Весна была в разгаре. Анисья Петровна вскапывала грядку, намереваясь посадить в ней свеклу. Но ее 79 годочков активно сопротивлялись этому ее желанию, то стрельнув в поясницу, то закружив голову, то судорожно сведя ногу, но она не менее активно противилась этим атакам и упорно продолжала копать.
–Бабушка, – услышала она за забором, – можно я вам помогу? –разогнувшись она увидела торчащую из-за забора голову мальчишки, чудесные белокурые волосы которого спускались почти до плеч, как у девочки. А чумазое личико доверчиво улыбалось ей. Подойдя поближе она увидела его глаза, с затаенной болью смотревшие на нее с надеждой. Ему было лет семь-восемь.
– Я вам весь огород вскопаю, вы потом только покормите меня и все. Я уже Васильевым копал, Котовым и Дьяковым.
– А ты копать-то умеешь?
– Конечно, меня еще дед научил, – гордо сказал парнишка.
– А ты чей же будешь? – спросила Анисья Петровна.
– Грачев я, Митька, деда Федора внук.
– А с дедом твоим мы учились вместе, только он тебе не дед, а прадед, как он поживает?
– Никак, – шмыгнул носом Митька, – 40 дней послезавтра.
– Да ты что, это как же я ничего не слышала!
–Он в городе умер, дядя Антон не захотел его сюда вести, из-за мамки, а я его уговорил, но он не смог поминки сделать, работать его срочно заставили. А сороковины мы с нем здесь отведем, он так сказал.
– Заходи, малец, я тебя накормлю.
– Не, мне дядя Антон запретил побираться, сказал, что стыдно и узинительно, – серьезным тоном сказал он.
– Правильно надо говорить унизительно, запомнишь?
– Не знаю, сложное слово.
– Ну тогда копай, а я пока приготовлю, а то я тоже еще не завтракала.
Она еще не закончила с приготовлением завтрака, как Митька пришел доложиться, что закончил и спросить какая грядка на очереди, старушка из окна показала ему. Когда она уже ставила тарелки с кашей на стол, он опять пришел сказать, что вскопал и другую грядку.
– Мой руки и за стол, – она и поставила перед помощником тарелку с нарезанным салом и двумя краюхами темного хлеба. А потом рисовую молочную кашу.
Митька ел так, что у него за ушами трещало. Анисья Петровна смотрела на него и вспоминала пьющую внучку деда Федора, разбитную и неряшливую Ленку.
– А мать -то тебя кормит?
– Нет, нечем. Я все больше у деда, а зимой он попал в больницу, вот тогда голодно было, да и холодно, у матери отопления совсем нет. А теперь вот деда совсем нет. Ну летом не страшно, на еду я себе всегда заработаю, руки то есть, – и он протянул ей свои тоненькие ручки, покрытые цыпками.
– Спасибо бабуля, я пошел, когда еще надо будет копать.
– Да завтра и приходи, только к обеду ближе. А куда же ты теперь?
– К соседям, они разрешают у себя в сараюшке жить, там и уроки делаю, домой я давно не хожу.
– А зимой? – ужаснулась старушка.
– Зимой я у деда жил, – и, видно вспомнив покойного деда, заревел, уткнувшись ей в живот.
– Ну-ну, успокойся, ты вот что, собирай иди все свои вещи из дома, от соседей и перебирайся ко мне, мы с тобой сейчас весь огород засадим, наготовим всего на зиму и не пропадем тогда. Договорились?
– Договорились, ну я побежал.
Анисья Петровна открыла дверь во вторую, почти пустую, комнату, где стояли кровать и круглый стол, за которым давно никто не сидел, а когда-то очень давно собиралась хоть и небольшая, но вся ее семья.
Митька вернулся без вещей, но с Полиной, их многодетной соседкой, она пришла уточнить правду ли говорит Митька.
– Баба Анисья, я ведь чем могу помогаю мальцу, а у меня у самой четверо. А мой Григорий всю зиму по больницам, как осенью надорвался, так со спиной и мучится, вот и кручусь как белка в колесе. Так что, правда ты его хочешь к себе принять?
– А ты как думаешь, это лучше, чем болтаться целыми днями на улице и учиться абы как. Я пока на ногах, а он парень работящий, смотри, он мне уже две грядки вскопал, – решительно проговорила старушка и указала на вскопанные грядки, – к вечеру еще для морковки сделает, да и посадить сам сможет, не велика задача.
– Ой, бабуль, и то верно. Антон-то ведь и рад бы его забрать, да сам в общежитии живет. Да никто ему неженатому и не даст его, а у тебя получится, что он вроде бы и у матери числится, кто там проверять будет, а если и проверят, мы за него горой встанем. Митька, он утром звонил, привет тебе передал, да просил поспрашивать не сможет ли кто обед на сорок дней приготовить, говорит, надо бы сороковины в селе провести. А продукты, говорит, я бы привез. Сама я не смогу, а вокруг – одни бабки.
– А ну, звони ему, Федор мне не чужой человек, одноклассник, скажи, пусть завтра все везет, мы с Митькой и приготовим, хоть на все село.
– Антон,- набрала его номер Полина, – я нашла тебе повариху, передаю ей телефон.
