Миллион обезьян, в течение миллиона лет стучащий по клавишам миллиона пишущих машинок, не напишет «Войну и мир» Толстого, говорят одни. Напишет, уверены другие: тут главное их вовремя остановить, иначе они примутся писать еще что-нибудь столь же монументальное, например, Библию, а потом еще и еще – в конце концов, бесшерстные обезьяны все это уже однажды сочинили, осталось только повторить.
Я склоняюсь ко второму – вот буквально на днях кто-то неленивый произвел калькуляцию: в сети хранится 4 с половиной миллиарда литературных произведений (всяких, талантливых и бездарных, на всех языках и во всех жанрах, включая самые краткие опусы, вроде шедевра всех времен и народов: «Ты закрой свои бледные ноги…»). А интернету, между прочим, всего 30 с небольшим. Когда ему исполнится миллион лет, интернет будет содержать в себе все мыслимые и немыслимые сочетания слов, а, значит, проблемой станет не написать шедевр, а выкопать его из-под груды текстового мусора.
Но это преамбула, а вот и амбула: жители Индостана в чем-то подобны тем самым обезьянам – их так много, а экспериментируют они так давно, что сочинили, похоже, все без изъятия, религиозные каноны, от самых возвышенных и прекрасных до непревзойденно гнусных и отвратительных.
Из этих вот последних - верования секты агхори, святых, которые отвратительны внешне ничуть не менее, чем мерзки духовно. Ну, а что они творят, просто не пересказать словами – лексикон для этого еще не сочинен миллионом обезьян.
Индуизм устроен как идеологический конструктор, число кубиков в котором бесконечно: сколько угодно их переставляй и всякий раз получишь что-нибудь новое, вполне пригодное для организации вполне работающей религии для десятка миллионов последователей, на худой конец – для основания секты. Про тугов-душителей я уже писал (ТУТ) – хотя их, может быть, и не было: во всяком случае, так велят считать современные индийские историки, которые знают – земля их родины рождает только мудрое и прекрасное, а все дурное изобрели колонизаторы.
С агхори так не получится: в отличие от тугов они вот, руку протяни, пощупай – не забудь только ее потом отмыть, а грех соприкосновения с ЭТИМ отмолить.
По всей Индии бродят толпы святых садху – практически голых, неимоверно грязных, чудовищно навязчивых и готовых за малую денежку на что угодно. Я встречал их в Непале: сюда любили кататься, пока это было не очень хлопотно, немецкие документалисты. Подозреваю, не меньше половины гималайских садху увековечена – каждый в своем собственном фильме.
В регионе, как принято считать, около 5 миллионов святых: в христианских святцах на календарный день приходится по три-пять, то есть, насыплем с горкой, около двух тысяч за двадцать столетий. Индийские села стоят очень крепко – на каждое приходится по целой гурьбе праведников. Среди этих пяти миллионов, с которыми не пересечься трудно в силу их многочисленности, есть малая толика неприметных, избегающих внимания, таящихся, свету предпочитающих тень – это и есть агхори.
Секта уже своим названием объясняет многое: «агхора» значит «не знающий ужаса». Именно так: этим людям мило все, что у обычного человека вызывает страх и отвращение. И, понятно, то, что считается вредным и\или недопустимым к употреблению, агхори лопают, пьют и выкуривают в лошадиных дозах, как то: все виды алкоголя, каннабис и гашиш… А еще они поглощают фекалии и урину как животных, так и людей. По причине низкой питательности, полноценную диету из подобного не очень-то соорудишь, так что они, понятно, разнообразят этот набор ординарной человеческой пищей.
А разнообразить тем сложнее, что кормятся они милостыней. Но когда и руки твои, и уста, сам ты от пяток до маковки перепачкан вышеупомянутыми субстанциями – сердце большинства подателей делается черствее железнодорожного сухаря: бедность должна быть чистой и приличной, чтобы копейки выдаивать. Но нездоровый рацион – это меньший из грехов агхори: ненавидят их все совсем не за это. Так за что же? А, вы не поверите, за философию.
Убеждения редко напрямую определяют людское поведение: «ну, да, я вас презираю, быдло за стенкой, но гадить под дверью не стану – не велит боязнь ответки, которую приличные люди называют «нравственный императив Канта». В крайних формах, как в случае с Диогеном, который позволял себе рукоблудие на людях, мерзопакостное поведение компенсировалось остроумием: «О если бы голод можно было успокаивать так же – просто поглаживая живот!».
Здесь тот же рассказ, но в формате видео - рекомендую:
С агхори все иначе: они, простите, «монисты», то есть, отрицают диалектику и вообще – двойственный характер природы всего сущего. Иначе говоря, не видят различий между добром и злом, живым и мертвым, чистым и грязным – причем такая слепота определяет их поведенческие стратегии. Если говорить попросту – ведут они себя по-свински, за что и пользуются всеобщей не просто неприязнью, но искренней ненавистью.
Агхори заявляют, что ведут себя подобно детям, которых еще не выдрессировали различать хорошее и плохое – те тянут в рот всякую пакость, ничего не стыдятся и не страшатся, а потому не знают греха или страдания. Поскольку сами агхори – люди взрослые, им приходится с себя кокон культуры сцарапывать ногтями, чуть ли не с кожей. Для понимания – какими они пользуются средствами, – вот пример: обычное дело для агхори ритуал очищения, совершаемый с использованием человеческого трупа. Предмет это в Индии трудно добываемый – все, которые образовываются, религия велит сжигать в 24 часа.
