Настя торопилась, пришла машина, чтобы отвезти её в соседнее село, там заболели лошади.
Пётр Александрович подошёл к ней и сказал:
— Анастасия Алексеевна, уж обратите внимание на мою животинку. Как прибудете, жду вас у себя.
"Кромка льда" 5 / 4 / 1
Настя кивнула.
— Что, жениха себе нашла? — язвительно пробормотала её помощница. — Ты смотри, Зинка узнает, без волос останешься. Она бешеная. Ей-богу, предупреждаю сейчас. А то потом худо будет.
Настя промолчала. Всю ночь она думала о Петре. Вспоминала его длиннополый халат и поймала себя на мысли, что от такого и не отказалась бы.
Вздохнула, закрыла глаза.
Вспомнила себя семилетнюю. Её тогда ещё не ворчливая матушка наряжала дочь к празднику. Что именно был за праздник Настя не помнила. Но готовились к нему долго.
Марфа Игнатьевна была одета в вишнёвого цвета платье с большими воланами на рукавах. Все пальцы её были украшены кольцами с довольно крупными камнями.
Это сейчас Марфа Игнатьевна не носила украшений, а тогда Настя завидовала несметным сокровищам матери.
Именно в тот день отец Насти подарил дочери колечко с маленьким красным рубином.
Настя это колечко сберегла. Когда в 1919 году новая власть выгнала их из дома, Настя спрятала это колечко за щекой. Но до того страшного года была другая жизнь.
Марфа Игнатьевна помогала дочке надеть платье небесно-голубого цвета. По краям рукавов и низу платья были нашиты золотые ленты с маленькими белыми бутонами роз.
Настя задирала платье и считала эти бутончики. А Марфа Игнатьевна всё поправляла дочкино платье и говорила, что так вести себя негоже. Мол, нижнюю юбку показывать никому не нужно.
Дом, в который пригласили семью Вистицких, выглядел гораздо богаче дома, в котором жила Настя с родителями.
После Русско-японской войны отец Насти Алексей Вистицкий отошёл от военных дел, продал своё загородное поместье и снял в городе богатый дом. Семья жила на банковские проценты и ни в чём не нуждалась.
Иногда отца приглашали в военный совет, спрашивали его мнение по некоторым вопросам. За это хорошо платили, и Алексей редко отказывался от таких приглашений.
Семью Вистицких встречали с теплом. Отец обнялся с хозяином дома, они трижды поцеловались и похлопали друг друга по спинам.
— Вот для вас, Алексей Дмитриевич, личный официант. Не стесняйтесь его просить о напитках и прочих яствах. Чувствуйте себя как дома, дорогой мой гость. Моё почтение вашей супруге и юному созданию.
Хозяин дома подошёл к жене Алексея и произнёс:
— Марфа Игнатьевна, милости прошу! Анастасия Алексеевна, милости прошу! Для детей до 12 лет у нас отдельное помещение с играми и ростовыми куклами. Позвольте вашу ручку, милая леди, я провожу вас.
Пока машина ехала по степной дороге, пока она тряслась на кочках, Настя была на том запоминающемся балу.
В детской было около десятка детей. Трое из них возраста Насти, остальные ещё младше. Маленькие хватали со стола еду, бегали с ней. Няни усаживали непосед за столы.
Стол обслуживали три мальчика, возрастом чуть старше Насти.
На них были белые перчатки до локтя, и серые атласные костюмы.
Один из мальчиков подошёл к Насте и сказал:
— Мисс, я могу помочь вам?
Настя помотала головой, увлеклась представлением, которое давали сейчас ростовые куклы.
— Афанасий, — кричал кто-то из-за двери, — быстрее сюда! Второе подать надобно!
Один из мальчиков-слуг выбежал из комнаты. Остальные последовали за ним.
Принесли горячее. Но детям еда была неинтересна.
Они смотрели на кукол.
Мальчики-слуги тоже с интересом наблюдали за представлением.
Потом всё тот же мальчик подошёл к Насте и сказал:
— Меня зовут Афанасий. Я слуга его величества и для меня большая честь быть сегодня главным за вашим столом.
— Спасибо, — кивнула Настя. — Я хочу к маме.
— О, я с радостью провожу вас.
Афанасий показал своему напарнику какой-то жест, взял Настю за руку и вышел в большой коридор.