– Антоша, это Анисья Петровна, ты помнишь, как я тебя писать учила? Мы с Митькой все приготовим. Ты приезжай завтра с утра, все и решим. В нашем магазине все и купим. Не беспокойся, мы справимся. И с посудой решим. Ждем.
Полина ушла. А она заставила Митьку лезть в погреб,объясняя что и где находится.
– Смотри, морковка в песке, доставай ее побольше, и капусты два вилка, лук слева от капусты, некуда? Сейчас тазик дам, туда и сложишь. А теперь к банкам переходи. Справа стоят пол литровые, ищи, где написано “кетчуп”, потом в трехлитровых должен быть вишневый компот, пока три достань, если не хватит, потом еще достанешь.
– Бабунь, а можно огурцы достать?
– Доставай, не стесняйся, поищи там вареньице, клубничное есть, вишневое, смородиновое.
Митька вылез и перетаскал все банки на кухню. Баба Анисья открыла ему огурцы и варенье. Она покрылась платочком потемнее и отправилась к соседке Варваре за молоком и яичками.
– Варя, открывай, – постучала она в калитку. Та выглянула из сараюшки.
– Ид-у-у! Здравствуйте, баба Анисья, что-то вы зачастили, ведь вчера только приходили.
Она наполнила яйцами ведерко и взяла у бабушки старинный трехлитровый бидончик для молока,
– Зачем молока так много?
– Дед Федор умер в городе, послезавтра сорок дней, а мы с внучком его Митькой будем обед делать поминальный. Так-что послезавтра приходи.
– Ой, беда-то какая, а я и не знала.
– Постеснялся Антон здесь хоронить, сестрицы непутевой постеснялся. И поминки у меня будут, приходи. Вот тебе деньги, да я пошла, некогда мне.
– Нет, Анисья Петровна, не возьму деньги, и добро помню, а он столько раз мне помогал, с баней, когда мы ее строили, да всегда, когда просила его помощи, он не отказывал, царство ему небесное.
Она шла домой и думала про Митьку:
– Вот они, современные общественные сироты, специально их сейчас взращивают, в рекрутчину готвят. Раньше хоть настоящие сироты были, а теперь искусственные – сироты при живых родителях. Ну ничего, мне осенью 80 исполнится, пенсию прибавят хорошо, говорят аж шесть тысяч, да еще и с копейками. Хватит нам с Митькой.
Подходя к дому увидела, как тот копается в огороде, у старушки потеплело не сердце– хозяин. Митька дергал сорную траву и складывал ее в прохудившееся ведро, которое она и использовала для этой цели:
– Иш, догадливый, – она убрала принесенные продукты в холодильник и, захватив семена свеклы, пошла к мальчику.
Приготовив грядку для посадки, она озвучила Митьке его задачу, и тот своими маленькими ловкими руками быстро распределил семена по грядке, строго соблюдая указанной бабушкой интервал. Потом аккуратненько засыпав, полил.
– Теперь, парень, на чердак, там две большие кастрюли стоят, доставай их.
Через пять минут тщательно вымытые кастрюли уже стояли на лавке возле печки.
Вечером позвонил Антон, спросил, может что-то все-же купить надо, к тому времени они уже знали, что в своем магазине они не смогут купить, и перечислили ему что привезти. Он обещал часам к десяти приехать. После ужина Анисья Петровна решила, что на сегодня все дела закончились.
И она, как бывшая учительница, решила проверить, как у парня идут дела с учебой, ведь до окончания учебного года осталось чуть-чуть. Сначала он ей почитал, потом они занялись счетом, а в заключение – письмом. Успехи ее не порадовали, больше, чем на тройку с плюсом Митька не тянул. Но хорошо, хоть не двойка. Старушка решила, что как только они окончательно с Антоном договорятся о Митьке, она срочно сходит в школу и поговорит с его учительницей.
Утром они встали поздно, дел особых не было, легкий ночной дождичек полил грядки, не завтракали, ждали Антона. Митька нашел в сарае подходящую доску, чтобы завтра положить ее на две табуретки и сделать длинную скамью. А хозяйка приготовила одеяло, чтобы на эту доску постелить. Стульев было мало, вот они и придумали, как выйти из затруднительного положения.
Старенькую машину Антона Митька выглядывал с половины девятого, и все-таки просмотрел. Он их обоих напугал, войдя тихо, но ставя на пол пакет с продуктами, звякнул чем-то металлическим. Анисья Петровна и сделала ревизию привезенных продуктов, и очень обрадовалась ложкам, которые и напугали металлическим звоном, у нее дома ложек было всего пять штук. Она послала их в магазин за недостающими продуктами и поставила тесто на булочки. К вечеру выпечка была готова.
Вечер тоже прошел в хлопотах. Мужики были у поварихи на подхвате, поэтому дело спорилось. А с утра и до одиннадцати Анисья Петровна не отходила от плиты. Закончили все задолго до того, как начали приходить односельчане, оповещенные Антоном.
С двенадцати и до двух часов в маленькой беседке толпились сельчане, и ожидавшие своей очереди помянуть деда Федора, и вышедшие из-за стола, никто не хотел сразу уходить, одни сидели, другие стояли. И каждый находил добрые слова, вспоминая покойного.
– Любивший поговорить Федор был бы рад такой большой аудитории, –говорили они Антону и Митьке, пожимая им руки.