Натка сосредоточенно завязывала на чулке скользящий узел-удавку. Старательно сверяясь со своим торопливым рисунком, сделанным на лекции. Узел упорно не желал становиться скользящим, удавка не получалась и Натка, горестно вздохнув, ругнулась, развязала и стала пробовать снова.
«Хм», — отстраненно думала она, пытаясь определить по рисунку направление петли, — «удивительная вещь, чулки. Деталь одежды. Красивая деталь. Раньше я удивлялась, почему нас заставляют ходить именно в них. А теперь понимаю. Многофункциональная штуковина — дамские чулки. И жгут, если кровь остановить, и веревка прочная, если надо что-то привязать или кого-то связать».
Наташа вспомнила, как она долго и мучительно осваивала двойной узел-наручники.
«И бинт, и маска на лицо, и даже оружие. Если положить что-то тяжелое, да раскрутить».
Натка улыбнулась, вспомнив, как на занятиях Лика, сделав из чулка пращу, перестаралась с весом камней. Чулок порвался, когда Лика раскрутила его, угостив всех каменной дробью.
«Да уж, прямо как швейцарский нож. Маленький с кучей приспособ. И снимать удобно, и когда бежишь, не мешает, и красиво, в конце концов. Все ведь предусмотрели наши учителя. Каждой мелочи в женском туалете придумано столько применений. Ничего нет бесполезного.
Натка вспомнила опять, как учились они из аэрозольного дезодоранта, зажигалки и гигиенического тампона делать «пугач» — маломощное, но очень шумное взрывное устройство. Наташа накинула петлю узла на ножку стула, потянула и петля мягко затянулась.
—Ура! — тихонько сказала она и поставила табуретку на ножки, села на кровать и натянула чулок, только что бывший удавкой.
— Получилось? — Машка подняла глаза от конспекта, который читала, лежа на животе валяясь в кровати.
— Ага, наконец-то! Сколько еще до отбоя осталось?
— Час с хвостиком, — сказала Лика.
Она сидела на полу и красила ногти на ногах.
— Опять к буратинкам собралась? — спросила Светка. — Не жалко тебе деревянных человечков?
— Нет предела совершенству, дитя мое! — гнусавым голосом прогудела Машка. — Мурашки оттачивает мастерство стрельбы до полного автоматизьму, и пример ее…
— Машка, дурища, хватит! Я ноготь из-за тебя криво покрасила! — Лика кинула в Машку конфетой, взятой из небольшой горки перед собой.
Машка вскинула руку и не глядя, поймала конфету, прочитала фантик.
— Трю-ю-ю-юфе-е-е-ель! — протянула она, разворачивая бумажку. — Мадам знает толк в удовольствиях! — и тут же строго спросила. — Послушай, Снежная-Нежная, сколько ты в сутки съедаешь конфет, печенья, сухариков и вообще всего, что хоть немного похоже на еду? Почему ты не толстеешь при этом? Ты ведь загадка природы просто! — Машка засунула конфету в рот. — И жаметь, ты готофа ешть тхугвыми шутками и даже во шне, и даже тогда ты не потолштеешь! Лика — ты феномен!
— Машка, прекращай словесный понос! — Лика бросила еще конфету.
Машка поймала и зашуршала фантиком.
— Дай хоть полчаса тишины, — недовольно закончила Лика.
Но их препирательства остановил щелчок громкоговорителя.
— Добрый вечер, девушки! — поздоровалась Медичка и это не предвещало ничего хорошего. — Я приглашаю Наташу на индивидуальное занятие.
У Натки сердце провалилось в желудок, она растерянно заморгала.
— Кузнечик, это болевые, похоже, — шепнула Светка. — В последнее время заметила, поодиночке стали выдергивать, по вечерам.
Машка вскочила на ноги, порылась в тумбочке и протянула Наташе на ладошке боксерскую «капу»:
— Вот, возьми. Чтоб зубами не скрипеть.
Наташа похолодевшей рукой взяла изогнутую резинку и вышла из спальни.
Она пробежала по коридору, поднялась на третий этаж. Постояла и выдохнув, толкнула дверь кабинета Маргариты Петровны.
В кабинете, кроме Медички, сидела Ли. Они обе при виде Наташи поднялись, Медичка успокаивающе улыбнулась.
— Соловей, п`гойдемте с нами, пожалуйста, — она посмотрела на Натку и добавила. — И не волнуйтесь так, Наташа.
Натка вышла вслед за Маргаритой и Ли. Они спустились на первый этаж, потом прошли по подземному коридору, освещенному желтоватыми тусклыми лампочками.
— Мы в тир идем? — удивилась она.
