Дивидуум
Дугин дивидуума придумал и бросил. Но мне этот персонаж показался интересным, поэтому я его доделал и теперь он стоит на полочке вместе с массовым человеком, рефлексоидом и инсектоидом. Живет в книге "Цивилизация. Машины, Специалисты". Здесь адаптированная статья по книге.
Дивидуум – это термин Дугина. (Из «Три парадигмы…») Ин-дивидуум – это не-делимый. Когда неделимый распадается и становится идиотически-шизофреничным – он становится дивидуумом. И с каждой его частью можно работать. Например, запрограммировать её ходить на выборы как надо. И не важно, что по этому поводу будут думать его другие части. Они, скорее. ограничатся риторическими вопросами в никуда.
Например, три четверти дивидуума против условного прези- дента, а одна четверть за. Но желания этой одной четверти достаточно, чтобы дивидуум за президента проголосовал. А потом три четверти дивидуума будут президентом возмущаться – до следующих выборов. Дивидуум по определению не цельный. Его элементы настолько им не контролируются, что могут действовать взаимно противоположно. Да, это форма тяжелого повреждения головного мозга, массовая, но считается нормой. Возмущение режимом, даже ненависть к режиму не мешают за режим проголосовать.
Но почему он дивидуум? Шестеренки должны взаимодействовать. Вращение любой приводит к реакции любой. Когда некоторые шестеренки выбиваются, оставшиеся перестают соприкасаться. Пространство шестеренок разделяется: одна группа шестеренок сама по себе, другая – сама по себе.
У дивидуума причины отдельно, а следствия – отдельно. Даже если дивидуума заставить назвать причины и следствия из них, через минуту он это забудет и снова у него всё будет отдельно.
Дивидуум может объявлять себя, например, православным, но при этом по пунктам отрицать все принципы православия; так точно с его приверженностью любой идеологии или рели- гии. Конфликта он не чувствует, даже если этот конфликт видит. Дивидуум состоит из комплектов блоков. Взаимосвязи между блоками слабые, и поэтому блоки дивидуума могут выполнять разные задачи независимо, что еще раз делает его похожим на насекомое. Например, при агитации дивидуума телевизор в нём не конфликтует с холодильником. Дивидуум голосует за теле- визор, и при этом холодильник просто игнорируется. В сознании дивидуума холодильник и телевизор не взаимодействуют, и потому не конфликтуют; потому он и дивидуум.
Человек постмодерна уже не просто дивидуум. Из него, как из плохого (био)робота, на ходу сыпятся детали, которые он теряет.
Чтобы массы проголосовали против существующей власти, власть должна много и постоянно работать. Массы, состоящие из дивидуумов, голосуют за власть автоматически: тот, кто у власти – тот и власть. Это бараны могут бороться за власть в группе, поскольку у них универсальный интеллект. Люди с пост-специализированным, кастрированным, фрагментарным интеллектом бороться не могут, они просто не понимают, что это такое, как несозревшие дети не понимают ощущений секса.
Люди-детали имеют ограниченный комплект шестеренок. Их мышление ограничено теми элементами-шестеренками, которые у них есть. Вне этой зоны они не могут мыслить. Поэтому они мыслят только там, где могут – а именно, в области деталей, в которые они могут углубляться. В деталях человек-деталь может быть гением. Но сделав один шаг в сторону от своих деталей, он превращается в идиота.
И самое грустное: утраченные шестеренки не восстанавливаются. А без них не договориться.
