Продолжаю свой рассказ о годе службы в современной российской армии (2016-2017 годы). В нём не было чего-то очень ужасного и героического, обычные 365 дней обычного срочника. Однако в памяти осталось много событий, которыми хочется поделиться.
В прошлых частях я рассказывал о сборном пункте и поезде, первом дне в части и первом утре в казарме, о том, как во второй день умудрился попасть в лазарет, а затем оказался в госпитале.
В этот раз поведаю про возвращение в роту, где о моём существовании уже подзабыли, а скорее даже и не особо знали.
Пока, госпиталь
Для начала напомню, как развивались события. Во второй день в части у меня намеряли температуру и поместили на лечение в медпункт (лазарет, санчасть, можете называть как угодно). Через несколько дней состояние только ухудшилось, в результате следующие две недели прошли в госпитале.
Теперь же предстояло вернуться к сослуживцам, которых совсем не знал. Пару лиц, конечно, запомнил, но это не сильно помогло.
В день выписки кладовщица выдала форму — от кителя и брюк пахло сыростью подвала, в котором они висели прошлые две недели.
До части доехал с комфортом, на ПАЗике, который возил каличей в госпиталь и обратно. За окном был жаркий летний город с жителями, идущими куда-то по своим делам, хотелось хоть ненадолго выйти и прогуляться, но такая перспектива была ещё в далёком будущем.
Приезжаем в часть. Сначала опять в медпункт, где нужно сдать карточку и ждать дневального, который отведёт в роту. Зачем дневальный? По одиночке срочникам никуда ходить было нельзя, только по несколько человек или с дневальным.
Некоторое время просидел в раздевалке, вдыхая аромат от берцев, оставленных здесь другими. Он был просто убийственным, поскольку жара была сильной, а носки — толстыми и тёплыми.
В роту пришёл под вой сигнализации оружейки. Тогда я ещё не знал, что это и подумал, что объявили какую-то тревогу. Но нет, всё было прозаичнее — лейтенант брал несколько человек, чтобы сделать фотоотчёт о занятиях по боевой подготовке. Были ли занятия на самом деле или всё ограничилось отчётом, как часто бывает в армии, не смогу уже сказать.
Переодеваемся
От снующих вокруг сослуживцев я сильно отличался. Своей формой. Поясню для тех, кто не читал прошлые части: сейчас в Вооружённых силах в военкомате одевают в так называемую «офиску». Такая форма считается повседневной для офицеров и контрактников, и парадной для срочников.
По прибытии в часть солдату выдают полевую форму из комплекта ВКПО. Летом это обычное х/б, а вот осенью и зимой уже идут вещи, которых 20 лет назад и в помине не было — флисовое термобельё, демисезонная куртка, ветроводозащитный костюм и многое другое. Кстати, могу рассказать об этом отдельно, если интересно.
Моих сослуживцев уже давно переодели в полевую, я же этот момент пропустил, пока был в госпитале. И это было печально.
В армии беда с размерами одежды. Если посмотрите на фото со срочниками, сразу бросается в глаза, что форма на них очень часто выглядит как мешок, поскольку очень велика. Бывают и обратные ситуации.
Если в военкомате без проблем нашли китель и брюки размера 54/3, то в каптёрке уже комплекта с такими параметрами не обнаружилось. Китель был немного большеват, а брюки были велики настолько, что я их спокойно снимал, не расстёгивая пуговицу.
А вот с кепкой вышло комично — нашли только одну. 56 размера. Головной убор был совсем не новым, немного севшим, поэтому на деле был ещё меньше. На моей черепушке 60 размера эта мини-кепка смотрелась просто бесподобно. И почти не держалась.
Подшива
Главная проблема с формой была в том, что она была старого образца — её воротник нужно было подшивать. Таких же счастливчиков, кому не хватило ВКПО, было ещё человек семь. Как правильно подшиваться, никто не спешил показывать, а утренний осмотр никто не отменял.
Времени на подшивание тоже никто не давал, а бытовку, где были нитки и иголки, очень любили надолго закрывать. Сразу опережаю вопрос про небольшой запас ниток и иголок в кепке — в моей учебке почему-то такой практики не было, швейные принадлежности с собой не носили.
В итоге подшиваться учились друг у друга. Когда не удавалось найти время, вставал в пять утра, брал нитки и иголки из несессера и сидел пришивал. Романтика.
А саму подшиву долго «рожать» не пришлось — у одного из сослуживцев оказались уже прошитые куски ткани, которые ему прислали родители. Форму ему выдали новую, без подворотничка, поэтому надобности в них у товарища не было.
