До рассвета уже не уснуть. В шесть проснётся внук (после ее отъезда он останется жить в этой квартире) и пораньше, до работы, отвезёт ее в пансионат.
Они говорят на месяц, но она чувствует, что навсегда. И там она другим рассветом уйдёт навсегда в одиночестве, окруженная лишь призраками тех, кому посчастливилось покинуть этот мир еще раньше.
Все равно уже не уснуть. Она медленно поднимается с кровати, кое-как одевается и, опираясь на ходунки, идет к столу. Старается передвигаться тихо. Внуку на работу.
Включает лампу. Этот светильник они покупали вместе с мужем, когда старшей дочери было всего пять или шесть лет. Нет, скорее, пять. Внук просит его оставить. Настаивает. не надо браться лишнее. Лампа – это лишнее.
«Все равно, ба, много с собой не возьмёшь. Бери самое необходимое».
Светильник придётся оставить. Но альбомы ни за что. Больше всего она боится, что память начнёт изменять настолько, что, перебирая в уме самое важное, она не сможет вспомнить их лица.
Особенно лицо Костика. Он прожил всего десять месяцев. Ей говорили - забудь. Говорили, думай о живых. Всего десять месяцев – подумаешь.
Она думала о живых. Ее на всех хватало. Но даже сейчас она помнит запах его кожи, помнит линии на его ладони, которые обещали ему долгую жизнь. И благодарна за десять месяцев счастья быть его матерью.
Как много лиц в голове. Внук сказал, что может перенести эти фотографии в компьютер. Для этого я должна отдать ему альбомы. Я отказалась.
Они считают меня чудачкой. И волнуются, что мой разум уже не такой светлый, как раньше.
Я думаю, они любят меня. И решение с пансионатом было верным. Это очень хороший пансионат. Не его вина, что я умру там, и довольно скоро. Надо успеть им сказать, какие они все славные выросли.
Отец был бы счастлив.
«Где твои остальные вещи?» - спросил внук вечером.
«Больше ничего. Только это». Халат, тапки, зубная щетка, альбомы. Ах, да еще книги. Любимые. Которые она не успеет перечитать.
За стеной зазвучала мелодия. Красивая. Как жаль, что внук так быстро проснулся и выключил будильник.
Теперь пора. Все решено. Это ее последний выход. И она готова. Черт возьми, все было не так уж и плохо. Да замечательно все было. Не о чем жалеть.
Она тяжело опирается на ходунки, хочет подняться, но тут комната плывет перед глазами.
Она моргает, но пелена не спадает. Углы, цветы, цвета, пропорции и силуэты размываются, стушёвываются, рассеиваются как туман, оставляя ее в тесной темноте наедине с болью и страхом.
Но впереди свет. К нему, через эту невыносимую боль и ужас надо стремиться, ползти, рваться.
Свет все ярче. Он доставляет дополнительную боль. Боль и облегчение. Она слышит звуки. Это голоса. Она не понимает смысла. Пока не понимает.
Свет ослепляет. Она жмурится и кряхтит.
-Девочка! Это девочка! Поздравляю. У вас дочь!
Ее прорывает. Она кричит, плачет, орет, раскрывая легкие и очень скоро забывает свою будущую жизнь.
