"...Душа не ведает преград
Лишь постигая - что ей надо
Боготворит и рай, и ад..." Алекс Альтек.
Телефончик ожил и показал мне крутую чёрную машину в качестве заставки.
Надеюсь она моя?- подумал я и без зазрения совести принялся изучать содержимое телефона, надо же узнать чем жил Давид!
Чем больше я углублялся в дебри телефона Давида, тем больше удивлялся. Никаких соц.сетей, никаких личных переписок, только фото из спортзала, фото детей и фото...цветов! Фото сотен букетов в телефоне у мужчины... чем он занимается? Может быть цветочные магазины? Сотни фотографий детей и получается, что у Давида пятеро детей, вернее у меня теперь пятеро детей!
Я зевнул, отложил телефон в сторонку, лёг, укрылся тощим одеяльцем и провалился в сон.
Едва я уснул, как меня разбудила мед. сестра.
Это была другая мед. сестра, молодая, очень худая с длинным овечьим лицом. Она жеманно поздоровалась и попросила ягодицу.
А я наивный думал что вчера мне было больно!
Едва дождавшись когда девица выйдет из палаты, я рухнул на кровать, согнул ногу и громко выругался на .... незнакомом мне языке!
Выругался и удивился -от куда я это знаю?
В школе я учу английский, вернее учил, а это халям - балям какой-то, нее, я- то понял что произнёс, но звучит оно как-то ... язык сломаешь. Наверное так ругался Давид, а память осталась и судя по всему, я должен вспомнить всё, что знал Давид. Надеюсь что вспомню, иначе как я жить буду?!
Я лежал на кровати, потирал половинку, ждал когда укол перестанет болеть и пытался вспомнить ещё что-то, но ничего не получалось, ничего не вспоминалось.
Наверное это не так работает,- подумал я и не умываясь, и не чистя зубы, пошёл искать столовую, есть хотелось ужасно!
Столовая была закрыта, а расписание на дверях сообщало, что завтрак будет в половине девятого, а сейчас...
Я ткнул пальцем в телефон и увидел, что сейчас только семь тридцать утра.
С голоду помрёшь,- подумал я и пошёл по направлению к своей палате, но тут зазвонил телефон.
"Каринэ"- высветилось на экране.
Кто эта Каринэ?- подумал я и подвинул пальцем зелёную трубочку.
Я ещё ничего и сказать не успел, а чей-то женский голос уже вопил в трубку,- " Дави, это ты дорогой? Ты меня слышишь?"
Слышу, слышу,- подумал я, как заяц в "Ну, погоди", и ответил,- да, я тебя слышу.
Дави, спустись вниз, я тебе покушать принесла, а меня не пускают,- быстро заговорил женский голос.
Покушать это хорошо,- подумал я и вслух сказал, что сейчас спущусь.
Я прошёл по коридору до стеклянных дверей, увидел торчащий в скважине ключ, повернул его и толкнул дверь. Дверь открылась, я вытащил ключ и сунул его в карман, а то вдруг пока я буду ходить, кто-нибудь закроет дверь.
Внизу я столкнулся с сердитой женщиной в голубом халате, она налетела на меня как фурия, мол, нельзя тут ходить, режим нарушаете, микробы разносите, указание глав. врача никого не впускать до десяти утра и никого не выпускать.
А мне по*** на указания глав. врача, я есть хочу,- ответил я женщине в голубом халате, отодвинул её в сторону и вышел в коридор.
В обшарпанном коридоре с двумя пакетами стояла вчерашняя полная носатая женщина с красивыми глазами, она радостно вскрикнула увидев меня, и бросилась навстречу.
Дави, дорогой, ты уже здоров? Как ты себя чувствуешь? Как твоя голова? Что доктор говорит? Когда домой отпустят?- тараторила она обняв меня за шею.
Я стоял с опущенными руками и не знал как реагировать.
Вдруг, я уловил знакомый и такой родной аромат и какой-то непонятный импульс заставил меня обнять эту женщину и погладить по густым чёрным волосам.
А женщина плакала и что-то говорила, но я не слушал, я удивлялся почему я её обнял, удивлялся почему глажу по голове и прошу не плакать. Наверное так делал Давид,- подумал я, мягко отстранил женщину от себя и спросил что она мне принесла покушать.
В двух пакетах был и завтрак, и обед, и полдник, и ужин. Мясо, что- то печёное, что- то горячее красное в контейнере, фрукты, сыр в банке в рассоле, контейнер с салатом, два темпоса с травяными чаями, жареная картошка, две жареные куриные ноги обсыпанные укропом и коробка шоколадных конфет.
Я разложил всё это на подоконнике, взял жареную картошку и куриную ногу, уселся на кровать и стал жадно поедать.
Ммм, как вкусно,- думал я, почти не жуя проглатывая картошку,- мама так вкусно не умеет готовить.
И вдруг я с ужасом осознал, что я никогда не скажу своей маме, слово мама! Я для неё умер, я для всех умер, наверное моё тело уже похоронили, и мама меня оплакивает. Как она там бедная?
Я отставил тарелку с недоеденной картошкой и куриной ногой, вытер руки салфеткой, заботливо положенной Каринэ, взял телефон Давида, и путаясь в цифрах, набрал номер мамы.
Что я ей скажу?- мелькнула мысль,- да ничего, просто голос её услышу!
Абонент временно недоступен.
Какой же я у р о д,- думал я про себя, - как я раньше про маму не подумал, как она там?
И тут же сам ответил себе на свой вопрос,- а потому про маму не подумал, что до тебя только сейчас дошло, что для всех в мире- ты умер!
ПРОДОЛЖЕНИЕ ТУТ:
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ ТУТ:
