Сегодня я расскажу о моей свекрови. Звала я ее мамой, но здесь в своих воспоминаниях больше называю бабушкой Риммой и Риммой Ивановной, чтобы не создавать путаницу. Ни разу я не сказала ей грубого слова, и она мне тоже, хоть и была женщиной прямой и бескомпромиссной.
Когда двадцать лет назад я закончила писать воспоминания о своих родителях и о себе, обратилась к Римме Ивановне. Она с удовольствием рассказала мне всю свою биографию, а я почти дословно ее записала. Все публиковать не буду, но с большей частью этих воспоминаний мне хочется вас познакомить, чтобы образ нашей незабвенной бабушки Риммы получился ярче и многограннее.
Родилась Римма Ивановна 21 октября 1931 года в деревне Мостовиха Пучежского уезда, Ивановской области. Ее родители, Козлов Иван Яковлевич и Агафья Васильевна, женились по большой любви, у них было шесть детей. Славин дедушка рассказывал о том, что сам нагадал имя будущей невесты: какое женское имя назовут пришедшие из церкви родители, так и будут звать его жену. Долго ждал, и вот заходит мать. "Мам, ты, что так долго?"- спрашивает сын. "Да, Агашка задержала!"- отвечает мать.
Римма была четвертым ребенком в семье. В 1931 году Козловы построились и новорожденную Римму привезли в новый дом. Дом получился большой, пятистенный. Была своя корова, телка, овцы и прочая живность. В сенях в кладовке в холодное время года всегда стояла бочка со свининой и бараниной. У Козловых было 50 соток земли, амбар, сарай, свое гумно. Для скотины сеяли овес и два раза за лето его скашивали.
Агафья Васильевна прожила в этом доме всего восемь лет. По словам Риммы Ивановны, она простудила голову, боли были адские. Под конец она не вставала с постели и, когда наступило летнее тепло, она попросила вынести ее во двор, где и уме-рла на свежей соломке накануне Троицы. Шесть детей остались сиротами.
Отец погоревал, погоревал, но детишки были ещё маленькие, без женщины в деревенском доме трудно. Он женился во второй раз на самой невостребованной невесте в Мостовихе, Прасковье Осеневой. Она была абсолютно неграмотной, неряшливой женщиной. Мачеха вскоре родила сына Бориса, а пасынков терпеть не могла. Всю свою неразумную любовь отдала своему кровиночке, чем его испортила. После смерти мужа она при своей безграмотности обманным путем ухитрилась переписать дом на Бориса, а тот спился, по пьянке погиб и дом остался ничейным.
И вот уже много лет он стоит бесхозный. Дети Козловых наведываются туда, стараются поддерживать родительское гнездо в более или менее приличном состоянии.
Но вернёмся назад в довоенные времена. Иван Яковлевич работал председателем колхоза "Новая жизнь". Он был коммунистом. Бабушка Римма говорит, что он вступил в партию в 1917 году, что маловероятно, поскольку Ивану Яковлевичу в то время было всего 14 лет. Он закончил всего четыре класса, но был очень сообразительным и обладал природной грамотностью. Все важные документы в деревне составлялись им. Когда началась Великая Отечественная война, Иван Яковлевич оставался на своей должности председателя ещё год, а в сорок втором ушел на фронт. Он был минометчиком. Воевал до 1944 года, был серьезно ранен под Орлом, пока лечился, война закончилась.
У Козловых была своя пасека на равных паях с соседями Копыловыми. Копылов работал бригадиром и был другом Ивана Яковлевича. Перед тем, как уйти на фронт, они поклялись друг другу, что, если одного убьют, второй будет делиться медом с семьёй убитого до самого конца. Копылов погиб, а Иван Яковлевич был верен клятве всю жизнь. Он говорил, что пчелы любят добрых. В день выкачивания меда он велел деревенской детворе приходить на пасеку с кусками хлеба и щедро намазывал хлеб медом.
Когда умерла мать, Римме не было и восьми лет. Мачеха с пасынками не церемонилась. В 13 лет за двойку по немецкому Римму определили в няньки. За какие-то три месяца она вдоволь хлебнула горя, поняла, каково жить в чужих людях. От того, что ей не доставалось воды в бане, она развела в голове вшей столько, что чуть с ума не сошла от них. Выводили эту живность вместе с мачехой керосином. Продолжать нянчиться запретил отец.
В 14 лет, а это было после войны, Римма работала на лесозаготовках.
В 15 - в строчевой артели, где вышивали постельное белье и сорочки. Деньги за нее получал отец. Один раз ему заплатили не деньгами, а сорочками, и он принес домой целых 15 сорочек. На удивленный вопрос, куда столько, он ответил: "А вас сколько?" Женского пола в семье было пять душ, получалось по три сорочки каждой.
В 1949 году в Мостовиху приехал вербовщик на торфяные разработки. Соблазнившись перспективой заработать немного денег и приодеться, Римма поддалась на уговоры и завербовалась на шесть месяцев. Работа была трудная, вредная. Приходилось сменами стоять по колено в холодной болотной жиже. У Риммы Ивановны с тех самых пор стали болеть ноги. Но молодость все скрашивала. Вокруг были веселые подруги, питались хорошо. Римма даже поправилась. А после расчета купила себе жакетку и сервиз, сшила кофту.
Попробовав жить самостоятельно, девушка не захотела возвращаться к сварливой мачехе. Решила стать ткачихой, увидев объявление. Вместе с подругами она поехала в Кинешму, оформили годичные паспорта, что было невероятным счастьем для девушек из колхоза. И так Римма стала ткачихой. На фабрике ткали солдатскую ткань и бязь. В 1951 - 52 годах она обслуживала уже пять станков.
Потом в 1953 году, в связи с затоплением, фабрика была ликвидирована. За три месяца эвакуировали все оборудование, а ткачих разослали по городам Советского союза. Римму отправили в числе 70 человек в Ленинград на ткацкую фабрику. В Ленинграде она пробыла недолго. Жили они и в Ленинской комнате три месяца. Оттуда их попросили, уговаривали потерпеть и снять жилье, вскоре должно было сдаваться в эксплуатацию общежитие. Недальновидные девчонки не согласились, и их направили в Нарву на Кренгольмскую мануфактуру. Трудовые книжки отправили вслед за ними по адресу: город Нарва, улица Пионерская, дом 2 к., общежитие. Вот так и стала наша Римма Ивановна жительницей Нарвы.
