Валентина Ивановна чувствуя, что у бабы Стеши сейчас тяжело на душе, постаралась не оставлять её в одиночестве.
– Пусть тут со мной кружится на огороде, тяжелую работу я ей не буду поручать, а вот порезать яблоки на компот или перебрать клубнику для неё будет не трудно, можно сказать терапия,– рассуждала она, как врач, хотя уже на пенсии.
И старушка с удовольствием принимала участие в работе по хозяйству, рассказывая о своей жизни в Прилучино:
– У меня ведь тоже во дворе и клубничка, и малинка, а яблоки какие хорошие. И груша есть, и абрикос, вишня в палисаднике. И овощи растут. Всё теперь уничтожат.
– Да не переживайте, как-нибудь мы с Геннадием вас возьмем, и навестим ваше хозяйство, может что и себе возьму, у меня вот малина не очень хорошая, да и клубнику можно обновить, – успокаивала она Степаниду Яковлевну.
На выходные приехала Даша с мужем и дочкой Верой. Вера жила в городе, она недавно закончила медколледж и работала в аптеке. Верочка была бойкая девушка, у которой в руках все горело, за день она поработала в огороде, навела порядок в доме, постирала. А вечером полила все грядки. Ужинали в беседке большой компанией. Привыкшая дома к одиночеству, Степанида Яковлевна радовалась возможности пообщаться, она хоть и жила затворницей, но не переставала быть учительницей, баба Стеша умело могла поддержать беседу, могла и поспорить о современной экономической ситуации в стране, прокомментировать то, что сейчас показывают по телевизору.
Поэтому ей было интересно за столом. Ела она мало, поэтому очень активно участвовала в разговоре. К тому же Вера сообщила, что строительной компанией, оккупировавшей территорию посёлка заинтересовалась прокуратура, там нашли много нарушений. А, главное, было доказано, что жители Прилучино были ущемлены в своих правах, активисты наняли адвоката и подали на компанию в суд, который на днях и должен был состояться.
Это интересно было всем, но особенно Степаниде Яковлевне и Дарье, ведь со своими проблемами они как-то перестали следить за последними событиями.
– Я уже не боец, – с горечью сказала баба Стеша.
– А мы с Геной обязательно в понедельник узнаем всё у бывшего главы администрации посёлка.
– Мама, – произнесла Верочка – может пока не стоит торопиться с квартирой для бабы Стеши?
– Вера, к нотариусу надо в любом случае попасть, чтобы у тебя на руках была готовая доверенность, мало ли что. Баба Стеша, я постараюсь связаться с Михаилом, он тоже с вами пойдёт, всё-таки он власть, вам спокойнее будет.
В понедельник все поехали в Прилучное, а Вера в город. Даша с Геной отправились к еще не уехавшему из посёлка бывшему главе поселковой администрации, а Степанида Яковлевна ходила с Валентиной Ивановной по пустому дому, по-своему ухоженному огородику, показывая ей свое бывшее хозяйство. Как ни странно, но никто за эти дни сюда не заходил, они собрали огурцы и помидоры, выкопали кусты клубники, кабачки сорвали, хоть они слегка переросли. Оборвали там, где смогли достать, абрикосы. Яблоки и груши еще не созрели.
– Может быть не уничтожат до осени, тогда и соберём урожай, – надеялась баба Стеша.
А вот когда зашли в малинник, то увидели, что гости всё же были, спелой малины не было. Вернулись Даша с мужем. Расстроенная хозяйка сказала:
– Надо вам пока вы здесь поглядывать, может и соберете хоть что-нибудь на варенье.
– Вряд ли, гляньте в ту сторону.
Посмотрев туда, куда указывала Даша, Степанида Яковлевна увидела, что в сторону Прилучного едет целая колонна строительных машин.
– По-моему и нам пора уезжать в Сосновку, – печально произнес Гена.
– Как бы они отсюда прямым ходом и в Сосновку не отправились, – в сердцах сказала баба Стеша.
– Ох, дурное дело нехитрое, сметут все наши деревеньки, – добавила Даша.
– Даша, а может мы сегодня и на кладбище сходим попрощаться со своими родными, ведь у Геннадия тут тоже отец и мать лежат.
– Да, вы правы, баба Стеша, давайте только на машине, а то времени у нас нет, сегодня к двум часам Гене в городе надо быть.
