Всем доброго времени суток! Я пишу историю о своём неврозе, предыдущие части есть на канале.
Продолжаю. Итак, я очутилась на дне тревожно-депрессивного расстройства ( собственно, все подробности состояния тут: https://zen.yandex.ru/media/amurai/v-adu-trevojnodepressivnogo-rasstroistva-fizicheskie-i-psihicheskie-simptomy-moia-istoriia-625de3beeb3bcc1ee6a019f7?& ). На фоне всего этого, моя агорафобия набирала такие обороты, что мне было уже страшно даже выходить в подъезд, а не то, что на улицу. Да и вообще, я представляла собой один сплошной сгусток страха, уже даже без просветлений по вечерам. Жить так было невыносимо, каждая минута казалась нескончаемым кошмаром внутри моей головы и тела. Поэтому я приняла решение снова лечь в клинику, рассчитывая что там опять снимут хотя бы острое состояние, хотя бы до того уровня , чтобы я снова смогла немного нормально «думать». Да просто заглушить это чем-то! В таком состоянии человек вообще готов на многое, чтобы это «выключили».
Июнь 2020 года. Частная клиника, в которой я лежала в свой первый раз год назад до этого, была закрыта на карантин. Зато мне сообщили, что пациентов принимают в другом их филиале, по другому адресу. С тяжелым сердцем я туда собиралась, несмотря, на уговоры близких этого не делать, ведь в прошлый раз там не вылечили. Но легко им было говорить, они же не ощущали этого ужаса, да я и не вылечиваться туда ехала вовсе, а «вырубиться». Это невозможно было до них донести, мне казалось, что они меня не понимают, но они и правда не понимали, и хорошо что не понимали! Хотя, в некоторые моменты, признаюсь, я хотела, чтобы муж хотя бы на час ощутил всё это, может тогда бы «дошло». Но, в итоге, от этих мыслей я испытывала только еще большее чувство вины.
Я не выходила почти никуда месяц из-за агорафобии, и такая дальняя поездка вызывала дикий страх. Но внутреннее ощущение, что терять то уже и нечего, помогло выйти из дома и поехать. Приехали мы в новую клинику, муж со мной зашел к главному врачу, психиатру естественно, который должен был мне назначить курс лечения. Я, уже без всяких папок с обследованиями, рассказываю ему свою историю вкратце, и что пила чем лечилась, что до сих пор пью феназепам и иногда разные нейролептики из тех что у меня остались, но ничего не помогает. Прошу помочь снять острое состояние. И как обычно, я внешне держалась довольно прилично, собрав всю себя в кулак, чтобы нормально объяснить всё. Врач сказал, что у меня и тревожное и соматоформное расстройства в наличии. Про мои депрессивные проявления – ответил, что это следствие, но не первичная депрессия. Еще сказал, что меня пора снимать с препаратов, которые я потребляю и что, мол, я слишком много всего пила, пора чистить мозг от этого. Странно, ведь по итогу, мне просто были назначены другие препараты.
Ну что ж, меня оформили на 11 дней. Первое что я должна была там сделать при поступлении это сдать в очередной раз анализы крови. Я прошла в процедурный кабинет, где мне взяли анализы, померили давление (оно было где-то около 145 на что-то там). Затем термометр показал, привычный уже мне, «термоневроз» - 37,5. Так как время было тревожное, коронавирус и всё такое, врачи решили перестраховаться и поместить меня в отдельную палату на карантин, хотя я очень не хотела оставаться одна! Сказали, что если температуры не будет и анализы крови придут хорошие (хотя ПЦР теста тогда у меня не брали) – тогда уже переведут в палату с кем-нибудь. Выходить было тоже запрещено из палаты в первый вечер. Мне сообщили, что врач придёт с утра на обход и всё назначит, что нужно.
Я осталась одна в палате наедине со всеми своими ощущениями и только сидела рыдала. Кварцевая лампа светилась в темной палате, я ощущала полное отчаяние. Хотя могла просто включить свет и телек, который там был, впрочем как и другие удобства. Но это было время страдания. Я заметила камеру на потолке и поняла, что переодеваться лучше в ванной, они тут слишком дотошно следят за пациентами. Позже я увидела, что все камеры отображаются на мониторе у дежурных санитаров. Перед самым сном зашла медсестра и вколола мне снотворное.
На утро я проснулась в привычной тревоге в 7 утра. А врач должен был прийти не раньше 9, и то задержался на пару часов из-за утреннего совещания. Я всё-таки не выдержала и побродила по пустому длинному коридору. Эта клиника оказалась больше, предыдущей, палат было много. Курить разрешалось раз в час в курилке специальной, которая раньше была туалетом, судя по всему.
