Шестакова Галина • Писатель

Аня стряхнула с ботинок снег, прижимая к уху телефон. Димка топтался рядом, пытаясь стянуть намокшие варежки. — Нет, Кать, я не смогу проверить эту партию сегодня, — она помогла сыну расстегнуть молнию на куртке. — Понимаю, что срочно. Но у меня свекровь звонила, просила заехать. Катя на другом конце провода что-то недовольно бубнила о сроках и поставщиках. Аня прикрыла микрофон ладонью: — Дим, раздевайся и сразу мыть руки. Уроки — за кухонным столом. — Слушай, — она вернулась к разговору, — завтра с утра всё проверю...

Июльское солнце плавило асфальт вокруг детской площадки. Вика сидела на лавочке в тени старого тополя и наблюдала, как Маша — её восьмилетка с непослушными кудряшками — хихикала с Соней и Милой, пытаясь поймать радужные пузыри, пускаемые из пластиковой рыбки. — Двадцать минут, и домой, — крикнула она дочери, не отрывая взгляда от экрана телефона. Табличка с цифрами в ежемесячном отчете упорно не сходилась, а главбух ждать не станет. — Ещё полчасика! — Маша подпрыгнула, ловя пузырь, который лопнул прямо у неё на ладони...

Анна расправила плечи и сделала глоток вина. Краем глаза она заметила, как Сергей в третий раз проверяет время на часах. Для него эти семейные посиделки всегда были мучением. Для нее — возможностью вырваться из бесконечной рутины. — И тогда я говорю ректору: «Нет, Иван Андреевич, мы так не договаривались. Либо полное финансирование проекта, либо я подаю заявку в другой фонд». — Анна развела руками и рассмеялась. — Надо было видеть его лицо! Ее мать, Валентина Павловна, широко улыбнулась: — Вот что значит характер! В кого только ты такая уродилась? Сергей поджал губы и потянулся за бутылкой...

Валя стояла у окна, наблюдая за серым ноябрьским дождём. Капли стекали по стеклу, создавая причудливые дорожки. Точно так же текли её мысли — хаотично, болезненно, без направления. За спиной раздался тихий шорох — Игорь проснулся. Она не обернулась. Досчитала до десяти, глубоко вдохнула, как учила психолог Анна Сергеевна, и только потом повернулась. — Доброе утро, — произнесла она привычно ровным голосом. Игорь смотрел на неё глазами своего отца. Тот же прищур, та же привычка чуть наклонять голову...

Андрей зашёл в дом в девять вечера, бросил ключи в прихожей на тумбочку и прислонился спиной к стене, закрыв глаза. Правую руку саднило — весь день возился с развалившимся коленвалом, теперь под ногтями въевшееся машинное масло и ссадина на костяшке. Хотелось одного — упасть и не вставать. — Пришёл? — голос Лены донёсся из кухни. — Ага, — он разулся, не наклоняясь, упираясь носком одной ноги в пятку другой. — Продукты купил? Андрей замер. Он забыл про список, который Лена написала утром. — Нет, — ответил он, заранее зная, что сейчас начнётся...

Они дружили со школы. В девятом классе Киру перевели из другой школы, и она села за парту с Аней. Обе полные, обе с комплексами, обе вечно в последних рядах на физкультуре. Им не нужно было притворяться друг с другом. Когда весь мир пытается заставить тебя стать как все, найти человека, с которым можно просто быть собой — большая удача. Они поступили в один институт — только Аня пошла на рекламу, а Кира на журналистику. И одинаковая мечта — найти работу и съехать от родителей. И вот они здесь: две подруги, две студентки, две девушки с одинаковым весом — 90 кг при росте метр шестьдесят три...

Ещё месяц назад я не знала, что бывает такая тишина. Тишина, от которой воздух становится вязким, а в ушах — звон. Игорь сидел рядом и смотрел в одну точку. — Мам, у неё окна горят, она дома, — сказал наш сын, Никита. — Может, ещё раз постучим? Мы стояли у подъезда матери Игоря в десятый раз за две недели. Марине Васильевне недавно исполнилось шестьдесят восемь. В прошлом году она перенесла второй инсульт. Теперь жила с дочерью, Таней. И её мужем. — Бесполезно, — сказал Игорь. — Не откроют. Три месяца назад нас ещё пускали...

Тест показал две полоски. Я перепроверила три раза. Сидела на краю ванны и не могла пошевелиться. В голове – туман и странная лёгкость. Никакого страха, только удивление. Беременна. У нас будет ребёнок. Данька пришёл вечером. Я ждала его на кухне с этими тремя тестами, разложенными на столе. Смотрела, как он разувается в прихожей, как вешает куртку, как идёт на кухню, уткнувшись в телефон. – Дань, – позвала я. Он поднял голову. Посмотрел сначала на меня, потом – на тесты. Лицо изменилось – глаза расширились, губы сложились в удивлённую букву «о»...

Когда Лене было пять, отец говорил: «Выйдешь замуж — муж будет главный. Он всегда знает, как правильно». Когда исполнилось пятнадцать, мама вторила: «Хорошая жена не спорит. Счастливая семья — там, где женщина доверяет мужчине без вопросов». В двадцать семь Лена встретила Андрея. Высокий, с уверенной улыбкой, на десять лет старше. Директор небольшой строительной фирмы. Возле него — словно стены крепости, надёжно, спокойно. — Выходи за меня, — сказал после трёх месяцев встреч. Лена согласилась без колебаний...

Аня закрыла дверь детской и на цыпочках пошла на кухню. Только что уложила Алису, и теперь было бы неплохо выпить чаю. В тишине. В кои-то веки. Из комнаты Ильюши доносилось тихое бормотание — сын складывал конструктор и разговаривал сам с собой. Шесть лет, уже такой большой. Почти школьник. Аня поставила чайник, достала чашку. За окном сгущались сумерки. Скоро придет Дима с работы, но пока можно посидеть одной. Телефон зазвонил, когда она только сделала первый глоток. Аня посмотрела на экран и вздохнула...

Алексей закрыл ноутбук, потер глаза и взглянул на часы. Начало девятого. Он снова засиделся с цифрами. Все-таки работа брокером — это постоянное напряжение, даже когда ты дома. Из детской доносился смех Степана и тихий голос Сони. Странно, что Катя их не укладывает. — Дети еще не спят? — спросил он, заходя в комнату. Катя сидела в кресле и листала что-то в телефоне. Она подняла голову и улыбнулась, но как-то рассеянно. Не как раньше. — А? Да, сейчас уложу. Просто они так хорошо играют, решила дать им еще немного времени...

— Ма-а-ам, смотри, я нарисовал динозавра! Костик тянет ко мне лист бумаги, испещрённый цветными пятнами. Киваю, улыбаюсь через силу, пытаюсь разглядеть в этой абстракции хоть что-то похожее на ящера. — Очень красиво, солнышко. Маленький Данилка у груди начинает ворочаться. Сейчас заплачет. Чувствую, как внутри нарастает паника — я ещё не успела доделать ужин, а скоро придёт Илья. Опять будет недоволен. — Костик, иди пока порисуй ещё, хорошо? Мама освободится и посмотрит все твои картинки. Сын недовольно надувает губы, но уходит в свой угол...