Настоящая история злой мачехи (ранее...)
Слишком гладко всё. Так не бывает. Царёв поднимается с таким видом, что все понимают — он намерен уехать прямо сейчас. Разумеется, с дочерью.
— Надеюсь, недоразумение можно считать исчерпанным? — голос Царёва звенит от напряжения.
— Да, конечно, — Варвара переводит взгляд на меня, — ты же не против, Федора?
Не успеваю ответить — Алёнка вскакивает и посылает Варваре воздушный поцелуй, а потом мимолётно кивает мне и берёт отца за руку.
— Увидимся, — коротко бросает Царёв и они удаляются.
Варвара дожидается, когда они оба исчезают в разросшейся толпе за окном, и вздыхает с облегчением.
— Ох уж эти подростки. Как ты это терпишь, каждый раз удивляюсь.
— Это не всегда так плохо, как выглядит.
— Конечно-конечно, — Варвара подсаживается к следователю и стряхивает воображаемые пылинки с его пиджака, — а вы что, обиделись? Неужели нельзя было подыграть? Этот Царёв такой нервный.
— Угу, — Серых кривится, — только что теперь делать будем? Ежу понятно, что это Алёнка. Ну отпустили сейчас, а дальше что?
— А дальше разберёмся. Федора, может быть, объяснишь наконец, что за гремучую смесь, достойную триллера, Алёнка вчера хлебнула? — и уточнила для следователя. — Из той залётной зверушки, что вы вчера привезли.
— Ничего, похожего на сегодняшний ужас, там и рядом не было. Почему вы так уверены, что дело в Алёнке?
Оба посмотрели на меня с искренним изумлением.
Повесть с чёртовой удачей и домовыми: "Алиса и её Тень"
— Федора, — Варвара набрала побольше воздуха, — я, конечно, всё понимаю, и ты можешь изображать что угодно, но тебе придётся придумать альтернативную версию, и очень быстро. И ещё — она должна быть чертовски убедительной. Прасковья не упустит случая отомстить за дочь и внучку, так что у меня должны быть крайне веские аргументы, чтобы покрывать Алёнку.
Серых покосился на Варвару с подозрением, но промолчал.
Пробираясь мимо родителей, заметила взволнованное лицо Никиты — он был на голову выше всех. Махнула ему, мол, потом поговорим, и запрыгнула в машину.
Царёв с дочерью преспокойно обедали — точнее сказать, он ел, а Алёнка вяло ковырялась вилкой в тарелке. При виде меня хором замолчали, уставившись настолько неодобрительно, как будто это моя вина, что её вообще заподозрили.
— Ты должна рассказать, что произошло на самом деле, — я села напротив, — это очень важно.
— Па-а-п, — Алёнка требовательно повернулась к отцу, — я же говорила, она мне не поверила.
— Федора, ты не должна давить на мою дочь.
— Ах, ты вот так заговорил? Теперь это твоя, — ударение на последнем слове, — дочь?
— Она просто злится, что у неё ничего не получилось, и отыгрывается на мне, — Алёнка сверкнула глазами.
— О чём это ты?
— Ни о чём. Неважно, — Царёв смутился.
— Нет, папа, это как раз важно. Она так пыжилась родить тебе нового, идеального малыша, что не может теперь смириться и относиться ко мне, как раньше. Разве ты не видишь?
— Стоп. О каком малыше речь?
— Ни о каком. Прости, я не стал говорить тебе, раз ты всё равно ничего не помнишь. Не хотел расстраивать, — он неловко положил свою ладонь поверх моей.
— Говори, — почувствовала, как сильно не хватает воздуха.
— Мы пытались. Ты очень хотела ребёнка. Мы кучу врачей обошли, но… Не получилось. Мне жаль, правда.
— И что сказали врачи?
— Что ты никогда, — торжество в её тоне, в горящих глазах, — слышишь, никогда не будешь их иметь!
— Это точно? — выдернула свою руку.
— Ну это же медики, Федора, — он опустил глаза, — как всегда, в своём репертуаре. Сегодня одно говорят, завтра другое. Советовали расслабиться и перестать уже зацикливаться. И очень правильно, я считаю.
— Есть другой вариант, — Алёнка не унималась. — Варвара вернёт мою маму и ты будешь нам не нужна. Не переживай, скучать мы не будем.