Несессер
В прошлом абзаце у вас мог возникнуть резонный вопрос. Несессер — это что вообще такое? Отвечаю: это такая большая мужская косметичка. Сумочка с гигиеническими принадлежностями, которую с 2014 года начали выдавать солдатам прямо в военкоматах. Различаются две версии — солдатский и офицерский. Последний отличается наличием складного ножа.
В этой косметичке куча всего — об бальзама для губ (!) до геля для стирки. Есть также шариковый дезодарант, крем для рук, гель для и после бритья, швейный набор, станок с запасными лезвиями, зубная щётка, гель для стирки, складной стаканчик, щипчики для ногтей и антибактериальные гели. Подробнее о составе несессера можете почитать тут.
Отмечу, что большая часть этих комплектующих весьма отвратительного качества. Станки не бреют, от геля для бритья краснеет кожа, шампунь почти не пенится, швейный набор ужасно неудобный, а иголки хрупкие. Действительно полезными тут являются хорошие щипчики для ногтей (пользуюсь до сих пор) и антибактериальные гели для рук и для ног.
На несессеры в военкомате ставят клеймо «не для продажи». Что, в прочем, не мешает оказываться им в интернет-магазинах. В учебке нам категорически запретили пользоваться этим набором и грозили «штрафом» в восемь тысяч за его потерю (а точнее пр**б). Все тюбики должны быть на месте, причём полные. Зачем такой маразм? Всё просто — при переводе из учебки в часть, где пройдёт остаток службы, вместе с солдатом передаётся имущество по описи (не помню, как она точно называется). И несессер там должен быть.
Уже после распределения нам разрешали и даже настойчиво рекомендовали пользоваться им, но не очень-то хотелось.
Мой несессер сохранили каптёры, за что им спасибо. На нём даже нашили бирку с фамилией. А вот зимняя куртка (точнее парка) и ремень, которые также выдавали в военкомате, за три недели пребывания в госпитале ушли в неизвестном направлении. В итоге выдали уже бывшие в употреблении. Но парку я надену ещё нескоро, только во время первого увольнения, которое случится через три месяца.
Где моя кровать?
Само собой, на той койке, где ночевал в первый день, уже расположился другой солдат. В тумбочке моих вещей не было, они тоже ушли в неизвестном направлении. Больше всего было жалко записную книжку с номерами родных и друзей и книгу Ремарка, которую читал в поезде. Когда во второй день забирали в медпункт, дневальный принёс из роты только «мыльно-рыльные», а меня самого в казарму не пустили.
Определили на свободную кровать. Только она оказалась совсем не свободной. Поясню. В казарме на стене висит схема коек с номерами и фамилиями тех, кто на них спит. Формально моя кровать не была занята, но фактически на ней уже спал один товарищ — хотел быть ближе с землякам. Мне было без разницы, поэтому лёг на официально закреплённую за ним. Койка была на втором ярусе, ещё и придвинута к соседней, что усложняло заправку. Конечно же, она жутко скрипела при любом движении, но ко всему можно привыкнуть.
Сосед был не очень приятным — храпел как танк, иногда болтал по телефону после отбоя (что, конечно, формально делать было нельзя), да и на какие-то замечания реагировал с агрессией. Но тут же не курорт, вариантов всё равно нет. Самое забавное, что мне он тоже выговаривал по поводу храпа, не догадываясь, как шумит сам.
Но встречались и куда более приятные люди. Один совзводник очень помог в тот день: рассказывал разные фишки, рассказывал что делать, а что нет, как решить возникающие проблемы. Он был из ранних команд, заехал в учебку в начале призыва и успел уже пообжиться.
А вот земляков в роте не осталось. Парня, приехавшего со мной, по неизвестной причине перевели в другую часть. Интересно, что его успели назначить казначеем и доверить сбор денег на какие-то общие нужды. Сослуживцы подозревали, что перед отъездом он отдал лишь часть «кассы». Но ничего сделать ему уже не могли.
На вечерней поверке ко всеобщему удивлению после моей фамилии последовал ответ «я!», а не «госпиталь!». Проводивший поверку ответственный сказал на это «ты живой?» или что-то подобное.
После отбоя я буквально влетел на свой второй ярус и некоторое время просто смотрел на потолок. Впереди было ещё много всего. А на следующий день уже маячила большая «рабочка», на которой я обгорел так, что несколько дней не мог нормально лежать. Впрочем, это уже совсем другая история — она будет в следующей части.
Ставьте лайки и подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие главы. Делитесь в комментариях историями из своей службы. Если интересен более подробный рассказ о каких-то деталях, например, о форме, обязательно пишите, постараюсь сделать.
