Одинокий автор | рассказы | книги | истории

Начало >> Неделя, последовавшая за чаепитием у леди Рочестр, тянулась для Лорелайн мучительно и однообразно. Каждый день был похож на предыдущий: утренний туалет под бдительным оком тетки, безвкусный завтрак в гнетущем молчании, долгие часы рукоделия в гостиной, где миссис Гронгер то и дело прерывала свое вязание, чтобы бросить на племянницу испытующий взгляд и произнести какую-нибудь многозначительную фразу о преимуществах стабильности и благоразумия. Воздух в Гринторн-Мэноре был наэлектризован ожиданием, тяжелым и неумолимым, как приближение грозы...

Экипаж Гронгеров подъезжал к поместью леди Рочестр, и Лорелайн, глядя в запыленное окно, чувствовала себя осужденной, которую везут к месту казни. Весеннее солнце, яркое и обманчиво теплое, заливало светом ухоженные поля и аккуратные живые изгороди, но в ее душе была лишь промозглая, зимняя стужа. Она сидела напротив тетки, закутанная в свое темно-синее шерстяное платье, которое вдруг показалось ей не скромным, а убогим, траурным саваном. Каждый стук колес о выбоины на дороге отдавался в висках тяжелым, монотонным боем барабанов, отсчитывающих последние часы ее свободы...

Начало >> Последние дни уходящей зимы словно цеплялись за Йоркшир ледяными когтями, не желая уступать свое владычество наступающей весне. Утро начиналось с колючего инея, укрывавшего пожухлую траву и оголенные ветки деревьев хрустальным, но обманчивым покрывалом, которое к полудню подтаивало, превращая дороги в непролазную хлябь из грязи и подтаявшего снега. Воздух, однако, уже не обжигал легкие ледяным дыханием, а нес в себе влажную, свежую прохладу, пахнущую оттаявшей землей, корой деревьев и далеким, но неумолимым приближением тепла...

Начало >> Зима за окнами Гринторн-Мэнора уплотнилась, въелась в стены, стала привычной и почти осязаемой реальностью, как запах старого воска и влажной шерсти, витавший в коридорах. Снег, некогда казавшийся волшебным, девственным покрывалом, превратился в надоедливую, холодную помеху: растаяв в слякоть на проезжих дорогах под копытами редких лошадей, он вновь замерзал к утру в колючий, неровный, предательский наст, грозивший падением и вывихом неосторожной ноге. Дни стояли короткие, серые, унылые,...

Начало >> Зима вступила в свои права окончательно и бесповоротно, превратив Йоркшир в величественную, суровую, черно-белую гравюру. На смену хмурым декабрьским дням пришло настоящее царство Снежной Королевы. В одну из ночей небо прояснилось до хрустальной прозрачности, температура упала до невиданных отметок, и на землю обильно, словно из гигантской перины, повалил густой, пушистый, безмятежный снег. К утру знакомый до боли пейзаж преобразился до неузнаваемости. Унылые серые поля и ухабистые, грязные...

Начало >> Зима, медленно, но верно, утвердила свою власть над Йоркширом. Ноябрьские ветра, порывистые и влажные, сменились пронизывающими декабрьскими, несущими с собой колючую изморозь, оседающую на голых ветвях деревьев, словно хрупкое кружево, и на темных камнях Гринторн-Мэнора, придавая им вид засахаренных леденцов. По утрам лужи у крыльца схватывались тонким, хрустальным ледком, звеняще хрустевшим под тяжелыми колесами редких экипажей и подковами лошадей. Воздух потерял свою осеннюю мягкость, став резким, металлическим на вкус и промозглым до самых костей...

Начало >> После того визита к Кларкам и того мимолетного, но такого потрясающего контакта в зеркале, жизнь Лорелайн обрела новое, двойное измерение. Внешне все оставалось по-прежнему: унылые, тягучие дни в Гринторн-Мэноре под недремлющим оком тетки, уроки «правильного» флирта, которые та ей по-прежнему пыталась давать, обязательные визиты к соседям и все те же унизительные разговоры о ее «перспективах». Но внутри нее теперь жила тайна — яркая, жгучая, пугающая и восхитительная одновременно. Осень, вступив в свои полные права, окончательно окрасила мир в серые и унылые тона...

Начало >> Последующие несколько дней превратились для Лорелайн в подобие размытого, тревожного сна. Каждое утро она просыпалась с тяжелым, липким чувством страха, каждую ночь засыпала с трудом, боясь темноты и тех видений, что она могла в ней таить. Ее существование разделилось на два параллельных плана: один — внешний, прилично-покорный, где она механически выполняла волю тетки, и другой — внутренний, смятенный и ужасающий, где царил Он, призрак из зеркала. Мистер Фарнсби действительно прибыл на...

Начало >> Ночь, последовавшая за безумным ритуалом, стала для Лорелайн самой долгой и беспокойной в ее жизни. Она не сомкнула глаз, ворочаясь на постели и вглядываясь в темноту, где призраком витало лицо незнакомца из зеркала. Разум ее, воспитанный в строгих традициях логики и рационализма, отчаянно сопротивлялся, предлагая десятки правдоподобных объяснений. Усталость. Игра света и тени. Самовнушение, подогретое легкомысленными россказнями Энни Кларк. Галлюцинация, вызванная стрессом и отчаянием...

Начало >> Несколько дней, последовавших за балом, тянулись для Лорелайн в тягостном, монотонном ритме, напоминая похороны ее былых надежд. Утро начиналось с неизменного вызова в гостиную к тетке, где та, над чашкой крепкого чая, подвергала ее строгому разбору и наставляла на будущее. Миссис Гронгер была беспощадна в своем анализе. — Твое поведение на балу, Лорелайн, оставляло желать лучшего, — заявила она в первую же встречу. — Сначала ты вела себя достаточно прилично, привлекая должное внимание...

Начало >> Несколько мгновений Лорелайн просто стояла, прислонившись к дверному косяку и пытаясь совладать с предательской дрожью в коленях и подступившими к горлу слезами. Вежливое участие в голосе незнакомки подействовало на нее сильнее, чем все унизительные взгляды и расчетливые комплименты вечера. Оно обезоружило и растрогало одновременно. — Благодарю вас, мисс Кларк, — наконец выдохнула она, выпрямляясь и делая над собой усилие, чтобы принять вид если не совершенно спокойный, то хотя бы достойный...