Я мчусь к лесу, проваливаясь ногами в сугробы. Зря я накупила кучу еды. Теперь тяжелый рюкзак оттягивает мне плечи, и замедляет. Дроны-копы у меня на хвосте. Я слышу сирены и жужжание пропеллеров.
Конечно, дроны меня не убьют, но легко обезвредят до приезда полицейских-людей. У них есть специальные дротики со снотворным или парализующим веществом. Тут как повезет.
Мне бы не хотелось ни того, ни другого. Мимо меня пролетает первый дротик. Началось.
До леса осталось совсем чуть-чуть. Там среди деревьев я смогу скрыться. Или в снег закопаюсь, или под елку спрячусь. Дроны туповаты. Ищут цель по первой фотке и признаку: убегает – значит виноват. Моя первая фотка – девчонка с ножом и замотанным лицом. Фотка, которую сделала провизор своими модифицированными глазами.
Дыхание сбивается, шарф сполз с носа, и теперь ледяной воздух с трудом протискивается в разгоряченные легкие. Бежать. Бежать как можно быстрее. Мне надо вернуться домой, иначе Макс умрет. А я не могу себе этого позволить. Парень, хоть и враг моих родителей, все же спасал мне жизнь. И я обязана ему отплатить тем же.
Никто сегодня не умрет, и не будет пойман. Я так решила.
Вот впереди деревья. Ура, я почти у цели. Еще несколько дротиков пролетают мимо. Ощущаю, как что-то попадает в рюкзак. Совсем слабый толчок, но я понимаю, что, если бы на спине не было рюкзака с едой, я бы уже лежала лицом вниз, как брошенный на пол манекен.
- Спасибо за дротик, - шепчу я. Если выберусь, эта штука наверняка мне пригодится. Не думаю, что буду до конца своих дней жить в лесу. Рано или поздно придется вернуться в город. Правда, теперь меня там точно ничего хорошего не ждет. Сегодня я попала в черные списки, как грабитель.
Интересно, если лица не было видно из-за шарфа, дроны смогли меня опознать? Хотя, я же оставила свою карточку. Да, тут точно ничего не придумаешь. Все улики на лицо.
Все эти мысли проносятся у меня в голове с невероятной скоростью. Я даже не успеваю толком обдумать каждую из них. Сейчас не до размышлений. Сейчас только бежать и надеяться, что спасусь.
Вот и деревья. Я рано радуюсь, потому что в следующий момент в руку, чуть выше локтя мне прилетает дротик. Дутая куртка хорошо его задерживает, но, видимо, дротик успевает уколоть кожу, потому что я начинаю чувствовать, как немеет рука.
- Черт! Черт! Черт! – восклицаю я, припуская еще сильнее. Другой рукой вытаскиваю почти полностью заполненный дротик и кладу в карман. Пригодится, если выживу.
Молюсь, чтобы паралитический яд не добрался до ног. Пусть руки у меня откажут, но двигаться я все еще смогу.
Зацепляюсь ногой о корягу, падаю. Неужели ноги тоже перестают слушаться? Нет, вроде бы все нормально. Хотя пальцы на руке уже почти не сгибаются.
Поднимаюсь, бегу дальше. Перед глазами мельтешат стволы деревьев, я виляю между ними, запутывая дронов. Эти машины должны прогнозировать, какое движение жертва совершит следующее, и идут на опережение. А я должна действовать нелогично, чтобы их обдурить. Пока просто прыгаю из стороны в сторону, потом начинаю бежать наискосок влево, несколько деревьев, по прямой, снова наискосок, затем направо.
Дыхание сбивается. Ноги утопают в снегу. Перед глазами уже начинают мерцать черные мушки. Только бы от усталости, а не от яда. Я не могу сейчас здесь упасть.
Вспоминаю, что недалеко есть овраг.
Оглянувшись перед тем, как забежать в лес, я насчитала около пяти дронов. Для меня проблемой мог послужить и один, а тут целых пять! Сейчас снова оглядываюсь, преследователям явно сложно маневрировать среди деревьев. Они начинают меня путать с другими существами. Вон где-то десяткой метров правее пробежала лиса. Хорошо, что они водятся. Один из дронов переключился на нее. Два других, видимо, тоже отстали. Так что теперь меня преследует только двое. Уже неплохо. Осталось придумать, что делать.
Прячусь за дерево, хватаю из-под ног снег и непослушными пальцами леплю несколько снежков. У меня есть секунд тридцать. Примерно насколько я опережаю дронов.
Выглядываю из-за дерева и, хорошенько прицелившись, бросаю снежок в копа. Я надеялась, что снег попадет четко в камеру, но он только задевает один из двух пропеллеров. Тоже не плохо. Машина кренится набок. Начинает усиленно жужжать и сообщает, что его повредили, и меня ждет наказание.
Я бросаю следующий снежок во второго дрона. В этот раз совсем промахиваюсь.
Все, больше времени нет. Снова бегу вперед, виляя между деревьев. Опять остановка. Надо как-то от них отстреливаться. Снова леплю снежок. Получается еще хуже, чем в первый раз. Правая рука почти совсем не слушается.
