Ирина Ас.

В хорошо протопленной комнате было тепло. На улице стемнело, но Нина до сих пор не включила электрическую лампочку на потолке. Она любила мягкий свет керосинки, он делал комнату уютнее. Молодая женщина сидела возле стола и вязала, старательно считая петли. Вязать научилась недавно и очень понравилось это занятие. С ним время бежит быстрее, оно успокаивает. Довязав ряд, Нина оторвалась от вязания и посмотрела она широкоплечего мужчину, растянувшегося на полу и игравшего с Матвейкой. Сергей Лихолетов приехал навестить их перед новогодними праздниками...

Крупный мужчина лет сорока вышел из двери длинного строения барачного типа, и поёжился. Снегу на улице намело — не пройти, не проехать. Холод стоит собачий, даже в толстом бушлате холодно. А жене, Надежде, приспичило в деревню, к своей маме. Она вышла следом, веселая, сразу разрумянилась на морозе. — Ну что, Степ, пошли к автобусной станции. Автобус — это хорошо, в нем не замерзнешь. Да вот только до деревни Саловка, в которой жила мать Надежды и теща Степана, пешкодрапом еще километра два будет...

Уважаемые и горячо любимые подписчики! К вам обращается автор и владелец канала, одна единственная, которая была и остаётся — Ирина Ас. Когда-то давно я назвала свой канал «Хроники умирающего мира». Кто-то, наверное, помнит. В сложные для себя времена я переименовала, но даже тогда я не переставала писать. Те, кто хоть раз пробовали написать что-то сами, знают, что, к огромному сожалению, больше одной части в день написать практически невозможно. Писать, после работы, отрывая время от семьи, от дел и получая в ответ оскорбительные комментарии...

Молодой мужчина стоял возле окошка, нервно кусая губы. За окном шумело и гуляло. Громкие выкрики, смех, залихватские песни. Люди праздновали Победу. И душа мужчины рвалась туда, к ним. Хотелось тоже петь под звуке гармони. Как ни странно, он знал все слова. Знал слова песен, но не помнил ничего о себе. В плечо мужчине дышала Лена, Пыталась оттянуть от окошка. —Ну, что тебе там, Ваня, на что смотреть? Знамо дело, радуются люди. — А мы, почему мы не можем пойти к ним? Почему я должен прятаться и дышать воздухом только по ночам? Я всё равно не понимаю...

Осенью сорок пятого года Матвейке исполнилось четыре года. В этот день Нина решила устроить ребенку настоящий праздник. Испекла пирог, купила у соседки трехлитровую банку компота. И подарок, конечно же, был. Матвей визжал от радости, увидев лошадку-качалку, расписную, с уложенной волнами деревянной гривой. Стоила она, конечно, как месячная зарплата Нины в школе, зато сколько радости у ребенка. Нина пригласила соседских ребятишек, тех, кто играл с Матвеем возле дома. Они были постарше и, прикончив пирог, кинулись к лошадке...

Метель разыгралась с обеда и мела до самого вечера, бросая снежные крупинки в лицо, подталкивая в спину спешившую домой молодую женщину. Нина быстро перебирала валенками, прижав к себе объемную холщовую сумку с тетрадками своих второклашек. Не хотелось бы, чтоб тетради намокли. Нина жалела, что не спрятала сумку под пальто с немного облезлым каракулевым воротником. Но сейчас это делать поздно, не посредине же улицы расстёгиваться. Она спешила, видя, что уже темнеет, и бабушка Клава снова будет ворчать...

Зима 1945-го. В добротной деревенской избе с высоким крыльцом было жарко натоплено. С виду изба, но на самом деле когда-то этот дом служил деревенским правлением. Тут обитал председатель, тут решались все колхозные вопросы. Сейчас в избе расположился командный состав третьей мотострелковой роты. На бывшем председательском столе разложена карта местности, на гвоздике возле входа висит майорский китель. В печи громко постреливают ярко горевшие дрова. К ним тянет руки, пытаясь отогреться офицер СС...

Молодой майор прихрамывая и опираясь на трость, шел по коридорам госпиталя. Заглянул в одну из палат. Не обнаружив там Василия Алексеева, пошел дальше, в курилку. В госпитале Вася начал курить. Курил много, жадно затягиваясь, с безумной тоской в глазах. Сергей Лихолетов знал причину этой тоски. Она поселилась в глазах Василия после выполненного задания. Да, они выполнили задание, восстановили связь, но какой ценой! Сначала всё шло, можно сказать, гладко. Ползли рядком, друг за другом, бросая вперёд заранее припасённые комья земли, камни...

— Вы должны продвинуться вот сюда, — седоволосый подполковник двигал коротеньким толстым пальцем по карте. — Здесь наши укрепления. Немцы отбросили наши войска на полтора километра, а вы должны вернуть позицию. Атаковать нужно немедленно. — Дайте хотя бы передохнуть солдатам. Мы сутки в пути, — просил Лихолетов. — Хоть и штрафники, но тоже люди. Они же еле на ногах стоят. — Некогда отдыхать, некогда, — хмурился подполковник, ударяя по точке на карте. — Тут наши укрепления, и вы обязаны их отбить в кратчайшие сроки...

Сергей Лихолетов внимательно осматривал вновь прибывших солдат. Солдатами их назвать было сложно. В основном уголовники, вызвавшиеся добровольцами из мест заключения. За это им обещают простить все грехи и амнистию по окончанию войны. Капитан Лихолетов командует штрафной ротой уже несколько месяцев и примерно представляет, что можно от таких ожидать. Многие из них воевать не собираются, вызвались только в надежде на амнистию. Они будут прятаться за спинами других, отсиживаться в окопах. От них можно ждать любой гадости...

Чёрная жирная муха назойливо жужжала и билась об оконное стекло кабинета. Её жужжание раздражало не только Василия, но и капитана, фамилии которого Вася не запомнил. Капитан не первый и, возможно, не последний, кто его допрашивает. Допрашивает, как допрашивают изменников, предателей Родины. Василия уже били и не раз. Синяк под его затёкшим глазом из ярко-бордового уже приобрел синюшный оттенок, болели ребра, болело всё тело, а простреленное плечо под повязкой, которую завязала ещё Ольга, кажется, воспалилось...