Фернан Леже не относится к тем художникам яркой плеяды первой половины 20 века, чьи имена в нашей стране у всех на слуху. Хотя его жена, Надежда Ходасевич-Леже, двоюродная сестра Владислава Ходасевича, активно занималась популяризацией его имени в СССР: устраивала выставки, передавала отдельные работы в дар музеям. Да и членство в коммунистической партии Франции с 1946 года вместе с пусть и не слишком реалистичными, но, безусловно, очень социальными картинами последних лет, не могли не добавить популярности. Но смею предположить, что большинство россиян, слышавших имя Фернане Леже, знают о нем благодаря Сергею Довлатову, у которого еще в СССР волею судеб оказалась старая куртка Леже, что легло в основу одной из глав романа «Чемодан». С ужасом думаю, что кто-нибудь мог даже запомнить слова из той главы: «Не исключено, что, как многие художники, он был глуп ».
Не исключено, что, как многие художники, Фернан Леже был далеко не глуп. Он стоял у истоков кубизма, но развивал его в своем собственном стиле, получившим название «тубизм» из-за использования цилиндрических фигур. Кстати, тубизмом его картины обозвал все тот же Луи Воксель, который был автором также двух других, как он считал, уничижительных кличек: фовизм и, собственно, сам кубизм. После Первой мировой войны Леже примкнул к небольшой группе только-только образовавшихся пуристов, выступавших за очищение изображений от всех случайностей, чистоту линий и цветов ради создания идеальных зрительных конструкций. Но и здесь Леже вышел далеко за пределы жанра.
Картина «Натюрморт с подсвечником» является примером пуристических картин художника. Строгие четкие линии, чистые отдельные цвета в целях достижения максимального баланса в цвете и композиции. Хотя живопись Леже того периода во многом направлена на воспевание мира машин, эта работа представляет собой максимально спокойный натюрморт, прославляющий мирную жизнь в ее традиционных образах домашнего интерьера. При этом картина пропитана внутренним динамизмом. Как в кинематографе отдельные предметы словно кадры наслаиваются, ускоряясь, друг на друга. Чтобы связь с кино была более очевидной, Леже вводит абсолютно дадаистский прием – букв RO , которые должны отсылать к фильму «Колесо» ( La roue ), которым он восхищался.
Описывая кражу «Женщины с веером» Модильяни, я говорил, что именно картина Леже была основной целью кражи из Музея современного искусства в Париже в 2010 году. Осталось рассказать, что случилось с ней дальше.
Когда Томич (он же Человек-паук и он же непосредственный похититель картины) принес своему подельнику, Жан-Мишелю Корве, вместо одного «Натюрморта с подсвечником» сразу 5 картин именитых художников, к удивлению Томича, радости Корве не испытал. Томич получил обещанные 40 тысяч евро за картину Леже, а остальные картины оставил на хранение у Корве до их продажи. А вечером уже все новостные агентства кричали о краже века общей стоимостью более 100 миллионов долларов.
Расследование было взято под личный контроль мэром Парижа, но первые несколько месяцев поисков ни к чему не привели. Помог, как это часто бывает, случай. Один из детективов позвонил Томичу по подозрению в причастности к совсем другим кражам, но наткнулся на автоответчик, прямым текстом сообщавший всем и каждому, что у Томича есть 5 очень дорогих картин, которые он хотел бы продать. За Томичем установили постоянную слежку.
Словно чувствуя надвигающуюся опасность, Томич и Корве передали все картины некоему Джонатану Брину, часовщику, который пообещал найти покупателей и даже, вроде, предварительно договорился с каким-то богатым русским евреем в Израиле. Когда Томича все же схватили, полиция пришла с обысками к Корве и в магазин Брина. Но никаких результатов обыски не дали.
Впоследствии Брин признался, что полиция просто не нашла картины, которые были, действительно, спрятаны в его магазине. После ухода полиции Брин запаниковал и уничтожил все пять полотен, а их останки выкинул в один из уличных мусорных баков Парижа. Мало, кто этой истории поверил, но, как бы там ни было, картины до сих пор считаются пропавшими, а все участники этой истории в итоге оказались в тюрьме.
Томич во время следствия заявлял, что он хотел украсть из музея еще одну картину: «Женщину с голубыми глазами» Модильяни, но она (картина) сказала ему: «если ты возьмешь меня, то будешь желать об этом всю жизнь». Полагаю, Томич неверно истолковал смысл этого послания.
