На календаре 15 число. Баб Клава встала пораньше: сегодня она ждала почтальона с пенсией.
Пенсия у баб Клавы была хорошей: всю молодость она провела «на северах» и получала очень приличную надбавку. В деревне женщина считалась самой «зажиточной» и, безусловно, самой жадной.
Отношение к деньгам у баб Клавы было весьма странным: в молодости она сорила ими, а под старость стала считать каждую копейку. Прижимистость старухи стала деревенской притчей во языцех. Все знали: слепец прозреет быстрее, чем баб Клава потратить лишний рубль.
У неё было всего три комплекта одежды: зимний, летний и «похоронный». Свои наряды баб Клава купила, вероятно, при царе Горохе и «донашивала» их как минимум 20 лет.
«Куды мне новое платье? – удивлялась она. – И в старом похожу. Чай, мне не влюбляться. А вот в меня – пожалуйста!»
Не любила баб Клава тратить деньги и на еду. Она жила рядом с магазином, но ходила туда очень редко и покупала только самое необходимое: соль, спички и мыло. Хотя частенько она хитрила и, чтобы не тратиться, заказывала их дочери и зятю.
Те приезжали из города с детьми пару раз в месяц. Привозили с собой еду, надувную лодку, палатку – молодая семья любила активный отдых. Баб Клава бубнила что-то про транжирство и безделье.
«Опять на речку! – вздыхала она. – Лучше б вон в огороде делами занялись!..»
Её дочь Ирина была активной противницей фермерства. Переехав в город и выйдя замуж, она сразу заявила матери, что возиться с грядками не будет.
«Всё, что надо, мы и себе, и тебе купим. Тратить свои выходные на колорадских жуков и сорняки я не хочу. И ты лучше отдохни, что спину зря ломать, всё равно ничего не растёт: то всё засохнет, то дождь зальёт», – объяснила она матери.
Та соглашалась, но все равно усердно засаживала грядки, а потом охала: «Ни от кого помощи не дождёшься!»
Дочь на такие провокации не велась, и матери оставалось только плакаться соседям на родственников-бездельников.
***
Баб Клава всегда переживала, что ее обворуют. Она не доверяла никому, даже дочери и внукам. С особенным подозрением пожилая женщина относилась к своему зятю. Ей постоянно казалось, что тот хочет украсть у нее все сбережения.
Как любая порядочная женщина в возрасте, баб Клава скопила «похоронные». Откладывать денежки в старый носок она начала сразу после выхода на пенсию. С тех пор минуло уж не одно десятилетие, но старушка продолжала усердно собирать «капитал».
«Свадьбы богатой не было, но хоть похороны приличные устрою», – твердила она про себя. То, что эти похороны ей увидеть не получится, баб Клаву ни сколько не смущало.
Каждый месяц 15 числа ей приносили пенсию. По такому случаю баб Клава вставала пораньше, заваривала крепкий чай (ровно 35 чаинок на маленький заварочный чайник) и садилась у окна. Обычно к полудню она замечала, как к забору подходит Даша – местный почтальон.
Баб Клава всегда соблюдала ритуал: она запускала Дашу в дом, приглашала к столу и наливала ей чай. Для почтальона она заранее припасала одну конфету и пятнадцать рублей мелочью – хозяйка когда-то давно посчитала, что именно такую сумму должна «жертвовать» почтальону за то, что та приносила ей пенсию на дом.
Даша всегда старалась отказаться и от чая, и от монет, но старуха была непреклонна. Она ждала, пока гостья выпьет кружку и доест конфету, а затем встала и провожала ее до крыльца. Когда почтальон скрывалась за забором, баб Клава спешила на кухню. Там она тщательно пересчитывала пенсию, делила ее на две части: немного на обязательные расходы, а стальное шло в «банк», точнее – в носок. Когда носок заполнялся до отказа, старушка перепрятывала деньги в оббивку кресла.
Этой отработанной модели она придерживалась годами. Но в этот раз все пошло не так.
Не успела баб Клава пересчитать деньги, просмотреть все купюры на свет (вдруг подделка!), как услышала за окном звук подъезжающей машины. Это был зять.
