Сегодня я расскажу вам об Андрее П. В кардиологию из реанимации мы переехали вместе. Он был старше меня на десять лет. Сидел в темноте на соседней койке, без одежды, как и я. Я поздоровался, он оживился и спросил:
— Вы тоже из реанимации?
— Да, приехал буквально перед вами. Нас обоих привёз длинноволосый мальчик Серёжа.
— А наши вещи когда нам выдадут, не знаете?
— Сказали, что теперь только утром.
В этот момент дверь в палату открылась, и нам принесли два мешка с вещами — мой и его. Жизнь стала налаживаться: наконец-то появилась возможность одеться и самостоятельно доползти до туалета.
Утром принесли наши ценные вещи; моя золотая цепочка с крестиком была завязана множеством узлов, один из которых я так и не смог развязать. Денег (а я взял с собой на всякий случай 1950 рублей) не было. У Андрея не было одиннадцати тысяч. На мой немой вопрос он пояснил, что в больницу не собирался, просто поехал на работу, а с работы — в поликлинику. Оттуда его на скорой и привезли сюда. Причём через «красную» зону.
У него оказался тромбофлебит, причём запущенный.
— Ты давно курить бросил? — спросил он меня.
— Двенадцать лет как.
— А я вот курю, всё равно оба мы здесь оказались. Правда, стараюсь курить поменьше, уже дошёл до четырёх сигарет в день. Правда, с этой больницей уже три дня не курил. Может, и бросить?
Пришла наш лечащий врач, строгая возрастная доктор-кардиолог. Ходить нам запретила. Максимум — до туалета и обратно. Хорошо, что туалет свой в каждой палате.
Тем не менее, Андрей куда-то ушёл. Когда он вернулся, глаза его задорно горели: "Я тут произвёл рекогносцировку: в коридоре есть кулер с водой, а в конце коридора — душевая!" — радостно сообщил он.
В этот момент внезапно в палату зашла медсестра и сказала: «Так, пойдёмте со мной в кассу, вам выдадут ваши деньги. Паспорта только с собой возьмите».
Касса была на втором этаже, а мы — на шестом. Кроме того, было ещё множество бесконечных коридоров.
Но нам очень хотелось получить назад наши деньги, и мы, прихрамывая, отправились в дальний путь по больничным лабиринтам аж до самой кассы.
И вот, вновь став счастливыми обладателями наших капиталов, причём деньги были выданы теми же купюрами, что и при сдаче, мы, воодушевлённые, дошли до лифта и вернулись на шестой этаж.
Где не без удовольствия обнаружили автоматы по продаже воды, шоколада и кофе. Я заказал кофе, а Андрей хотел купить пару бутылок воды, но аппарат не принимал пятисотрублёвую купюру.
— Ладно, — грустно вздохнул Андрей, — придётся сходить в палату за ста рублями и вернуться сюда.
— Зачем? Вот, возьмите, в палате отдадите, — сказал я, протянув ему нужную банкноту. — Нам сейчас лучше меньше ходить.
И мы вернулись в отделение.
Вечером женa Андрею привезла вещи: эластичные бинты — наматывать на ноги, чтобы тромбы не отлетали, чай, воду, кефир, много всего. Санитарка, привезшая вещи снизу в отделение (посещения запрещены), сказала: «Ну, надо тебя раскулачивать! Два мешка тяжеленных!»
Андрей предложил мне чайные пакетики на выбор — чёрный или малиновый травяной. Я выбрал малиновый.
Утром Андрей умылся почти по пояс в раковине, которая находится рядом со мной в палате, и сказал: «Ух, хоть в порядок себя привёл, хорошо! Нужно будет сходить на разведку в душевую».
Тут уже я решил сделать ответное алаверды и пошёл изучать душ первым.
Изучил, рассказал ему и остальным соседям нюансы: например, что из крана с надписью «HOT» идёт холодная вода, а из крана «COLD» — горячая, а свет в душевой включается снаружи, на стене у соседней палаты.