Единственно – дрова дороги, а потому самые нищие сбрасывают покойников в воды рек. Лучше Ганга, но, вообще-то, при населении в 1,5 миллиарда, особенно перебирать не приходится. Вот на такие-то дрейфующие кадавры наши святые и охотятся, а выудив – утаскивают в лесную чащобу. Немногие, кто видел последующее, описывают это так: агхори взгромождается на добытое тело, во рту которого разжигает ритуальный костерок – потом часами сидит и медитирует, побрасывая в огонь щепки. Зрелище не самое жизнерадостное, но завершение у ритуала и вовсе тошнотворное: агхори свою добычу поедает.
Согласитесь, Диоген на таком фоне – просто ханжа и пуританин, не говоря, что очаровашка. Популярность такими повадками никак не стяжать, потому святых регулярно бьют и частенько – до смерти: такую медитацию где-нибудь в местах, населенных рафинированной и толерантной публикой, не устроишь, а в сельской глуши чудачеств с собственными неупокоенными мертвяками очень не любят. Спасением служит только слава некромантов и черных магов, которую стяжали себе агхори: в итоге, по нынешним временам их предпочитают не давить, где встретят, а сдавать полиции. И вот, если повезло и ушел живым, святой обзаводится ритуальным набором, который позволяет его легко выделить из толпы других садху. Во-первых, у него появляется чиллам – курительная трубка, изготовленная из берцовой кости человека.
Во-вторых, при нем всегда есть чаша, изготовленная из человеческого черепа – «капала». Наконец, у него в руках посох, изобильно украшенный элементами человеческого супового набора. Благодаря своим панибратским отношениям со смертью, агхори считаются колдунами и лекарями. Деньги за магическую терапию для данной категории святых – это основной заработок, поскольку все остальное что они делают вызывает желание дать не денег, а в морду.
С колдовством тоже все не просто. Агхори настаивают, что болезнь и кармические дефекты нельзя исправить, но можно только перенести на другое живое существо: передал несчастье и, чтоб не вернулось, терпилу порешил. Отсюда вывод – полное излечение обеспечивает лишь жертвоприношение: сами агхори ни у кого жизнь не отнимают, канон не велит, но их пациенты, бывает, совершают самые жуткие преступления – такая вот выходит гомеопатия, замешанная на некромантии.
И так у них все: агхори полагается хранить целомудрие, но, в богослужебных целях, целибат надлежит нарушать – соответственно, любиться можно, но редко. И, главное, женщина должна быть обязательно предельно падшей и при этом в момент регул – «Шива такое любит!». Хотя, подозреваю, и такую святым некромантам приходится очень поискать – с их-то габитусом. Ах, да, как-то упустил: серый налет на коже данных садху – это не пыль странствий, а пепел, зачерпнутый на погребальных кострищах. Ночевать агхори любят при храмах, где совершаются кремации – на соответствующих платформах: днем эти каменные площадки используют по прямому назначению, а ночами там греют кости на пепелище и покуривают чиллам эти самые господа.
В Катманду на реке Багмати стоит храм, зовется он Пашупатинатх. В прежние времена там было полно паломников, туристов, самых разнообразных садху, а среди этих последних – некоторое количество агхори. Они обычно посиживали в пещерах над берегом, что-то покуривали (впрочем, вестимо что – запах каннабиса ни с чем не спутаешь) и глядели, как им согревают ночные ложа погребальными кострами безутешные родственники усопших. Индуисты, в массе своей, люди астенического склада – нужно очень постараться, чтобы их завести, взбесить или спровоцировать на лютую ненависть. Агхори это умеют прекрасно.
Они, между прочим, из тех немногих, кто удостоился специального закона, запрещающего безумные ритуалы. В штате Махараштра в 2013-м был принят билль с названием почти романтическим, если не знать – по поводу чего он издан: это «Акт о предупреждении и искоренении черной магии, человеческих жертвоприношений и прочих бесчеловечных, зловредных практик агхори». Однако индийская политика по этой части довольно противоречива: с одной стороны, самые чудовищные мерзости стараются запрещать, но, с другой, религиозное многоцветье оберегают. А секта агхори как раз на стыке мерзостности и многоцветья, счастливо сочетая в себе как одно, так и другое. Вдобавок, у этих святых едва ли не больше последователей в цивилизованном мире, нежели в самой Индии. В докарантинную эпоху сюда приезжали сотни состоятельных искателей просветления из Европы и Штатов. Они целенаправленно искали на Индостане практикующих гуру из числа агхори.
В принципе, особенных сложностей по этой части никогда не возникало – есть целый ашрам неподалеку от города Варанси, где всегда можно было установить контакты и наладить связи. Секта, конечно, полутайная – открыто свою принадлежность к ней никто не декларирует, – но не делать бизнес на американцах грешно. Тем паче, что от янки получаешь уважение и деньги, а от земляков – по преимуществу, оплеухи. Тут возникают довольно пикантные сюжеты: скажем, иностранцев, погрузившихся в экзотику по самую макушку, довольно регулярно ловят на поедании полуразложившихся, полежавших в земле кадавров.
Индийская полиция, в принципе, сконструирована так, чтобы белому в тюрьму было ни за что не попасть – откупные обычно прямо пропорциональны тяжести содеянного. Но с тех, которые связались с агхори, кажется, даже денег не берут – цифр таких, наверное, полицейские не знают, чтобы штраф объявить.
Вот вам и доказательство того, что обезьяны вполне с «Войной и миром» справятся: от них всего лишь и требуется что лупить почаще лапками по клавишам, не лениться и не отвлекаться миллион лет.
А люди, вон, сумели придумать то, чего на белом свете вообще не может быть – против чего любой разум бунтует и чему быть само человеческое естество не позволяет. Добрались до финала – лайкните, подпишитесь, не смущайтесь.
