземье. После революции раскрестьяниванием напрямую занялось государство, сначала в мягкой и постепенной форме во время НЭПа, а после 1929 года с помощью раскулачивания и принудительного переселения. Так что, коллективизация стала лишь переломным моментом в длительном процессе раскрестьянивания.
Термин «кулак», как говорилось ранее, появился еще до революции, однако смысл этого негативного образа был кардинально изменен в советское время. Если раньше кулаками называли зажиточных крестьян, которые добывали капитал нетрудовыми способами, промышляя в том числе ростовщичеством, наживаясь на беде земляков, то в 20-е годы кулаками стали считаться все зажиточные крестьяне, в том числе занимающиеся сельским хозяйством, но использующие наемный труд, то есть равноценными понятиями стали «кулак» и «зажиточный». Характерными были лозунги: «Кулак, то же, что и зажиточный. Зажиточный [крестьянин] так же, как и кулак, наживается [за счет] бедняков», «если зажиточный идет вместе с кулаком, то к нему придется применить те же меры» [цитата по 637]. Отсутствие четкого определения давало широкие возможности осудить кого угодно, а у самих крестьян вызывала растерянность. Война кулачеству уже объявлялась в эпоху военного коммунизма, но с 1921 года, с введением продналога и объявления НЭПа прекратилась. Более того, с помощью кулачества и торговцев надеялись восстановить разрушенное войной хозяйство. Однако в кулуарах власти вопрос о ликвидации этого класса никогда не сходил с повестки дня.
При этом сами кулаки сильно изменились за прошедшие лихие годы. Странно предполагать, что классических дореволюционных кулаков, занимающихся ростовщичеством и всевозможным обманом, было много. Согласно, приведенной в предыдущей главе статистике, кулацкие (зажиточные) хозяйства значительно сократились. По мнению многих современных ученых кулачества как класса после революции вообще не существовало [638, 639]. Но несмотря на это, все 20-е годы настойчиво и активно работала антикрестьянская пропаганда, которая отличалась удивительной гибкостью и практичностью, в зависимости от принятого курса. Частыми и обычными становятся заголовки: «Усилим наступление на кулака», «С кулаками мы не церемонимся», «Кулаков вон из коммуны», «Уничтожим кулачество как класс», «Ликвидированный кулак», «Колхозные вредители расстреляны» и т.д. и т.п. [640]. Даже в 1924 году, в разгар НЭПа, вышел агитационный фильм «Бедняку впрок – кулаку в бок». Выбранный стиль общения для идеологической обработки сельского населения, заключался в преобладании лозунгов, обращенных к чувствам, без какого-либо серьезного анализа. Также и при обсуждении хозяйственных и иных вопросов преобладала военная лексика, которая делила все информационные сообщения на осудительные, призывные и восхвалительные. Какие-либо продуманные практические инструкции отсутствовали.
Напомню, что решение о проведение коллективизации было принято на XV съезде партии в декабре 1927 года. Основной причиной стал срыв хлебозаготовок, который негативно сказался на всей экономике и продовольственной безопасности страны. При этом запланированные мероприятия тогда еще выглядели не столь агрессивными. Была выбрана весьма мягкая «бухаринская альтернатива», как ее называл историк В.П. Данилов. «Вытеснение капиталистических элементов деревни» предполагалось провести с помощью налогового ужесточения, ограничения аренды земли и иными административными мерами. Полная ликвидации кулачества не предполагалась. Не идеализируя руководителей партии, все же отметим, что во власти были разные люди и некоторые из них искренне пытались выйти из сложной ситуации, улучшив при этом положение крестьян. В частности, Н.И. Бухарин с единомышленниками ориентировались на более гуманные методы проведения реформы, ставя во главу угла «постоянное повышение материального и культурного уровня жизни» крестьян. Его вполне здоровые инициативы (сохранение и дальнейшее развитие кооперативного движения, привлечение в колхозы ненасильственным путем, адекватное повышение закупочных цен на крестьянскую продукцию и т.д.) натолкнулись на Сталинскую линию уже в 1928 году, когда план снова не был выполнен и пришлось прибегнуть к чрезвычайным мерам – насильственному изъятию «излишек» хлеба. [645]
Итог этого противостояния известен: после открытого выступления против коллективизации в интерпретации Сталина, в партии на Бухарина, Рыкова и Томского началась опала, как правых уклонистов. Разгром бухаринцев произошел на апрельском пленуме партии в 1929 году, когда лидеры этой группы были сняты с высоких постов. Часть из них, в т.ч. Рыкова и Бухарина расстреляли в 1938 году.