— Позвольте мне подвести вас к музыкантам, они покличут вашу матушку.
Настя крепко держала Афанасия за руку. Стало вдруг страшно.
Огромная толпа гудела. Был слышен звон бокалов, смех, крики.
Рядом со стеной стояло высокое кресло. В нём сидела молодая девица, явно перебравшая напитков. Вторая девица размахивала веером перед лицом перебравшей и ворчала:
— Оля, я же просила тебя не брать с этого подноса ничего. Оля, прошу тебя, возьми себя в руки. Оля, ты же на празднике! Оля, не позорь нас, прошу тебя.
На мгновение Афанасий отпустил Настю, и она запаниковала. Среди толпы искала глазами своего провожатого и готова уже была заплакать, как он вдруг появился снова.
— Нам туда, — сказал он невозмутимо. — Там объявят ваших родителей.
И правда, недалеко от музыкантов неистово маленьким молоточком бил по жестяной крышке слуга.
Толпа стихла. Слуга громко прокричал:
— Марфа Игнатьевна, ваша дочь просит вашего присутствия. Подойдите, пожалуйста, ко мне.
Настя, увидев мать, заплакала.
— Милое моё дитя, неужели тебя обидели? Милая моя девочка, я накажу обидчиков. Это он?
Марфа Игнатьевна ткнула пальцем в грудь Афанасия.
Настя с испугу кивнула.
Мальчик посмотрел на Настю с недоумением. Когда его за ухо тащил взрослый слуга, Настя прокричала:
— Это не он, не он!
Но было уже поздно.
Кто же мог тогда знать, что в 1923 году Афанасий Макаров заметит поздней осенью на улице девушку, одетую в тоненькое платье.
Он отдаст ей свой тулуп, приведёт домой. Отогреет. А потом вызовет врача к болеющей Настиной матери и спасёт её от неминуемой смерти.
Афанасий вспомнит Настю, и будет часто обвинять её в том, что его тогда оттаскали за уши. Но это будет уже после вспыхнувшей любви, когда в семье начнётся разлад.
После того праздника Настин отец не вернётся домой. Он выпьет отравленный напиток. Вместе с ним погибнут ещё шестеро дворян.
Но Настя узнает об этом только через неделю.
Марфа Игнатьевна не будет плакать на похоронах мужа. Она быстро переведёт все его активы на свой счёт. Снимет домик попроще. К богатой вдове вплоть до 1917 года будут свататься многие. Но Марфа Игнатьевна, лишившись мужа, станет наводить справки о неком Исуре.
— Милочка, родненькая, — сквозь свои воспоминания услышала Настя. — Иди скорее сюда. Гляди, что делается. Третья уже ослабла. Я ж без них никуда! Кто мне новых-то даст?
Настя открыла глаза, вышла из машины. Её помощница последовала за ней.
Чёрного цвета лошадь лежала на боку и тяжело вздыхала. Из её глаз капали слёзы.
Настя припала к животному, потрепала за гриву и прошептала:
— Потерпи, моя хорошая, потерпи…
После введения снотворного, Настя обрабатывала гнойные раны на морде и во рту лошади.
Три дня она не отходила от больных лошадей. На четвёртый день показала, как обрабатывать раны, и собралась было сесть в машину, как услышала за спиной:
— Что же вы, Анастасия Алексеевна, не пришли… Я так ждал вас!
Настя оглянулась.
Рядом с ней стоял Пётр Александрович.
Он подошёл ещё ближе, поцеловал Настину руку и произнёс:
— Я готов доставить вас домой, моя дорогая. Пусть помощница едет сама. Мы с вами отбудем несколько позже. Мне нужно сделать некоторые дела. А вы нужны будете мне для обсуждения отчёта на будущем собрании. Помните, я говорил вам о премии?
Помощница Насти скривила лицо.
— Ну я тебя предупреждала, — выпалила она. — Зинка тебя в покое не оставит.
Настя испугалась и сказала Петру:
— Делайте свои дела, я домой. Встретимся там.
Пётр Александрович остался недовольным отказом Насти, махнул рукой и пошёл прочь.
Приехав домой, Настя ждала его. Он не пришёл.
Мать Тамары чувствовала какую-то вину.
Уложив детей спать, отправилась к нему сама.