— В тир, — кивнула Ли, прикуривая розовую сигаретку от золотой зажигалки. — Не бойся, Натка. На самом деле ничего страшного. Уж ты-то точно справишься.
Маргарита толкнула железную дверь тира, петли противно скрипнули.
Они вошли в пустой тир. Длинный зал с серыми бетонными стенами, в котором обычно курсантки пристреливались к новым видам оружия.
Медичка указала Наташе на стул.
— Итак, Соловей, — начала она, – у тебя индивидуальное занятие по СПЕЦ-13.
Натка глупо надеялась, что все ограничится стрельбами. Хоть и понимала, что это не так. Зачем Медичка на стрельбах? Ей стало страшно. Во рту появился кислый привкус.
— Комплекс, — добавила Ли, выпустив к потолку длинную голубую струйку дыма.
— Это как? — Натка старалась, чтобы голос не дрогнул, но не получилось.
— Это так, Соловей, — Медичка открыла сейф, вытащила блестящую коробочку, при виде которой Натке совсем стало плохо. — Ставим инъекции. На этот раз две. Потом, заметь, на в`гемя, ты соби`гаешь пистолет, от`габатываешь по т`рем мишеням. И все.
— И все, — эхом прошептала Натка.
Ли тем временем поставила раскладной столик и быстро разобрала Стечкин, не выпуская из накрашенных губ сигареты.
Сердце проваливалось куда-то в желудок. Желудок ныл и сворачивался в узел. Руки дрожали, колени подгибались. По спине поползла капля пота.
«Вот странно», — подумала Натка, — «биться с грушниками не страшно, хотя измолотили нас в первый раз в кровь. И дико больно было. А почему сейчас-то страшно? Поди не больнее будет?»
Ли смотрела внимательно на Натку и беззаботно курила.
«Господи», — пронеслось в голове, — «с болевых так корячит, а еще и собирать Стечнины. И стрелять. Руки уже сейчас трясутся. Мамочки!», — Натка посмотрела на Ли и постаралась также беззаботно улыбнуться. При этом она, стараясь не смотреть на приготовления Медички. Вздохнула и подошла к Ли.
— Мишень два, пять и три, — сказала та, указывая пальцем на мишени, — по второй одиночными, с колена, десять патронов. По пятой стоя, десять патронов. По третьей с колена, очередями, двадцать патронов. Вот магазины, — она положила два снаряженных магазина рядом с разобранным пистолетом. — Ну, Наташ, не бойся, — улыбнулась маленькая Ли. — Да ты в любом состоянии попадешь, даже не прицеливаясь! Для тебя же стрелять — как дышать!
— Ага, — не удержалась Натка от сарказма. — А кислород-то вы мне сейчас и перекроете!
Ли усмехнулась и села на стул.
Маргарита подошла к Натке с шприцем в руке.
— П`гисядь, — сказала она. — Закатай рукав.
Натка деревянно опустилась на стул. Дрожащими пальцами закатала рукав кофточки, испуганно озираясь по сторонам, словно видела тир впервые. В висках стучало и она с тоской подумала, как далеко сейчас Машка, Лика и Светка, как страшно блестит шприц в руке Маргариты Петровны и как зловеще поблескивает золотая оправа ее очков.
Маргарита Петровна успокаивающе похлопала Натку по плечу легко сделала укол.
— Мамочки, — выдохнула Натка и зажмурилась.
— Так, — сказала Маргарита Петровна. – А сейчас второй. И все.
Натка закусила губу, когда почувствовала второй укол. Маргарита Петровна уколы ставила мастерски. Легко и не больно. Но ожидание, того, что начнется за этими уколами, заставляло Натку зажмуриваться от боли.
— Ну, приготовились! — раздался где-то далеко голос Ли.
Натка несколько секунд ничего не чувствовала. А потом… потом началось. Из живота стал разливаться жар. Один раз она болела с температурой сорок. Мама тогда в панике звонила отцу, забыв вызвать скорую. А Натке в тот момент было все равно.
Ладони моментально вспотели. Над верхней губой выступили капельки пота.
— Мамочки, — кровь стучала в ушах. – Не хочу-у-у…
Но боль уже проснулась.
И медленно поползла по телу, пожирая его. Вслед за жаром она выпустила свои щупальца. Сначала робко, оголенным проводом трогая колени, локти.
Потом все суставы разом выжгло напалмом. Они стали плавиться, стекая свинцовыми каплями.
Наткины глаза стали черными от расширившихся зрачков. Она сползла со стула, отчаянно пытаясь вдохнуть.
— Время! — донесся голос Ли.
«Господи! Еще стрелять!», — пронеслось в голове.
Натка сделала шаг к столику со Стечкиным.