Для ясности обстановки приведу некоторые высказывания Бухарина по коллективизации: «Мы и вся партия не имеем никакого целостного плана. (…) Хлеба у нас вообще мало (…) Если все дело в кулаке, то как же с 900 миллионами, которые теперь признаются мифическими? Если все спасение в колхозах, то откуда деньги на их машинизацию? И правильно ли вообще, что колхозы у нас должны расти на нищете и дроблении? (…) У самых ворот социализма мы, очевидно, должны или открыть гражданскую войну, или подохнуть с голоду и лечь костьми». Занятно, что первоначально Сталин как бы согласился с критикой, и на июльском пленуме была принята бухаринская резолюция с его предложениями. Однако, на самом деле политика чрезвычайных мер не была свернута, а лишь нарастала. Насильственные методы оказались более простыми и привычными, чем продуманное и гуманное реформирование. Это вообще стало своего рода характерной чертой сталинской политики: расхождение принятых установок с реальным их осуществлением на практике. «Фактически линия проводится вопреки этим резолюциям, по инструкциям и речам товарищей, по-своему понимающих обстановку» - констатировал Бухарин. А ошибки всегда можно было списать на врагов в виде кулаков. [645]
За время проведения коллективизации всё больше крестьян включалось в категорию кулаков, ресурсы которых на деле оказались недостаточными для проведения коллективизации. Если до 1928 года советская пресса кулачество относило к классу буржуазии, противопоставленному остальному крестьянству, то после 1928 года понятие врага народа в деревне значительно расширилось. Ими могли стать «разложенные кулаком» середняки, бедняки и даже колхозники, имеющие «мелкособственническую психологию». Так, в разряд подкулачников (термин, введенный в начале 30-х, означающий всех сочувствующих кулакам) могли входить уже кто угодно, любой крестьянин. Никаких критериев здесь не было. Поэтому Сталин мог вполне свободно объявить врагом кого угодно и где угодно: «Ищут кулака, каким мы его знаем из плакатов. Но таких кулаков давно уже нет на поверхности. Нынешние кулаки и подкулачники, нынешние антисоветские элементы в деревне — это большей частью люди «тихие», «сладенькие», почти «святые». Их не нужно искать далеко от колхоза, они сидят в самом колхозе и занимают там должности кладовщиков, завхозов, счетоводов, секретарей и т.д. Они никогда не скажут — «долой колхозы». Они «за» колхозы. Но они ведут в колхозах такую саботажническую и вредительскую работу, что колхозам от них не поздоровится» [цитата по 641].
Такое положение сильно беспокоило крестьян. Известно, что после объявленного курса в редакцию многих газет стали приходить возмущенные письма. «Крестьянская газета» даже вынуждена была написать статью под названием: «Кто мы? Кулаки или середняки? И что нам дальше делать?» В частности, в ней говорилось: «необходимо ясно сказать, кого считать кулаком. (…) Подчас кулаками называют середняков, трудолюбивых хозяев. Они с любовью относятся к обработке земли, а за то, что у них урожай лучше, а потому и живется исправно, то из зависти приравнивают таких крестьян к кулаку» [цитата по 642]. Автор одного письма из деревни делит бедняков на «три сорта мусорной травы: первый сорт — это горькие пьяницы, а второй сорт настоящий лентяй, да хулиган». Бедняк «спит сутками, (…) живет как у бога за пазухой, его и в газетах не забывают, да и все продналоги прощают». А «труженик мужик, (…) который встает с раннего утра и до поздней ночи не пивши, не евши работает без отдыха (…), называется по-советски настоящий кулак» [цитата по 643].
В 1929 году СНК так очертил рамки кулацкого хозяйства (см. постановлении СНК СССР от 21 мая 1929 «О признаках кулацких хозяйств, в которых должен применяться кодекс законов о труде»): доход на едока выше 300 рублей, на семью в целом – выше 1500 рублей, инвентарь, машины, помещения сдаются в наем, имеется мельница или маслобойня [644]. Отсюда видно, что законодатели руководствовались не социальным, а имущественным критерием. Таким образом, «создавалась широкая возможность подвести под раскулачивание самые различные социальные элементы» [цитата по 616].
