Ирина Ас.

— Я готов придушить его голыми руками. Поверить не могу, что он сейчас в нашей квартире, — горячился Роман. Парни сидели в машине, куда Витя вытащил Рому проветрить голову. — Да остынь ты немного, остынь. Выгнать отца ты всегда успеешь. — Я не пойму, ты что мне предлагаешь? Простить его? Помириться и зажить одной дружной семьёй? — Рома посмотрел на друга, как на врага. — Ни в коем случае, — поежился Витя. — Я просто предлагаю быть хитрее. Пусть пока останется в квартире. Когда он узнал, что тёть Наташи нет, бормотал всякое...

– Не позволю! – ревела свекровь. – Не позволю дочь беременную на улицу выгонять! Ты чего сюда явилась? Чего тебе надо? Ларка, уйди по хорошему! Ты с сыном моим разводишься, я по этому поводу слова тебе не говорю. Дочь мою зачем трогаешь? Ну живет она на твоей территории, так пусть живет. Сними квартиру, приткнись куда хотя бы на годик! *** Лариса пораньше отпросилась с работы и теперь сломя голову неслась домой. Через час должна состояться поистине судьбоносная встреча, а она к ней не готова! Дома...

Шум зарождавшегося скандала Рома услышал издалека. Приехал домой на обед на общем с Витькой опеле и в раскрытые окна автомобиля услышал сварливый голос Марии Петровны со второго этажа. Пожилая женщина славилась своим скандальным нравом, получала удовольствие, цепляясь к людям. Про неё соседи говорили, что если Мария Петровна ни на кого не наорала, ни с кем не поругалась, у неё день прошёл зря. Скандалистку в доме хорошо знали, предпочитали с ней не связываться. Однако на этот раз Рома услышал молодой женский голос, отвечающий Марии Петровне на повышенных тонах...

Доктор, проводивший обход, смотрел на Алексея приветливо. — Ну что, Алексей Владимирович, пора выписываться. Вы достаточно для этого окрепли, довольно резво ходите по коридору, и я не вижу больше смысла занимать вам эту палату. Остальное дома. Думаю, найти медсестру, чтобы ставила капельницы и разрабатывала руку, для вас не проблема? К обеду завтрашнего дня я подготовлю выписку и зайду попрощаться. Позвоните родственникам, обрадуйте. Пусть готовятся вас забирать. Врач кивнул на телефон, лежавший на тумбочке Алексея, и ушел...

Фраза о том, что в паре всегда один любит, а второй позволяет себя любить, никогда не нравилась Анжелике. Она казалась ей пошлой и банальной. И все же молодая женщина признавала – в их паре по-настоящему любил именно Тимофей. У супругов была существенная разница в возрасте. Анжелике было двадцать семь, когда она вышла замуж за сорокалетнего мужчину. Тимофей был хорошим мужем – заботливым, внимательным. А как он был счастлив, узнав о беременности жены! Ко дню рождения маленькой Анютки отец сделал...

Пик, пик, пик... Звук работающей аппаратуры реанимации сводил Лешу с ума. Монотонное пиканье будто капало на мозг. Пик, — ты неправильно жил. Пик, — она тебя не любила. Пик, — вся твоя жизнь обман. Алексей понимал, где он находится. Реанимационный врач уже с ним пообщался. Он помнил, как ехал домой, помнил, как стащил с кровати жену. Как пытался ее пнуть. В голове была муть, но это ещё помнил. А потом провал. В себя пришёл в скорой помощи. Почти не соображал, глаза не открывал, но слышал, как Марго умоляет врача спасти мужа...

Маргарита с нетерпением ждала, пока к ней выйдет доктор. Возле широких раздвижных дверей, над которыми зеленым светом светилась надпись «Реанимация», никого кроме нее не было и Рита старалась создать себе образ сраженной горем вдовы. Она заранее натерла себе глаза до красноты, держала их открытыми долго-долго, не давая себе моргать, пока не выступили слезы. Быстрее бы уже этот врач вышел, а то слезы просохнут! В машине скорой помощи Леша выглядел очень плохо. Там такое желтоватое освещение от длинной лампы на потолке и в этом желтом свете лицо мужа было серым, как пересушенная земля...

Анастасия Чернышова шла домой в плохом настроении. Она всегда была не в духе после разговоров с матерью. Ну не могла Галина Евгеньевна общаться с дочерью, не касаясь ее взаимоотношений с мужем! Не давал родительнице покоя этот самый раздельный бюджет семьи Чернышовых. - Погляди на себя, как ты одета! – возмущалась мать. – Да твой гардероб так и кричит о том, что каждая вещь куплена по акции на распродаже! - Мам, я стильно, красиво и со вкусом одета, - с достоинством ответила Настя. И в этом она не лукавила...

Секретарша Алексея Владимировича Коврова была поражена до глубины души. Буквально только что, не прошло и десяти минут, как директор вошел в кабинет с такой улыбкой на лице, которую она не видела у мужчины никогда, и вот уже вываливается в приемную, как раненый медведь. Оттянутый галстук, на лице капли пота, шумное, тяжелое дыхание. Полное лицо мужчины перекошено, и далеко не радость на нем. Скорее ужас, будто увидел он привидение или что пострашнее. — Алексей Владимирович, что-то случилось? Секретарша словно уменьшилась в размерах, вжалась на стуле, родинка на ее щеке мелко подрагивала...

Витя внимательно смотрел, как его друг заклеивает два конверта. Один очень большой, толстый, второй поменьше и без подписи. Рома заклеивал их с серьезным выражением лица, можно сказать, решительно. На плите засвистел чайник. Витя достал банку растворимого кофе, две чашки. Заварил и себе, и другу, поставил чашку перед Ромой. Спросил с усмешкой: — Ну, и долго ты собираешься со мной не разговаривать? Объясни, что это за конверты. — Думаю, ты и так догадываешься. Роман взял чашку с горячим напитком, осторожно сделал первый глоток...

Кирилл рос без отца. Четыре года ему было, когда Василий Канаков, моряк дальнего плавания, не вернулся из рейса. Он работал в море на рыболовецком судне и два раза в год покидал дом на три-четыре месяца. Жена Светлана и маленький сын каждый раз с нетерпением ждали папу. Но однажды позвонил капитан парохода, на котором Василий выходил в море. Он сообщил, что боцман Канаков погиб, спасая груз во время сильнейшего шторма. Кирилл и его мать остались одни. Светлана так и не вышла замуж, посвятив себя воспитанию сына...

Маргарита не находила себе места. Рома пропал, как в воду канул. Внезапно перестал отвечать на сообщения и на звонки. Абонент стал недоступен сразу после того, как она передала парню бумаги, компрометирующие мужа. Но не хотела Марго думать, что это связано. Несколько дней сходила с ума, звонила при любой возможности, надеясь на чудо. А потом пошла к дяде Боре. В квартире, где выросла ее, встретили неприветливо. Мать сразу насупилась и стала возмущаться: — Что, опять? Не буду я больше притворяться больной...