Глаша подняла голову. Их взгляды встретились. Павел почувствовал, что его ноги стали подкашиваться. Он освободил одну руку и схватился за дверной косяк. Глаша прильнула к нему и попросила:
— Поцелуйте меня, Павел Андреевич!
Но Павел оттолкнул от себя девушку и закрыл перед ней дверь.
До вечера не выходил из комнаты.
"Лютый февраль" 6 / 5 / 1
Когда шум в доме стих, когда входная дверь со знакомым свистом была закрыта на засов, Павел вышел из комнаты.
Хотелось есть. Он шёл осторожно, еле ступая, чтобы не обозначить себя.
— Я здесь, — услышал он и хотел было бежать в комнату, но остановился.
Держа в руках лампу, перед ним в ночной рубашке стояла Глаша.
Лампа освещала её лицо, огоньки пламени словно плясали на её губах.
Павел молчал.
— Кушать, небось, вышли? — спросила Глаша заботливо. — Я вам одеялами накрыла ужин. Пойдёмте скорее, если нужно разогрею.
Голос девушки был таким ласковым, таким нежным, что Павел даже не стал сопротивляться, пошёл за ней.
Она поверх ночной рубашки надела фартук. Быстрыми движениями спрятала длинные волосы под чепчик. Подала ужин.
Выглядела Глаша смешно. Рубашка была коротковата, чуть ниже колен, худенькие ноги смешно выглядывали из-под неё. Ещё никогда Павел не видел голых женских ног так близко. Случай на реке не считался.
Не помня, как съел всё, что подала девушка, Павел пересел в кресло. По-отцовски закинул ногу на ногу, только было схватился за трубку, как услышал укоризненно:
— Пал Андреич! А как ночью спать? Задымите всё. Не нужно вам. Пойдёмте лучше в сад.
Заворожённый голосом Глаши, ведомый неизвестными ранее чувствами парень шёл за ней. Роса уже понемногу ложилась на траву. Домашние тапочки быстро намокли, Павел снял их, отбросил в сторону, пошёл босиком. Глаша тоже была босой.
Она не повернула в сторону сада. Повела Павла к реке.
Когда взяла его за руку, Павел тяжело вздохнул.
Прохладный ветерок слегка тревожил водную гладь. Луна освещала реку до другого берега.
Присели на берегу, продолжая держаться за руки.
Глаша мечтательно подняла глаза и вдруг воскликнула:
— Пал Андреич, посмотрите же! Звезда упала.
— Где, где? — заинтересовался Павел и тоже поднял голову.
— Всё уже, не успели… — Глаша тяжело вздохнула.
Павлу показалось, что она обиделась. Чтобы как-то обрадовать её в такой трогательный для обоих момент, Павел вдруг стал читать стихи:
— Падают звёзды на радость влюблённым парам,
Мысли охвачены сильной любви пожаром.
Губы… И руки как ветви плакучей ивы,
Кудри волос на плечах как всегда игривы.
Ветер раздует пожар и затихнет быстро.
И без любви вдруг потухнет большая искра.
Если бы мы изначально об этом знали,
То на звезду бы с тобой мы вдвоём глядали…
Глаша слушала Павла закрыв глаза.
Он замолчал, опустил голову.
— А ещё, — попросила девушка, — можно ещё?
— Тебе правда нравится? — удивился Павел.
— Очень нравится… Никто никогда не читал мне стихов. Только вы… Только ты, Паша…
Павел потянулся к губам Глаши. Никак не мог насытиться её поцелуями.
Предательски наступило утро.
Неожиданно схватившись за голову, Павел отсел от Глаши подальше.
Она смотрела на гладь реки, прикрывая коленки фартуком. Неподалёку лежал чепчик.
Глаша сначала долго поправляла волосы, потом быстрыми движениями заплела их в косу. Поднялась на ноги и ушла.
Долгое время она избегала Павла. Когда родители вернулись, она отпросилась на несколько дней у Андрея Леонтьевича.
Тот сидел в гостиной нахмурившись. Громко отчитывал Глашу за что-то. Она тихо оправдывалась, теребя край фартука в руках.
На вопрос Павла: «Что натворила кухарка?», отец не ответил. Глаша пропала на много дней.
Казалось, этому радовалась только Марфа Феофановна.
