так считает медсестра-анестезист Людмила Смоляренко. Вот уже 45 лет именно она встречает в операционной пациентов .
Она дарит пациентам сон и лёгкость. Улыбчивая, с мягким спокойным голосом, Людмила Ивановна призывает не бояться наркоза. На вопрос, забирает ли наркоз три года жизни, отвечает, что это миф. И я ей охотно верю. За 45 лет в операционной она надышалась анестезирующими препаратами сполна. И тем не менее в 71 год она выглядит свежо и проблем с памятью не испытывает. Сама со смехом говорит о себе, что, слава богу, маразмом не страдает.
Людмила Ивановна – медицинская сестра – анестезист со стажем. Этот год для неё юбилейный: 45 лет она помогает пациентам не чувствовать боли во время и после операций.
Как рассказывает Людмила Ивановна, пациенты чаще благодарят хирургов. Анестезистам редко говорят спасибо. Открыв глаза после наркоза, они, находясь в спутанном сознании, редко запоминают лица тех, кто стоял над их головами. Но, как считает Людмила Смоляренко, это и не главное. Приятно и не стыдно за свою работу.
Людмила Смоляренко: – Каждому больному перед операцией говорю: «Дышите спокойно, всё будет хорошо»
Выверенная до миллиграмма доза. Ошибки недопустимы – они могут стоить слишком дорого – забрать у пациента жизнь. К счастью, в практике Людмилы Михайловны нет ни одного летального случая. Рождённая 22 июня, в день начала Великой Отечественной войны, она сама выбрала свой фронт – избавлять от боли пациентов.
– Людмила Ивановна, Вы родились в Полевском?
– Нет, в Алапаевске. Там же в 1967 году окончила медицинское училище. И по распределению в 1968 году приехала в Полевской. Тогда главным врачом был Василий Петрович Вахрушев. Помню, как пришла в кабинет. Он сразу спросил меня, где бы я хотела работать. Я выбрала хирургию, работу медицинской сестрой. В этот же день мне дали общежитие. И в 1968 году по линии военкомата меня отправили на курсы операционных медсестёр в Первоуральск. С 1969 года стала работать операционной медсестрой. В моём ведении были процедурная, перевязочная и операционная.
– Почему пошли в медицину? Кто помог сделать Вам выбор?
– Маму мою, Галину Афанасьевну, угнали в Германию из Украины. После войны она вернулась домой, поступила в медицинское училище. Но не окончила его, потому что приехал жених, мой папа. Они уехали на Урал. Мама работала на молокозаводе в Алапаевске. Что символично, у неё тоже был белый халат, только не медицинский. А ещё мамина родная сестра окончила медицинское училище, работала медсестрой. Нравился её внешний вид, и я захотела стать медиком.
– На ком тренировались уколы ставить?
– Друг на друге, пока учились в училище (смеётся). Я и дочь научила уколы делать.
– Почему вы выбрали работу именно в хирургии?
– Терапия мне никогда не нравилась. Она казалась скучной. Все эти таблетки, пилюли. В педиатрию не пошла, так как болеющих детей всегда жалко. Слишком много через сердце пропускать нужно. А хирургия нравилась тем, что нет никакой рутины. Каждая операция уникальна по-своему. И потом ещё заместитель главного врача отделения гинекологии Берта Семёновна Гогельринт (её уже нет в живых) предложила выучиться на анестезиста. Я ей сказала, что боюсь, но она меня переубедила. Тогда я пошла на курсы, а после них пришла в отделение уже в качестве анестизиста. Мне очень помогла наставница Галина Куликова. Всё показала, как нужно делать. Дальше, считаю, сама со всем справилась.
Немногим позже меня назначили на должность старшей медсестры анестезиологического отделения. Эту должность я занимала до 2018 года. Двадцать два человека работали в моём подчинении.
– Вы своего первого пациента помните? Было ли страшно в реанимации Вам, молодой неопытной медсестре?
– Да, конечно. Помню даже фамилию его. К нам поступил Чулочников с болями в желудке. Ему была проведена резекция (операция, при которой удаляется значительная часть желудка – прим. авт.).
Было волнительно. Волнение всегда есть, никуда его не денешь. Вот встаёшь к больному, даёшь ему сон и внимательно следишь, ведь надо, чтобы больной после наркоза проснулся. Раньше же не было аппаратуры, как сейчас. Только масочные аппараты.
Когда построили гинекологический корпус в 1971 году, я перешла туда. Позже открыли в гинекологическом корпусе отделение реанимации и анестезиологии. И там у нас были роженицы с кесаревым сечением на масочном наркозе. Однажды к нам поступила наша коллега, беременная двойней. Доктора в тот момент не было – уехал на учёбу. Я одна даю масочный наркоз. Ответственность огромная: нужно чтобы и мама, и младенцы остались живы. Волнение в такие моменты уходит на задний план. На передний план выходят сосредоточенность, внимание за состоянием пациентки – кожными покровами и зрачками. Роды прошли тогда хорошо, и дети родились здоровыми.