Я шлялась по коридору, туда-сюда, двигательное беспокойство не давало мне продыху и тут. Звонила мужу, звонила еще кому-то... Вышла медсестра и попросила вернуться в палату. Я еле дождалась врача. Он пришел с медсестрой и сразу с какой-то капельницей и я ждала, что живительное спокойное тепло, сейчас снова польется по моим венам, как в прошлый раз. Но, этот врач сказал, что не будет никаких «галоперидолов» и прочей жести, что в этот раз с меня хватит, препараты будут мягче. И что психотерапия обязательно каждый день групповая и индивидуальная. А так же физкультура и массаж. Ну прямо, санаторий, но не могли бы мне всё-таки что-то влить, а то мне ж совсем плохо?!
«Что-то» мне всё-таки влили. В первой капельнице было то, что всё таки немного расслабило мою психику и тело, но не слишком. Меня не так сильно шатало от нее, как в первой клинике. Приятное опьянение ощущалось, при этом физически я не ощущала себя овощем. Еще мне назначили антидепрессант Триттико, начать пить надо было прямо в клинике.
Температура после капельницы у меня, естественно, исчезла, анализы пришли хорошие. А значит меня можно было выпускать к людям! Я немного воодушевилась. Для начала, меня отправили к их клиническому психологу на патопсихологическое обследование, которое я конечно же прошла. Мышление моё опять, как ни странно, было ясным и быстрым. Когда я вышла от нее, она спросила не могла ли я побыть соседкой одной девушки, она в глубокой клинической депрессии. «Ну может вы проследили бы, а то вдруг она чего-то может сделать...» С собою – докончила про себя я. Удивительно, как внешне тревога может маскировать депрессивные проявления в человеке, подумала я, что мне даже хотят «поручить» в напарники депрессивного пациента. Я сама только вчера хотела умереть. Но почему-то не сейчас.
Я зашла в палату к той девушке. Она полусидела в кровати, смотрела просто прямо перед собою. Принесли еду нам обеим. Я попробовала с ней заговорить, она даже не мигнула. Предложила ей поесть – ноль эмоций. Зато уселась за стол сама и, причем, с практически хорошим аппетитом поглотила завтрак. Удивляясь себе при этом. Что произошло? Это что с одной капельницы так? Куда всё делось?
При этом я пыталась всё это время поговорить с девушкой, которая даже не подняла на меня взгляд. Закончив с едой, я посмотрела на неё внимательно. Она всё также неподвижно сидела. В тот момент я понимала, что она охвачена той самой «парализующей пустотой», которую я так боялась в себе, но охвачена она ею полностью и там нет места больше ничему. И «спасительной» тревоги там тоже нет. Мне стало жутко, эта девушка была олицетворением моих страхов. Тревога снова накатила, я вышла из палаты и объяснила психологу, что я боюсь наблюдать такое. «Не могли бы Вы в соседки дать мне лучше какую-нибудь тревожную болтушку, по типу меня?»
Психолог объяснила мне, что вряд ли найдется кто-либо в клинике сейчас, который бы находился в таком же удовлетворительном состоянии, как я (однако!). Но есть одна девушка с фобиями, вроде должна мне «подойти». Я «переехала» к этой девушке, назовём её Света (дабы без имен реальных обойтись), такая пухленькая благодушная девушка, обкаченная посильнее меня гораздо лекарствами. До клиники её довел страх того, что ее муж садится за руль автомобиля. Вот именно он и именно за руль. На этом всё. Любопытно, но дальше я не вникала.
После вкусного обеда – групповая психотерапия. Её вел симпатичный мужчина психолог. Мы все сидели на каких то креслах-подушках, посередине стол со всякими штуками для рисования. Народ был разный, очень разный. И истории у всех разные. По некоторым я не сразу понимала, что с ними. Я внимательно слушала каждого, я так прониклась, что даже не помню, что я сама про себя рассказала им, что-то в общем и целом, мне были интереснее эти люди тогда. На групповых терапиях ощущалась открытость всех тех, кто в реальной жизни бы не смог так спокойно всё о себе поведать. А там все были наравне, неважно сколько тебе лет и какого ты пола. Правда, некоторым участникам было тяжело шевелить нормально языком из-за успокоительных.
