Кузьмич вышел от кума под утро. Вечером заглянул к нему на часик, посидеть за рюмочкой чая, да так и засиделся. Ему сейчас за руль садиться, а он поддатый, сильно поддатый. Кум уговаривал остаться, лечь спать, но Кузьмич был непреклонен:
-Надо ехать домой, а то старуха потом запилит!А то что пьяный, это ничего, в первый раз что ли? Да и что здесь ехать то, минут пятнадцать просёлочными дорогами, и в родных Пеньках!
Старухой Кузьмич называл жену, хоть ей и пятидесяти ещё даже не исполнилось. Но выглядела она реально как старуха, тяжелая деревенская жизнь не пощадила женщину. Да и сам, ровесник жены, Кузьмич, давно считал себя дедом.
Так что, распрощался он с кумом, и едва держась на ногах, сел за руль своего старенького пикапа, нагруженного сеном, за которым он вчера и уехал из дома. Но в итоге, дорога привела Кузьмича к куму, где он и наклюкался в очередной раз.
Несмотря на то, что был сильно пьян, Кузьмич доехал до своей деревни благополучно. Этот путь он знал как свои пять пальцев. Но к его великому сожалению, старуха уже не спала, и прошмыгнуть в дом незамеченным не получилось. Антонина стояла на крыльце, уперев руки в боки:
-Опять нажрался, алкаш вонючий. Говорила же тебе, за сеном и домой. Куда тебя опять занесло?
-К куму заехал, Тоня. Засиделись мы что-то с ним, не ругайся. Я ведь сено привез? Привез!
Продолжая переругиваться, супруги зашли в дом, где Кузьмич благополучно вырубился, сном пьяного человека, не спавшего всю ночь. Антонина начала хлопотать по хозяйству.
Спустя пару часов, уже ближе к обеду, во дворе дома суматошно начал лаять пёс. Антонина выглянула, и не увидев никого, прикрикнула на Барбоса. Но он всё не унимался. Этот лай начал раздражать женщину, и она, ругнувшись от досады вышла во двор.
-Чего орёшь, как оглашенный, нет ведь никого вокруг, - замахнулась палкой на Барбоса Антонина.
Потом увидела, что пёс лает на их раздолбанный пикап, вернее на сено, которым была доверху нагружена машина. В сене что-то чернело, и подойдя, женщина вытащила оттуда чёрную сумку. Когда в сумке что-то зашевелилось, Антонина едва не отбросила её прочь от себя. Но, удержавшись от этого непроизвольного жеста, осторожно расстегнула молнию. Увидела там сморщенное личико новорожденного младенца. Он был очень слаб, и не имея сил на плач, только слегка приоткрывал ротик.
Тоня охнула, потом выматерилась, и прижав сумку к груди, побежала в дом. Там она, с огромным трудом, растолкала спящего мужа. Когда Кузьмич все таки проснулся, он ещё не протрезвевшим, непонимающим взглядом уставился на младенца, на руках у жены, которого она уже вынула из сумки, и укутала в старенькое одеяло.
-Что это Тоня, ты где ребёнка взяла?
-Родила, пока ты спал, где же ещё! Подкинули нам дитя, ясно тебе! Прямо в сено твоё, в машине, подкинули. А я смотрю, Барбос всё заливается. Может сейчас сунули в сено, может тебе где-то по дороге подложили. Кто ж теперь знает. Чего стоишь как олух, собирайся. Ребёнка в больницу везти надо, он слабенький совсем, как бы не помер у нас.
-Тоня, а может скорую вызовем, - нерешительно спросил Кузьмич жену.
-Скорую, так и поехала она в нашу деревню. Или скажут машин нет, или будут добираться часов пять, как всегда, ну ты сам что ли не знаешь? Одевайся говорю, поехали!
Кузьмич, с досадой почесав в затылке, стал натягивать штаны.
По проселочной, ухабистой дороге, пикап сильно трясло, и Антонине всё время казалось, что малыш уже умер. Он лежал не подавая никаких признаков жизни. Женщина непрестанно проверяла, дышит ли он.
-Дышит, дышит ещё, давай быстрей езжай, что ты плетешься как черепаха.
Подъезжая к больнице, в небольшом городке, в том самом, где Кузьмич и пил с кумом, Тоня решительно сказала:
-Выживет, себе заберём. Вырастим, помощником будет.
-Умом ты что ли, старуха, рехнулась. Кто ж нам отдаст то его. Нам уж под полтинник, какие мы родители!
-А вот ты и подсуетишься, чтобы отдали. Не зря же твоя сестра в местной администрации работает. Поможет уж чай, если попросим.
-Зачем он тебе, Тоня, зачем он нам на старости лет? - возмутился Кузьмич.- Со своими что ли не нанянькалась?
-Вот именно, что нянькалась, нянькалась, а где они сейчас? Разъехались, и никакой помощи нам с тобой. А ты вспомни, когда дети с нами жили насколько легче было, они же всю работу по хозяйству делали, и за скотиной ухаживали. Вот и подумай, через десять лет нам с тобой по шестьдесят будет, сил на скотину не останется. А пацан к тому времени подрастет, в десять лет наши то с тобой, уже всё делали! Вот и этот будет нам помощником.
-Да окстись ты Тоня, не вырастим мы его. Он вон и сейчас того гляди помрёт, а уж какой из него помощник? - взвыл Кузьмич.
-А вот сейчас и посмотрим, в больнице. Уж коль не выживет, или больной какой, то значит не судьба. А выкарабкается, и здоровый, значит нам с тобой Божий подарок.
Когда медперсонал больницы забрал младенца у Антонины, туда вызвали полицию. Они долго опрашивали супругов, как, и при каких обстоятельствах они нашли младенца. Потом даже поехали с ними в деревню, осмотреться на месте. Походили по нескольким жилым домам, этой глухой деревни, где жильцов то, можно было по пальцам пересчитать. Но полиция была обязана расспросить местных жителей, не видели ли они с утра в деревне кого-то постороннего, кто мог бы подкинуть малыша.
На что, деревенские, все как один, отрицательно качали головой. Посторонних в деревне не было.
Тоня звонила в больницу каждый день, узнавала о состоянии найдёныша. Как это ни странно, малыш оказался не таким хилым, как показалось женщине. Он даже не простыл за время проведенное на улице, в сумке. В больнице Антонине отвечали:
-Малыш крепнет, набирается сил. Заболеваний никаких у него не обнаружено. Уже совсем скоро можно будет переводить его в дом малютки. Но поскольку, у нас такого не имеется, ребёнка отвезут в областной центр.
Тогда Антонина, начала активно тормошить мужа.
-Давай поехали к твоей сеструхе. Медлить нельзя. Увезут нашего с тобой пацана, и всё, кирдык планам на помощника под старость лет. Сеструха твоя поди, не последний человек в городе. Захочет поможет. А она захочет, куда ж ей деваться, должница же она наша.
И хоть сестра Кузьмича и не поняла решения Антонины, под старость лет повесить на себя такую обузу, она сделала несколько нужных звонков, и дело было решено.
Когда малыш был готов покинуть больницу, Антонина с Кузьмичом приехали с полным пакетом документов, и старым байковым одеялом. Укутали Матвея, так они решили назвать мальчика, и увезли в свою деревню.