– Пусть он нас отвезет к вам да и едет, а мы у вас на подворье чем-нибудь займемся, дела то всегда дома есть. А уж как вернется, так на кладбище все вместе и пойдем.
На том и порешили. Но во дворе пока нечего было делать, тогда женщины пошли в дом паковать вещи к переезду.
На кладбище они пришли, когда уже жара спала, и здесь, в тени деревьев было прохладно. Кладбище было ухоженное, сорной травы не было, здесь даже стояли вазочки со срезанными цветами, раньше их меняли часто, а сейчас, когда большая часть жителей Прилучино уже уехали, цветочки давно завяли, их былая красота поблекла. От их жалкого вида у женщин сжалось сердце.
– Я не хотела бы жить здесь, на костях моих предков, – сказала баба Стеша.
– И я тоже тоже, я лучше эту квартиру продам и куплю в центре города в стареньком доме. Грех-то какой люди на себя берут – рушат не только деревни, но и уничтожают память, историю семьи, а значит и страны, предавая забвению кладбища.
– Может соберем вазочки? Чтобы стекла здесь не оставалось. Думаю наши покойники не обидятся, – задал риторический вопрос Геннадий и принёс большой мешок. Пройдя по кладбищу, они собрали стеклянные и керамические вазочки.
– Даша, давай пойдём к могиле деда Пахома попросим у него прощения, за то, что не смогли отстоять Прилучино, – попросил Геннадий жену.
– Да, он сначала один боролся, и не выдержало его сердце такого горя, еще ведь и 40 дней не прошло, а сюда уже машины едут, ох изверги, – заплакала Степанида Яковлевна.
Валентина Ивановна взяла её под руку и они пошли прочь, но уже не радовала их вечерняя прохлада и свежесть степного воздуха, не прибавилось ни энергии, ни настроения. Они шли потухшие, погруженный в свои мысли, своё прошлое. Так и дошли до могилы деда Пахома. И вдруг они с удивлением услышали, как Степанида Яковлевна, стоящая лицом на восток, начала читать стихотворение.
Тут не увечье,
Не уродство,
Не тать — рука у топора,
А сердца вечное сиротство
И в светлом разуме дыра.
И в ближней стороне,
И в дальней,
В часы беды и торжества
Нет участи твоей печальней,
Иван, не помнящий родства.
Женщины плакали, но глаза бывшей учительницы поселковой школы были сухими. Геннадий быстрым шагом ушел далеко вперед, и когда они вышли с кладбища, он уже ждал их в машине. Возвращались в полной тишине. Только баба Стеша сказала:
– Это стихотворение Владимира Кострова, помнишь Гена, когда полковник Пахом Семеныч Орлов переехал к нам, уйдя в отставку, он читал его вам на уроке памяти.
Дома, быстро поужинав, легли спать. Слишком сильны были впечатления дня, чтобы ввести какие-то домашние беседы, решать бытовые вопросы. А Степанида Яковлевна, прежде чем лечь спать, долго стояла перед иконой и молилась, прося прощения за себя и за тех, кто не сознает, что он творит в своей повседневной жизни. Она понимала, что колонна машин шла разрушать их Прилучино, чтобы до суда уничтожить, сравнять его с землей, тогда у людей уже не будет другого выхода, они перейдут в любую квартиру, лишь бы не остаться на улице.
– Неужели всё так и будет, ведь в Прилучино остались одни пенсионеры, такие же одинокие, как я. Они даже сопротивляться не смогут. Может быть их сразу поселят в уже подготовленные квартиры? Дай-то Бог.
Степанида Яковлевна так и не уснула, а встав в пять утра, она сделала из привезенных вчера кабачков овощное рагу на завтрак. Остальные встали поздно, у всех была одна мысль, что там в Прилучино. Ведь Даша с Геннадием не все свои вещи вывезли из дома. Они видели, что баба Стеша сама не своя, поэтому брать её и Валентину Ивановну не стали, обе женщины провожали их до ворот, как новобранцев на фронт – со слезами.
– Мама, да что вы, всё будет хорошо. Загрузим последнее, да вернёмся.
Приехали они не скоро, обе женщины за день испереживались в ожидании. Даша была заплаканная.
– Ну что там, рассказывайте, – кинулась к ним баба Стеша.
– Они начали с кладбища, – сказала Дарья и снова заплакала.