Я даже сейчас многих их помню прекрасно, тех кто именно ходил на терапию: Милая девушка с короткой стрижкой с легким дцп, прожившая 5 лет с жутким абьюзером, который накачивал ее какими-то препаратами, от которых у нее случались почти эпилептические припадки. Пожилая дама, которую якобы довело то, что ее родителей сильно кинули на деньги и она циклично говорила только об этом. Очень худая женщина-блондинка, которая после рождения ребенка в 40 лет впала в тяжелое психическое состояние. Молодой мужчина, лечащийся от алкоголизма и ненавидящий свою соседку, там где он живет, и его такой же товарищ по палате - алкоголик. Довольно красивый парень с, ярко выраженным, нарциссическим расстройством личности и странными разговорами. Еще более странный был мужчина с бородой, несущий вообще, по большей части, ахинею. Лысеющая девчонка-наркоманка лет 16-ти с каким то психическим расстройством в придачу. Мужчина 50 лет с тревожным расстройством, ну это был прямо почти мой «братюня». Как же похожи «тревожники» и как они отличаются сильно на фоне других в таких вот клиниках. Ну и, конечно, моя соседка Света, с боязнью своего мужа в роли водителя авто. В клинике были и более тяжелые пациенты, которые на терапию не ходили.
Мы разговаривали, рисовали, анализировали. Было даже интересно, я наконец-то делала то, что и нужно делать типичному невротику: отвернуть наконец взор от себя «любимого» (и самого несчастного конечно же) и посмотреть на других, пытаться помочь советом или просто выслушать, а главное ВНИКАТЬ во внешнюю реальность всеми силами. Это здорово вытягивало из пучины своих переживаний. Правда, тогда я этого не осознавала, это сейчас я понимаю как это работало. Вообще общение там окружило меня со всех сторон, и я даже была довольно веселой временами. Я часто захаживала в гости в палату к другим пациенткам, и они изливали мне свои истории. Я жадно вбирала их в себя, так как они отлично глушили моё ужасное внутреннее ощущение. Ну а эти люди в свою очередь тоже облегчали душу. Говорить кому-то о себе мне там впервые стало неинтересно вообще, я в общем говорила что у меня невроз и всё.
С утра физические упражнения в зале для желающих и тех, кто в состоянии. Массажи, прогулки по парку на территории. Мне больше нравилось в этой клинике, чем в предыдущей. В какой-то момент моя соседка Света приняла решение покинуть клинику досрочно, разозлившись на то, что её сильно накачивают, и я сразу вспомнила свой первый опыт в клинике, когда я была такая же, вся на протесте. Она уехала, пробыв моей соседкой где-то пару дней. Взамен ее ко мне подселили симпатичную миниатюрную девушку, она была в крайнем раздрае психически. Я так и не поняла ее проблема была психотической или невротической, или совместной. В результате длительного нервного напряжения, связанного с некоторыми событиями в ее жизни, она начала слышать голоса и музыку в голове перед сном, при этом сохраняя полностью адекватное состояние в общении и прекрасно осознавая свой недуг. Голоса ругали ее, как я поняла. Но я, узнав ее поближе, подозревала что это могло быть навеяно и фантазиями ее уставшей измотанной психики. Но, впрочем я не врач.
«Накачали» препаратами ее знатно. Первый день она просто спала. Вообще я замечала, что все вокруг были более «накаченные», чем я. Ночью же она решила встать дойти до ли до душа то ли до туалета и не смогла это сделать, начала падать. Я подняла ее и дотащила до ванны где ее начало сильно рвать. Когда все прошло, я дотащила ее обратно до кровати и позвала медсестру. Девушке было очень плохо физически. Еще бы, подумала я, она такая маленькая и худенькая, куда ей такие препараты в таком «вырубательном» количестве. Ту ночь я тоже нормально не спала, следила за ее состоянием. На утро пришел врач и, видать, поменял её назначения, потому что к середине дня она начала «оживать». И тут я поменяю имя, назову Лида. Так вот, Лида спокойно поинтересовалась что с ней случилось, я ей все рассказала, она поблагодарила и мы с того дня начали прекрасно общаться. Спокойная, приятная и, наверное, самая адекватная по общению из всех, кто там был. С соседкой мне повезло.
Казусы тоже случались. Как то раз, мы сидели на своих кроватях разговаривали с ней, друг напротив друга и вдруг к нам в палату зашел тот самый странный бородатый дядька и уселся прямо между нашими кроватями закрыв собою всё пространство на выход. Он начал говорить какую-то бессмыслицу обо всем подряд, разговоры были жуткими а глаза его в тот момент были пусты. Мы поняли, что он сейчас абсолютно не адекватен. На просьбу выйти из нашей палаты, он реагировал агрессивными высказываниями в наш адрес. Лида забилась подальше на кровать. А я, как типичный "тревожник", в момент реальной опасности прекрасно мобилизуюсь. Я вскочила и перепрыгнула через него со своей кровати. Наверное смешно со стороны смотрелось. Выбежала в коридор и позвала санитаров, попутно ругая их за то, что они не следят кто и куда у них ходит. Его конечно вывели, но не без скандала. Дверь нам так и не разрешили закрывать, поэтому какое-то время мы бдели, чтобы никто не влез.
