За последние сто лет с помощью химиков и инженеров врачи получили мощные инструменты в борьбе с болезнями и с самой смертью. Из лекарств это и антибиотики, и гормоны, и противошоковые, и сердечно-сосудистые препараты. Практически в каждой области медицины от кожных болезней до онкологии есть свои эффективные лекарства, список которых добавляется каждый год.
Пусть сегодня не всё так радужно, как хотелось бы, и некоторые методы лечения буксуют на месте. Что делать, революция в медицине не каждый день. Однако современные медики в состоянии справиться со смертельными недугами, которые забрали у человечества многих замечательных личностей ещё относительно недавно. Вспомним три печальные истории, которые сегодня скорее всего закончились бы не так трагично.
Не будем рассматривать случаи, окутанные тайнами и мистериями, как например, кончина Н.В. Гоголя (пневмония, истощение или неадекватное лечение препаратами ртути?), Петра I (воспаление лёгких, мочеполовая инфекция или всё-таки отравление?). А вспомним детально описанные печальные исходы, которых можно было избежать в наши дни.
Великий русский композитор Пётр Ильич Чайковский. 1893 год, эпидемия азиатской холеры в Санкт-Петербурге.
Классическое тяжёлое течение с диареей, рвотой, обезвоживанием и судорогами. Как попала зараза, будь то стакан сырой воды или заражение в ресторане накануне, не суть важно. Важно, что болел и умирал композитор в свои 53 (!) года несколько дней, в окружении родственников и врачей. Из лечения получал камфару, мускус, тёплые ванны.
Хотя возбудитель болезни, холерный вибрион, уже был известен благодаря Роберту Коху, бороться с ним ещё толком не умели. Второй после пенициллина антибиотик – стрептомицин, который спас бы великого композитора был получен только спустя полвека в США. Вполне возможно, антибиотики и не понадобились бы. Достаточно было восстановить водно-солевой баланс, если не внутривенными солевыми растворами, то хотя бы в виде обильного питья с необходимыми ионами натрия, калия и хлора.
К сожалению, толковые протоколы регидратации (т.е. лечения обезвоживания) были разработаны гораздо позже, теми же американцами в 50-60-х годах ХХ века. Слишком серьёзные потери от поносов несла армия США и во Второй мировой, и во вьетнамской войнах.
Другой русский композитор, Александр Николаевич Скрябин. Фурункул носогубного треугольника, 43 года, 1915 год.
До открытия пенициллина остаётся каких-то несколько десятилетий, однако не факт, что его создатель Александр Флеминг справился бы с развившимся у Скрябина плевритом и сепсисом. О неудачах великого шотландца, приводившим к летальным случаям, поговорим в отдельной статье. История открытия пенициллина заслуживает целых томов, и вполне заслуженно, это была настоящая революция в медицине!
За год до смерти у композитора уже был подобный эпизод во время гастролей в Лондоне, но тогда фурункул был вовремя вскрыт и вылечен серно-ртутной мазью. Не сказать, что российские врачи чем-то уступали английским. Александра Николаевича лечил и консультировал целый консилиум во главе с профессором А.А. Мартыновым. Скрябин был дважды прооперирован и пролечен по всем правилам медицины начала века. Однако время было упущено, стафилококк (именно он был выделен из очага) быстро привёл к более распространённой форме инфекции – карбункулу, а затем и к смертельному сепсису.
Николай Михайлович Пржевальский, русский путешественник и натуралист, брюшной тиф, 49 лет, 1888 год.
Хотя в этом случае не обошлось без конспирологии: дескать, русского генерала-разведчика отравили то ли китайцы, то ли англичане. Также упоминается скоротечный лимфогранулематоз или совсем другой тиф – возвратный.
Однако остановимся на официальной версии – брюшной тиф. Во первых, в местности, где трагическая завершилась последняя экспедиция Пржевальского (Иссык-Куль, Киргизия), тифа было много. По словам соратников по экспедиции накануне болезни Пржевальский пил сырую воду, хотя запрещал это своим подчинённым.
Во вторых его осматривали и лечили врачи, знавшие эту болезнь не понаслышке и описавшие симптомы подробно. Правда, лечили (вернее пытались это делать) как было принято в то время и в той местности: хинин (доказавший к тому времени эффективность при малярии), отвары местных трав, обильное питье и обтирания. К сожалению, такое «общеукрепляющая» терапия результатов не дала, и когда-то железный организм путешественника (а 50 лет возраст в те времена солидный) с болезнью не справился.
И снова помогли бы антибиотики, правда не пенициллин (сальмонеллы тифа к нему не чувствительны, а современные – и к его полусинтетическим производным, типа ампициллина). А самый обычный и когда-то очень распространённый левомицетин (хлорамфеникол). К сожалению, он был открыт только в конце сороковых следующего века… Кстати, если у Пржевальского всё-таки был сыпной, а не брюшной тиф (общее у них только высокая лихорадка, от др.-греч. τῦφος «дым; туман; помрачнение сознания») тот же самый левомицетин, также бы помог.
У кого-то может возникнуть ложное впечатление, что антибиотики всесильны и спасают от любого инфекционного недуга, от фурункула до тифа. Однако, это не так. Каждый из них имеет свой спектр действия, показания и длительность курса. И побочные эффекты, порой очень серьёзные.
Да и бактерии не дремлют, стоит человечеству придумать и начать употреблять новый антибиотик, спустя какое-то время (иногда очень короткое) появляются микробы, на которые он уже не действует. Мутируют, чтобы выжить, закон природы. И в этой гонке мы, к сожалению, стали проигрывать. Новых классов антибиотиков пока нет, старые всё чаще буксуют. И там, где от заражения крови спасало 10 тысяч единиц пенициллина (на заре применения, в 30 годах ХХ века), сейчас будут бесполезны десятки миллионов. И мы сами, бездумно и бессистемно принимая эти препараты, только растим в себе и в окружающей среде невидимых, но неуязвимых и безжалостных врагов.
Поэтому, лечитесь только у специалистов, а лучше – будьте здоровы!
