Одинокий автор | рассказы | книги | истории

Начало >> Тишина, воцарившаяся в холле Гринторн-Мэнора после отъезда мистера Локвуда, была не просто отсутствием звука. Это была плотная, осязаемая субстанция, наполненная вибрацией невысказанных вопросов, приглушенным дыханием шока и сладковатым запахом волнения, смешанным с пылью, поднятой недавней суматохой. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь высокое витражное окно, казалось, застыли в воздухе, подсвечивая медленно оседающие пылинки, словно золотую парчу. Гости, еще несколько минут назад готовившиеся...

Начало >> Слова, прозвучавшие снизу, повисли в воздухе, густые и звенящие, как удар клинка о клинок. Для Лорелайн они прозвучали громче, чем любой церковный колокол, оглушив ее, парализовав волю и мысли. Она замерла на верхней площадке лестницы, вцепившись в перила белыми от напряжения пальцами. Ее взгляд, еще секунду назад пустой и отрешенный, был теперь прикован к фигуре внизу с такой силой, словно она пыталась силой воли удержать его, не дать ему растаять, как мираж. «Сильван…» — беззвучно прошептали ее губы под вуалью...

Начало >> День своей свадьбы Лорелайн встретила уже полностью проснувшейся, хотя первые лучи солнца только-только начинали золотить верхушки деревьев в парке Гринторн-Мэнора. Она не спала всю ночь, пролежав без движения, уставившись в бархатный полог над кроватью и прислушиваясь к бою часов на старой башенке, отсчитывавших последние часы ее девичества. Каждый удар отдавался в ее висках тяжелым, мертвенным звоном, словно колокол, зовущий не к венцу, а на плаху. Казалось, сама природа решила сыграть с ней злую шутку, подчеркнув своим безмятежным великолепием всю глубину ее внутреннего мрака...

Начало >> Утро дня, назначенного для визита в поместье Локвуда, — Хоуард-Холл, — выдалось хмурым и дождливым. Небо затянуло сплошной пеленой свинцовых туч, с которых срывался мелкий, назойливый дождь, превращавший дороги в вязкое, коричневое месиво. Для Лорелайн эта погода казалась зловещим знаком, окончательно хоронившим и без того призрачные надежды на то, что что-то может измениться. Экипаж, присланный мистером Локвудом, был таким же, как и он сам, — добротным, прочным, лишенным какого-либо намека на изящество или комфорт...

Начало >> Весть о помолвке мисс Лорелайн Эверард с мистером Годфри Локвудом разлетелась по округе с быстротой, достойной лучшего применения. Ее несли на своих крыльях почтовые кареты, ее обсуждали в лавках и на фермерских рынках, ее шепотом передавали за пяльцами и за чайными столиками. Для большинства это было ожидаемым, почти логичным финалом печальной истории обедневшей аристократки. Одни злорадствовали, находя поэтическую справедливость в том, что зазнавшаяся барышня получила по заслугам; другие,...

Начало >> Неделя, последовавшая за чаепитием у леди Рочестр, тянулась для Лорелайн мучительно и однообразно. Каждый день был похож на предыдущий: утренний туалет под бдительным оком тетки, безвкусный завтрак в гнетущем молчании, долгие часы рукоделия в гостиной, где миссис Гронгер то и дело прерывала свое вязание, чтобы бросить на племянницу испытующий взгляд и произнести какую-нибудь многозначительную фразу о преимуществах стабильности и благоразумия. Воздух в Гринторн-Мэноре был наэлектризован ожиданием, тяжелым и неумолимым, как приближение грозы...

Экипаж Гронгеров подъезжал к поместью леди Рочестр, и Лорелайн, глядя в запыленное окно, чувствовала себя осужденной, которую везут к месту казни. Весеннее солнце, яркое и обманчиво теплое, заливало светом ухоженные поля и аккуратные живые изгороди, но в ее душе была лишь промозглая, зимняя стужа. Она сидела напротив тетки, закутанная в свое темно-синее шерстяное платье, которое вдруг показалось ей не скромным, а убогим, траурным саваном. Каждый стук колес о выбоины на дороге отдавался в висках тяжелым, монотонным боем барабанов, отсчитывающих последние часы ее свободы...

Начало >> Последние дни уходящей зимы словно цеплялись за Йоркшир ледяными когтями, не желая уступать свое владычество наступающей весне. Утро начиналось с колючего инея, укрывавшего пожухлую траву и оголенные ветки деревьев хрустальным, но обманчивым покрывалом, которое к полудню подтаивало, превращая дороги в непролазную хлябь из грязи и подтаявшего снега. Воздух, однако, уже не обжигал легкие ледяным дыханием, а нес в себе влажную, свежую прохладу, пахнущую оттаявшей землей, корой деревьев и далеким, но неумолимым приближением тепла...

Начало >> Зима за окнами Гринторн-Мэнора уплотнилась, въелась в стены, стала привычной и почти осязаемой реальностью, как запах старого воска и влажной шерсти, витавший в коридорах. Снег, некогда казавшийся волшебным, девственным покрывалом, превратился в надоедливую, холодную помеху: растаяв в слякоть на проезжих дорогах под копытами редких лошадей, он вновь замерзал к утру в колючий, неровный, предательский наст, грозивший падением и вывихом неосторожной ноге. Дни стояли короткие, серые, унылые,...

Начало >> Зима вступила в свои права окончательно и бесповоротно, превратив Йоркшир в величественную, суровую, черно-белую гравюру. На смену хмурым декабрьским дням пришло настоящее царство Снежной Королевы. В одну из ночей небо прояснилось до хрустальной прозрачности, температура упала до невиданных отметок, и на землю обильно, словно из гигантской перины, повалил густой, пушистый, безмятежный снег. К утру знакомый до боли пейзаж преобразился до неузнаваемости. Унылые серые поля и ухабистые, грязные...

Начало >> Зима, медленно, но верно, утвердила свою власть над Йоркширом. Ноябрьские ветра, порывистые и влажные, сменились пронизывающими декабрьскими, несущими с собой колючую изморозь, оседающую на голых ветвях деревьев, словно хрупкое кружево, и на темных камнях Гринторн-Мэнора, придавая им вид засахаренных леденцов. По утрам лужи у крыльца схватывались тонким, хрустальным ледком, звеняще хрустевшим под тяжелыми колесами редких экипажей и подковами лошадей. Воздух потерял свою осеннюю мягкость, став резким, металлическим на вкус и промозглым до самых костей...