Дни шли, в этот раз я не доставала никаких врачей, зато много говорила с психологом на индивидуальной терапии. Мы тщательно пытались выяснить что же не так в моей жизни, из-за чего я скатилась в «такое вот», но мы ничего так и не смогли зацепить. Скорее всего, то, что было не так – это была я сама. А точнее мои психические реакции на события этой жизни, разрыв со своими реальными эмоциями и конечно же невротические установки. Но, психика таких как я, устроена так, что когда вроде и отпустило, тебе уже не до работы над характером и всё опять пускается на самотек, до следующего отката или какой-то проблемной ситуации. Только находясь в плохом состоянии, мы горим желанием что-то начать с этим делать, и то не для того, чтобы стать лучше как личность, а просто для того, чтобы отпустило само состояние. А в клинике меня как раз и отпустило. Поэтому, да да, господин психолог, обязательно поработаю над собой... ПОТОМ!
Что касается препаратов, которые мне там давали, то, как я уже упомянула, мне был назначен антидепрессант Триттико, Заход на него был мягким, но побочные эффекты тоже были в виде усиления шаткости и нечеткости зрения, а так же слишком много теперь в моих глазах стало мелькать каких-то серебристых блесток и разноцветных зигзагов временами. Но, в самой клинике, на фоне всех этих новых впечатлений, меня не особо это волновало. И в этом был магический эффект смены фокуса внимания с симптомов!
Также, мне первое время кололи на ночь элзепам (аналог феназепама) и вливали еще что-то в капельницах + витамины и минералы, как обычно. Хочу отметить, что, хотя, острое состояние тревоги практически сошло на нет, внутренние мои настроения были, по-прежнему мрачные. Мне казалось, что нужно в жизни что-то кардинально менять, чтобы не погружаться больше в это ужасное состояние. Иногда даже приходили мысли о том, что возможно мне и вправду не следует жить в семье дальше, а стоит уйти в свободное плавание и возможно это поможет, как сказала мне как-то одна, «очень умная» и недешевая, психотерапевт. Я даже умудрилась высказать эту идею мужу по телефону, звоня из клиники, чем повергла его в шок. Но, конечно, потом я сама оценила дурость этого поступка и извинилась. На самом деле я очень серьезно думала, о том что мне что-то мешает нормально жить и является причиной моего невроза, несмотря на разговоры с психологом. Пыталась найти это что-то во всём, кроме себя. Как же это было наивно..
Так и проходили дни дальше дни. Там много еще было всякого любопытного, рассказывать прямо всё не вижу смысла. Пришел день выписки, я была в прекрасном расположении духа. У нас с мужем появился план переехать в мой город, купить там квартиру. Поэтому я была снова воодушевлена. Муж приехал меня встречать с цветами-конфетами, я чуть ли не со слезами распрощалась со своей соседкой Лидой. Врач прописал мне продолжение лечение антидепрессантом Триттико и какие-то еще пару препаратов, отметив в карточке моё прекрасное состояние при выписке.
Мне все пожелали успехов, и я вышла из клиники. Даже не успев дойти до машины, я ощутила мощный накат абсолютно невменяемой тревоги. Она накатила такой лавиной, что я разрыдалась от ужаса прямо на месте. Но как так? Ведь мне только сегодня с утра дали все те же препараты, и я еще 5 минут назад была почти счастлива! Следом за тревогой последовала огромная волна разочарования. Мысли бешено вертелись в голове. Так значит это не препараты работали? Значит это всё иллюзия была?? Я ехала домой и горько рыдала, муж был в шоке. Всё вернулось и всё как было, как будто я вовсе не посещала клинику!
Я не понимала, что теперь со всем этим делать. Какая-то часть мозга подсказывала мне, что препараты никогда мне не помогали и не помогут. Нужно рассчитывать на себя. Но я не владела никаким «личным оружием» против этого ужасного состояния. То, что меня в клинике отпустило было чисто удачным стечением обстоятельств, которые сложились так, что мой фокус внимания удалось удачно переключить. Возвращаясь же в свою привычную обстановку, некогда счастливую, но теперь, ассоциирующуюся у меня только с этим адом, я тряслась от ужаса. Беспомощность, безвыходность, обреченность. Я не была хозяйка своему разуму на тот момент времени, у меня не было никаких опор на себя. Поэтому по возращению домой, как я ни старалась этому противостоять, меня снова тянуло ко дну.
Продолжение следует.
Тех из вас, кто имеет желание получить поддержку в своей нелегкой борьбе с неврозом - приглашаю на личную онлайн-консультацию!
Электронная почта: i@amurait.ru
Telegram: @AmuraiT