Помню ещё один случай из 70-х. Мы с напарницей Ниной Куницыной работали в хирургическом корпусе. Она стояла на наркозе, когда у женщины во время подачи масочного наркоза произошло апноэ. Тут за секунды сориентироваться нужно было. Я заинтубировала женщину, и перешли на ручную вентиляцию лёгких. Она задышала.
– Вас благодарят пациенты?
– Вы знаете, пациенты нас редко помнят. С больными накануне операции разговаривает врач. Доктор рассчитывает дозу наркоза. А мы в день операции готовимся к подаче наркоза. Пациенты уже в состоянии премедикации *и видят только наши глаза в маске. Без нас хирурги ни одной операции не проведут. Такой боли не вытерпеть без анестезии. Кстати, за прошлый месяц мы подали 95 наркозов. (В ВЫНОСКУ)
– Правда ли, что состояние тех, кто в коме, улучшается, когда к ним приходят близкие и разговаривают с ними?
– Несколько лет назад был пациент в коме после ДТП. Когда пришла жена в реанимацию, взяла его за руку, начала разговаривать – у него участился пульс. Она обрадовалась, но, к сожалению, исход был плачевный. Он умер, не приходя в сознание. Так что не могу с уверенностью утверждать, так ли это.
– Что входит в обязанности медсестры-анестезиста?
– Подготовка рабочего места, медикаментов и аппаратуры. Кроме того, запись, ведение наркозной карты. Веду контроль показателей за пациентом во время подачи наркоза. А ещё веду учёт наркотических обезболивающих, отвечаю за их запись и списание.
– Чему Вас научила Ваша профессия?
– Выдержке, эмоциональной сдержанности. Я очень редко могу повысить голос, даже дома. Я никогда не была слишком эмоциональной. Подхожу ко всему спокойно, с пониманием дела. Если что-то не понимаю или сомневаюсь, спрошу у врача. Я не люблю конфликты. С врачом конфликтовать нельзя, как потом работать вместе? Мы работаем в паре.
– У Вас проходят практику студены медицинского училища. Отличается ли нынешнее поколение студентов от вашего?
– Да. Очень сильно отличается. Во-первых, когда мы приходили на практику в больницу, мы умели уже давление измерить, посчитать пульс и дыхание, сделать оценку кожных покровов. То есть, видишь человека – можешь оценить его состояние. А сейчас это редко встретишь. Не знаю, с чем это связано. С учебной программой или же с тем, что они плохо учатся. Я недавно преподавала студентам, которые обучаются в медицинском колледже. Есть, конечно, хваткие. Но их мало. Во-первых, фармгруппы знают неважно. Если ты вводишь препарат, то ты должен знать его действие. Конечно, на практике они научатся многому. Но учить фармакологию, конечно, нужно со студенческой скамьи.
– Какие ещё советы Вы бы дали молодым медикам?
– Быть собранными, не паниковать, находить верное решение. Больше учиться.
– Боятся ли люди наркоза?
– Нет. Как правило, люди настраивают себя заранее на плановую операцию. Другое дело, что если это по неотложке. У человека мандраж. И слёзы. Но всегда находим слова, чтобы приободрить больного.
– Самые распространённые операции?
– Очень часто проводят операции по удалению желчного пузыря. Виной тому – питание (фастфуд, жареная и жирная пища). Стоит призадуматься многим, если нет желания попасть на операционный стол.
– А бывают операции с криминальными травмами?
– Часто поступают пациенты с ножевыми ранениями. Помню случай с огнестрельным ранением – девочку привезли. В неё выстрелил сторож магазина на улице Олега Кошевого. К сожалению, мы не смогли спасти её, так как дробью были сильно повреждены внутренние органы.
– На заслуженный отдых не собираетесь?
– Я не хочу дома сидеть, могу работать, сил хватает. Желание помогать больным дороже тихой жизни на пенсии. Свободное время провожу с семьёй. Внуки, правнучка есть. Ещё люблю заниматься садом.
Светлана Хисматуллина
Людмила Смоляренко: – Я 53 года в медицине – вот так цифра! Даже самой не верится. Здесь я чувствую, что нужна
Первыми в России эфирный наркоз в хирургии для проведения операций успешно применили независимо друг от друга русские учёные Фёдор Иноземцев (7 февраля 1847 года) и Николай Пирогов (14 февраля 1847 года).
Словарь анестезиста:
Апноэ – остановка дыхательных движений.
Интубация трахеи – введение эндотрахеальной трубки в трахею с целью обеспечения проходимости дыхательных путей. Используется для проведения искусственной вентиляции лёгких во время общего эндотрахеального наркоза.
Премедикация – предварительная медикаментозная подготовка больного к общей анестезии и хирургическому вмешательству.
Справка: В реанимацию допускают родственников при условии, что пациент дал согласие и контактные данные родственника в своей медицинской карте заранее. Согласно федеральному закону № 119-ФЗ от 29 мая 2019 года, нельзя препятствовать допуску родственников пациента в реанимацию, закон предусматривает ответственность за необоснованный отказ.