Приходится бросить сразу два снежка левой рукой, чтобы сбить с толку дрона. От одного он еще может увернуться, если вовремя заметит, а вот от второго…
Бам! Четко в цель. Камера повреждена до тех пор, пока машина не почистит объектив. Теперь у меня есть еще немного времени.
Снова бег. Бок уже колет, правая рука болтается плетью, и, кажется, вообще мне не принадлежит. Овраг, я почти до него добралась. Где-то здесь он должен быть. И у меня есть гениальный план. Правда, придется немного рискнуть.
Сзади снова раздаются сирены. И я припускаю что есть мочи. Не возьмете. Нет, уж!
Прыгаю.
Успеваю в прыжке сгруппироваться, закрываю рукой голову. Правая рука болтается, но я ничего с ней не могу сделать. Падаю на склон боком и начинаю катиться вниз. Небо и земля каждую секунду меняются местами. Затем склон становится более пологим, я замедляюсь. Вокруг снег. Все лицо и волосы белые. Куртка и рюкзак тоже. Немного меняю положение, ложусь на спину, сильно вдавливаясь в сугроб, и быстро-быстро накидываю сверху на себя еще снега.
Ледяной снег должен обмануть тепловизоры роботов, если у этих моделей они есть.
Когда два дрона пролетают мимо, закрываю глаза и стараюсь не дышать. Снег на лице медленно тает, но, видимо, его достаточно, чтобы копы меня не заметили.
Когда сирены стихают, я лежу так еще несколько минут, чтобы уж точно избежать внезапной встречи с представителями закона. Начинает темнеть. Придется по темноте добираться до дома. Что ж, других вариантов у меня все равно нет. Жаль, что из оружия у меня только один дротик – тот, что врезался в рюкзак, пропал где-то в снегу при падении, да нож. Если нападут дикие животные – вряд ли отобьюсь.
Поднимаюсь, отряхиваюсь от снега. Правая рука все еще ничего не чувствует. Хорошо, что яд не пошел дальше. Хотя… Что-то странно у меня онемела правая часть лица. Я ощупываю лицо, пытаюсь улыбнуться, но правый уголок губы обвис, не шевелится.
- Черт, - нечетко выговариваю я, а потом заставляю себя двигаться дальше, пока вся правая часть тела не отказала.
***
Удивительно, но теперь мне везет. Я не встречаю никого по дороге, и когда ночь совсем вступает в свои права, почти дохожу до дома. Правая нога сгибается с большим трудом. Я заставляю ее двигаться, но последние пять метров, которые остаются до дома, мне приходится прыгать уже на одной.
Приваливаюсь к двери, стучусь, совсем забыв, что у Макса больная нога, и он не сможет мне толком помочь. Но парень, видимо, почувствовав, что что-то не так, появляется довольно быстро. Он отпирает дверь. Стоит с ружьем, затем видит меня и охает.
Видимо, выгляжу я ужасно.
- Кэт, что с тобой?
- Па-а-ле-тич-ский я-я-д, - пытаюсь выговорить я, но издаю только неясные звуки.
Ко мне тут же выбегает лиса, начинает тереться, лезть в лицо, а я только слабо отмахиваюсь от нее. Так мало яда, и такой большой урон.
- Кыш! – рявкает на плутовку Макс. – Давай, я помогу тебе встать.
Бросаю на него взгляд, лицо бледное в капельках пота. На ногу не наступает, видимо, все плохо. Хорошо, что я добыла лекарства. Это правильно.
Он помогает мне подняться, сам чуть ли не падая. Доводит до своей кровати. Я на нее падаю.
- Д-о-оны, - снова пытаюсь я объяснить.
Он лезет в мой рюкзак, достает таблетки.
- Тут нет ничего, что может тебе помочь, - бормочет он.
Я знаю. Надо просто подождать. Если повезет, то до легких яд не доберется, и я не умру.
- Я дам тебе воды. Надо пить много воды! – парень суетится, но делает все слишком медленно.
Он усаживает меня, подносит к губам стакан. Большая часть воды проливается мне на куртку. Губы и язык почти не слушаются. Макс наливает в стакан еще и снова мне дает. Поет меня до тех пор, пока я не говорю ему, что больше не смогу.
- Тебе надо поспать, - его голос дрожит, наверное, никогда не видел, как действует яд.
Я видела только по новостям. Но там все заканчивалось тем, что человек падал, и его просто уносили. Если это был преступник, то показывали, как его судят. Уже здорового. Но что с ним происходило после дротика, никто не знает. Боюсь, что если мне не вколоть противоядие, то я уже не проснусь.
Становится очень страшно. Я пытаюсь что-то сказать, но не могу. Сердце стучит так сильно, будто предчувствуя, что скоро оно может остановиться.
- Я не-е-е х-о-о-чу-у ми-рать, - тяну я, готовая разрыдаться.
Но только из левого глаза катится одинокая слезинка.
- Ты не умрешь, Кэт. Действие яда закончится, и ты снова сможешь ходить, - в его словах скользит неуверенность.
А я закрываю глаза и пытаюсь провалиться в забытье, чтобы не чувствовать, как придет смерть.
Как вам эта часть?
#ледяное одиночество #что почитать #рассказы #антиутопия #фантастика