Но даже эта хоть какая-то экономическая составляющая вскоре была забыта. В постановлении «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации», принятом Политбюро ЦК ВКП(б) 30 января 1930 г., уже с опорой на политическую составляющую, акцентируется внимание не на социально-экономическом признаке, а на чисто идеологическом, ориентированном только на то, какую угрозу кулаки могут представлять для власти [645]:
а) первая категория — контрреволюционный кулацкий актив. Более подробно элементы этой группы расписаны в Приказе ОГПУ № 44/21 от 2 февраля 1930 г.: «наиболее махровые и активные, противодействующие и срывающие мероприятия партии и власти (…); активные белогвардейцы, повстанцы, бывшие бандиты (…) проявляющие сейчас контрреволюционную активность; активные члены церковных советов, всякого рода религиозных, сектантских общин и групп (…); наиболее богатые, ростовщики, спекулянты, бывшие помещики и крупные земельные собственники», т.е. все без исключения антисоветские капиталистические элементы деревни, активно проявляющие свои позиции [цитата по 645].
б) вторую категорию должны составить остальные элементы кулацкого актива, особенно из наиболее богатых кулаков и полупомещиков (еще один непонятный термин!), которые подлежат высылке на наиболее удаленные территории.
в) третью категорию составляют «кулаки», которые остаются в пределах района, но расселяются за пределы колхозных хозяйств.
В сущности данный документ стал более развернутым предложением разработать репрессивно-административные меры в отношении кулачества Г.Г. Ягоды, данным им 11 января 1930 года в записке руководящим работникам ОГПУ: «Меры помимо экономических, которые мы также должны наметить (какие), в первую очередь необходимо разработать меры репрессивно-административного характера, как то: СОУ (секретно-оперативное управление – авт.) должно разработать области, откуда немедленно надо выселить, арестовать, заключить в лагерь кулачье. Подход такой: 1) особо злостных — в лагерь, семья выселяется, 2) кулак, ведущий антисоветскую агитацию — на поселение и т. д. Это примерно. Важно учесть количество с семьями и места ссылки, районы Крайнего Севера и пустынные места Казахстана и других районов. Необходимо наметить их. (…) Надо подойти к вопросу использования со всех сторон, подсчитав примерно сумму денег как на переселение, так и на организацию лагерей. В первую очередь надо расширить уже имеющиеся до предела, потом открытие новых, и организация и использование труда ссыльных с семьями. Как правило, все кулаки выселяются с семьями». [645]
Наряду с этим в марте того же года выходит «Примерный устав сельскохозяйственной артели» провозгласивший принцип добровольности вхождения крестьян в колхоз. Сроки осуществления определялись постановлением ЦК ВКП(б) «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству» (5 января 1930).
В этой законодательной неразберихи угадывается вся неопытность и слабость власти, которая плохо понимала, что делала. Как в таких условиях могли соблюсти закон политически безграмотные новоиспеченные коммунисты, набранные сотнями тысяч в начале 30-х годов для проведения коллективизации на местах? Им нужно было угадать подтекст так, чтобы самим не стать жертвой. Были нарушены и принцип добровольности, и намеченные сроки, что вызвало до 2 тысяч антиколхозных крестьянских восстаний [636].
В итоге клеймо врага народа мог получить фактически любой крестьянин, т.к. руководством страны не были законодательно определены границы и социально-правовая модель кулачества [646]. Сформировав теоретическую модель враждебного «класса», основанного на красивых лозунгах и агрессивной пропаганде, большевики сразу перешли к репрессиям. В теории власть боролась с классом, т.е. с основами, порождающими его существование, но на деле стала уничтожать людей. В этом состояла основная особенность формирования новой социальной группы. В отличие от традиционных контрреволюционных классов, которые имели свои четкие границы (по происхождению, например), кулаки оказались наиболее размытым классом с плавающими границами. Кроме того, властью не признавалось единство крестьян, их искусственно разделяли на три весьма условных категории: бедняков, середняков и кулаков. Так, власть, провозгласившая борьбу с классами, на деле продолжала формировать новые несуществующие классы, чтобы было с кем бороться, кого ограбить и на кого свалить собственные ошибки.
Продолжение следует.
С первой частью главы 3.4. можно ознакомиться здесь:
Со второй частью главы 3.4. можно ознакомиться здесь:
С третьей частью главы 3.4. можно ознакомиться здесь:
С четвертой частью главы 3.4. можно ознакомиться здесь:
С пятой частью главы 3.4. можно ознакомиться здесь:
С предыдущими разделами книги можно ознакомиться в подборке.