Зятя своего баб Клава недолюбливала. Вроде и был-то он хорошим мужиком: Илья заботился о жене и детях, работал, даже делал что-то делал по дому – в общем-то, обычная картина. Да вот только тёща почему-то считала зятя нечестным на руку человеком. Кроме того, она была уверена, что тот злоупотребляет выпивкой, хотя зять никогда не давал ей повода так подумать.
Под старость опасения её превратились в навязчивую идею. Баб Клаве казалось, что зять хочет украсть у неё деньги и спустить их на горькую.
К приезду Ильи она всегда перепрятывала свой носок со свернутыми деньгами и никогда не пускала зятя в свою комнату, где стояло то самое кресло с "денежной начинкой".
Услышав шум машины, баб Клава переполошилась. Она торопливо смахнула разложенную на столе пенсию в один карман, кошелек с деньгами на повседневные расходы сунула в другой, а носок спрятала в сложенное на комоде полотенце.
Как оказалось, зять привез баб Клаве внуков: тех пораньше отпустили на каникулы. По пути в деревню машина сломалась: зять починил ее, но весь перепачкался в пыли и масле. Он вместе с детьми зашел в дом, и пока тёща отвлеклась на внуков, рассказывавших о произошедших с ними злоключениях, подхватил полотенце с комода и пошёл в ванную.
Ванную в деревенском доме он обустроил еще несколько лет назад, чтобы пожилой тёще не приходилось каждый раз топить баню. В крохотную комнатку он умудрился даже втиснуть стиральную машину.
Илья быстро ополоснулся, вытерся полотенцем и заметил на полу носок. Он лежал рядом с грязными вещами, которые мужчина снял с себя и бросил около стиральной машинки. Илья собрал всю кучку вещей с пола, закинул в стиралку и включил ее.
В этот момент баб Клава хватилась пропавшего полотенца. Она увидела выходящего из ванной зятя.
«Илья, не видел полотенце? На комоде лежало», – спросила женщина.
«Я им вытирался», – ответил зять.
Баб Клава замерла.
«А в нем моего носка не было?» – настороженно спросила она.
«Был, – зять уже сел за стол и взял недопитый кем-то из детей чай. – Я его в стиралку вместе со своими вещами закинул».
Тёща побелела и схватилась за сердце.
«Господи!.. Ты чего натворил-то!.. Выключай! Скорее выключай!» – начала она верещать на весь дом.
«Клавдия Ивановна, вы что?» – опешил зять.
«Ты!.. – брызгала она слюной. – Там деньги мои! Мои «похоронные»!.. В носке-то в этом…»
Стиральная машина уже набрала воду, в барабане в хлопьях пены крутились футболка и шорты зятя… и носок с деньгами старушки.
Баб Клава ревела белугой. Минуты ожидания показалось ей бесконечно долгими, и когда наконец-то дверца стиральной машины приоткрылась, тёща рванулась и достала из барабана свой носок.
***
Дом баб Клавы выглядел очень забавно: повсюду были натянуты веревочки, а на них на прищепках висели деньги. Пока купюры сушились, хозяйка ходила по дому и пересчитывала свое добро. Она задернула шторки на окнах, чтобы – не дай Бог! – ее богатство не увидели соседи. Ночью хозяйка не могла уснуть: она все ходила и считала. Только к полудню следующего дня изможденная от бесконечных блужданий по комнатам баб Клава присела на свою постель и заснула.
Удивительно, но когда старушка выспалась, а ее деньги высохли, мир в доме не восстановился. Баб Клава в случившемся обвиняла своего зятя. Она была уверена, что тот решил уничтожить ее сбережения, раз уж у него не получилось потратить их.
В общем, женщина продолжила копить деньги и прятать их в носках, в кресле, под матрасом и в других не очень-то подходящих для этого местах. Правда, теперь она усилила надзор за зятем: мало ли что.
***
Спасибо за внимание! Другие рассказы о деревне и ее обитателях можно найти по хэштегу #аннушкина деревня .