Андрей сходил в душ. А потом долго лежал на койке и работал с документами. «Характер у меня такой, не могу я без дела лежать!» — сказал он.
Посмотрел, как я намотал бинт себе на ногу. Посмотрел с большим сомнением (сегодня выяснилось, что я и правда два дня делал это неправильно). Сказал: «Разве они не должны были нам это делать или хотя бы научить? Нет, я подожду нашего лечащего врача в понедельник!»
Потом он снова работал.
А незадолго до ужина он взял немного наличности и пошёл в коридор. Это видел другой наш сосед, сидевший как раз в коридоре.
Буквально через 15 метров у дежурного поста ему резко стало плохо. Он развернулся и пошёл в палату. В этот момент я лежал, слушал музыку и только заметил, как в сумерках Андрей, на полусогнутых, еле идёт, затем начинает падать, хватается за спинки моей и соседской кроватей и падает на свою.
Я подскочил: «Андрей, вам позвать врача?» Он даже не сразу смог выговорить «да», а я уже нажал кнопку вызова.
В коридоре завыла сирена. Сначала прибежали санитары, затем врачи. Ему дали кислород, но это не помогало; Андрей стонал от боли в ногах.
Потом нас выгнали из палаты, и мы сидели в коридоре. В палату не пустили даже медбрата, который, пользуясь случаем, рассказал, что каждую его смену кто-то умирает, и что, «если и этот умрёт», он уже точно уйдёт в монастырь.
Потом Андрея выкатили на каталке и бегом повезли мимо нас в реанимацию. Он был уже без сознания, лицо почернело. Врач сказала, что это вторая тромбоэмболия, поэтому «даже если откачают, ничего хорошего уже не будет».
Настроение было подавленным у всех. Два моих пожилых соседа: одноногий бывший водитель автобуса, временами теряющий связь с реальностью, и почти его ровесник, перенесший гипертонический криз, закрыли дверь в палату, открыли окно и выкурили по сигарете.
Утром пришёл санитар, который в случае чего собирался уйти в монастырь, и поменял бельё на кровати Андрея.
Что с нашим соседом? — спросил я.
Он ещё вчера умер, в реанимации.
А через несколько часов прибежал мальчик — то ли доставщик, то ли охранник, — у вас же лежит Андрей с фамилией на «П»? Жена его приехала, стоит внизу, плачет, дозвониться не может, с мужем связи нет, информации нет.
Ему пришлось взять на себя груз, сообщить ей о смерти мужа.
Примерно через час я сидел в коридоре-оранжерее и разговаривал по телефону. В конце коридора появилась женщина; она шла неуверенной походкой, сворачивая то к одной двери, то к другой. Глаза были покрасневшими. Она дошла до нашего отделения. Я нагнал её, когда ей выдали чёрный мешок с вещами.
— Вы жена Андрея? — спросил я её. Язык не повернулся выговорить слово «вдова», да и ей ещё только предстоит с этим смириться.
— Да, — сказала она.
— Я — его сосед по палате, примите от меня и от всех нас самые искренние соболезнования.
Я взял тележку и вызвался помочь ей довезти мешок с вещами до лифта.
— Весной он собирался менять сустав в колене, вот, поменял, — сквозь слёзы говорила она. — А вчера позвонил и так подробно мне всё перечислил, что нужно сделать, как будто прощался со мной, а я, дура, ещё накричала на него.
— Не вините себя, сказал я, ваш муж был хорошим человеком, хоть мы и были знакомы с ним совсем недолго. И я примерно рассказал ей всё, что написал выше.
— У лифта мы попрощались. Спасибо вам, выздоравливайте, живите долго, сказала она.
Бедный Андрей. Несчастная женщина. Муж просто ушёл на работу, а вернуться обратно ему уже не было суждено.
Берегите себя. Всем здоровья и долгих лет жизни. Андрей, покойся с миром. 🙏