Новая волна боли смяла, скомкала и свернула, ударив по рукам, ногам, голове, вывернув мышцы.
Натка оперлась на столик, едва не уронив его, пытаясь увидеть детали пистолета. Слепо шарила руками по столику, Натка старалась нащупать пистолет. Как только руки коснулись холодного металла, стало легче.
Боль крючьями рвала Натку.
Она не могла дышать.
Не могла кричать.
Не могла видеть.
Она чувствовала прикосновение металла, слышала щелканье деталей и привычную тяжесть Стечкина. Именно на этом знакомом и уже родном ощущении Стечкина в руке Натка старалась сосредоточиться.
Наташа с трудом вогнала магазин, шатаясь, пошла к мишени, совершенно не понимая, что и зачем делает. Просто стараясь не упасть.
Натка подошла к огневому рубежу, когда еще одна волна боли вновь скрутила тело узлом. Она сдавленно застонала, чуть не выронив пистолет.
«Господи, как же больно! Невыносимо больно! Мама!»
По телу прошла судорога. Боль с новой силой выкрутила мышцы и суставы. Натка из последних сил боролась с желанием упасть на пол и закричать, сжавшись.
Прокусив губу, Натка стреляла, переходила к мишеням, совершенно не понимая, что делает.
Боль.
Из глаз текли слезы, мешая прицелиться. Натка пыталась моргнуть, но это не получалось. Она наклоняла голову на бок, чтобы слезы сбегали из глаз.
Боль.
Ноги подгибались.
Руки уже почти не слушались…
Голова кружилась так, что, казалось, что пол встает вертикально. Тошнота волнами подкатывала к горлу, но сил сглотнуть не было.
Боль.
Судороги стягивали мышцы. Наташа, хрипела, но вставляла магазин. Шла к последней мишени, ловя пальцами воздух.
Упала на колено.
Судороги не давали поднять руку.
Последняя мишень!
Натка, чувствуя, как по подбородку потекла слюна, подняла пистолет и поймала глазами размытый кружочек мишени.
Тело не слушалось.
Натка нажала на курок.
Час — и первая пуля устремилась к мишени.
День — и вторая полетела вслед за ней.
Год — и тяжелый Стечкин окатил эхом второй очереди стены тира, ударяя Натке в ладонь.
Столетие — и последняя очередь, прервавшись сухим щелчком, разворотила центр мишени в клочья.
Вечность — Натка подняла голову, превозмогая судороги, скрипя зубами, выпрямилась, получив, наконец, возможность дышать.
«Капу забыла», — пронеслось в голове.
Боль кончилась.
Натку знобило, пот градом катился по спине, шее, рукам. Она стояла и жадно хватала воздух, пропахший кислым пороховым дымом, вытирая ладонью лицо.
Спазмы тошноты выкручивал желудок, но боль уходила – так же быстро, как пришла. Наташа подошла к столику, едва переставляя ноги, бросила пистолет и упала на стул.
Ли накинула на плечи одеяло.
Все кончилось.
— Выпей, Наташа! – Маргарита Петровна поднесла к ее губам стакан, резка пахнувший чем-то аптечным, Натка жадно, стуча зубами, в три глотка, его осушила и вымученно улыбнулась.
— Все, Натка, пошли, я тебя повожу, – улыбнулась Ли.
— Попала хоть? — шепотом спросила Наташа, кутаясь в одеяло.
— На отлично! — Ли снова закурила. – Все, пошли уже, отдыхать.
Натка вошла в спальню и рухнула на кровать.
— Ну, Мурашки, что? — Машка поправила подушку.
— Все! — улыбнулась Натка. — Справилась.
Светка засуетилась, раздела Наташу, укрыла одеялом. Лика принесла стакан холодного сока. Наташа жадно выпила, отметив, что уже не стучит зубами по краю стакана.
— Ох, девки, — прошептала она. – Я теперь знаю, что значит наизнанку вывернуться.
Через минуту Натка уснула.
Машка нежно, чтобы не потревожить, разжала Наташину ладонь и повертела в руках капу.
— Да ну ее нафиг! — сказала она, тряхнув волосами. – С ней морда, как у обезьяны! — и она выбросила резинку в урну.
Почему Натка оказалась в училище - читать ЗДЕСЬ
Продолжение ЗДЕСЬ будет опубликовано 4.07.21 в 6 по мск
Навигация по каналу - зайдите, там много хороших историй
Анонсы Telegram // Анонсы в Вайбере подпишитесь и не пропустите новые истории
Книга написана в соавторстве с Дмитрием Пейпоненом. Каноничный текст на сайте Проза.ру
НАВИГАЦИЯ по роману "Взрослая в пятнадцать" ЗДЕСЬ (ссылки на все опубликованные главы)