Каждый день в дом невзначай приезжали друзья отца со своими дочками. Все были весёлыми, смеялись.
— Пашенька, спустись к нам, душа моя! — кричала Марфа Феофановна. — Ну побудь с нами немного, Павел Андреевич!
Но Павел не выходил. Однажды одна гостья почти вломилась к нему в комнату с воплями:
— Божечки, спасите меня, я заблудилась в ваших хоромах. Кажется, я опять попала не туда.
— А какой чёрт тебя нёс в спальни? — возмутился Павел. — Схватил девицу за руку и грубо потянул к двери.
— Мне же больно! Как вы смеете так меня тащить?
Внизу уже всполошились от крика.
Отец девицы в мгновение оказался рядом с Павлом и обрушил на него свой гнев:
— И это жених? Вот это жених? Вы хотите, чтобы этот чёрт вот так обращался с моей Мусенькой? Ох, Марфа Феофановна! Не позорь себя, голубушка. Пусть он будет холост всю жизнь. Лишь бы Мусенька не попала в его лапы.
Девица стояла за отцом и тихонько посмеивалась. Глаза Павла горели ненавистью.
Он молчал. Обстановку изменил вернувшийся домой Андрей Леонтьевич. Он похлопал по плечу разъярённого гостя и пригласил в свой кабинет.
Мусенька же осталась в компании Марфы Феофановны.
Павел был зол. Он вернулся в комнату. Когда свечерело, и уже развеселившийся гость на пару с отцом орал песни, в комнату кто-то постучался.
Павел открыл. Мусенька хихикала. А потом её лицо стало серьёзным.
— Павел Андреевич! Вы, как и я, не хотите связывать себя семейными узами. Давайте поможем друг другу. Вы станете моим мужем, и мы уедем в деревню. Там у моей бабушки небольшой дом.
Я буду заниматься своими делами, вы своими. Это выгодно нам обоим. Да, придётся строить из себя счастливых мужа и жену. Посещать родителей.
Но иначе нам с вами никак не избежать другой, более страшной для нас обоих участи. Соглашайтесь же. Подумайте. Павел, я же вижу, что вы не хотите жениться.
Павел смотрел на гостью с любопытством. О таком повороте событий он даже не думал.
Вроде бы всё привлекало его в этой идее. Но в мыслях была Глаша.
Павел со страхом представил, что не будет её видеть. Потом подумал о том, что она и так уехала, и он вполне сносно справляется со своими чувствами в её отсутствие.
— Ну же! — поторапливала девица с ответом. — Мы сейчас уедем, отец протрезвеет, вспомнит, как вы тащили меня за руку. А я буду страдать о вас! Мои страдания он не потерпит и всё сложится так, как мы с вами решили.
— Добро! — твёрдо произнёс Павел.
— Я Мария Афанасьевна, — девушка улыбнулась. — Я буду ждать решения своего отца. Жду сватов, дорогой мой женишок.
— Мусенька! Душа моя! — звал девушку отец. — Отбываем, доченька! Где же ты?
Павел терпеливо ждал, когда родители наконец-то заговорят вновь о женитьбе. Готовил речь, как он будет отвечать им.
Идея Марии Афанасьевны так понравилась, так разгорячила его, что он ждал этого момента с нетерпением.
Прошла неделя, две, три…
Отец ходил хмурым, Глаша не возвращалась. О женитьбе тоже была тишина.
В один из дней в траурной одежде к матери приехала молодая женщина.
— Олечка, — вздыхала Марфа Феофановна, — Олечка! Я буду молиться об ангелочке. Мусенька оставила о себе замечательное, доброе, светлое впечатление. Олечка, как жаль…
Павел прислушивался. Сердце колотилось бешено.
— Она жить не хотела! — всхлипывала женщина. — Она не хотела ничего из этой жизни. Мы слишком многого хотели от неё!
Она ушла сама…
Она хотела замуж за вашего Павла. Но Афанасий запретил даже думать о нём.
Она не дождалась его положительного решения! А он уже хотел сдаваться, хотел…
Мы остались без Мусеньки, без своей кровиночки. Не разглядели её настоящую любовь. Марфа, прошу вас, представьте меня Павлу. Я очень хочу посмотреть на этого юношу. Ведь Мусенька смотрела в его глаза, прошу вас, Марфа!
На душе у Павла скребли кошки.
Продолжение тут
