Улита выскочила из кабинета, однако вопреки ожиданиям шефа телепортировать никуда не стала. Далее буркнула что-то в духе: часом больше, часом меньше – никуда этот лопухоидный мир не денется. Спихнув регистрацию комиссионеров на Мефодия, она вручила ему печать, а сама торопливо выскользнула из особняка.
Пересекла Дмитровку, нырнула в переулок и сразу же, у уличного телефонного автомата, остановилась позвонить. Звонила она странно – не снимая телефонной трубки и не вставляя карты. Лишь начертила на автомате ногтем защитную руну. Увязавшийся за ней комиссионер, маскировавшийся под благонадежного, средних лет бизнесмена, ушел под асфальт, рассеяв в воздухе тухловатый запашок пролитого рыбьего жира. Проводив его звуком «пуф!», Улита, все так же игнорируя трубку, просто набрала с десяток цифр и спокойно проследовала дальше по переулку. Не прошло и пяти минут, как к ровному звуку проезжающих машин примешался треск и грохот.
– О, вот и мой лягушонок в коробчонке едет! – сказала Улита, выскакивая на середину проезжей части.
Лягушонком оказался Эссиорх, а коробчонкой – его восстановленный мотоцикл, который он называл теперь не иначе как «восставший из Тартара». Хотя у мотоцикла появилось и более привычное имя – Сивка-Бурка. Имя это дала ему Улита после того, как оскорбленный Эссиорх наотрез отказался называть свой мотоцикл Коньком-Горбунком и Каликой Перекатной.
Едва дождавшись, пока, перестраиваясь в потоке, он приблизится, Улита бросилась ему на шею. Радость ведьмы была столь велика, что у одной из сигналивших машин что-то громко хлопнуло под капотом, и оттуда повалил густой черный дым.
Эссиорх отнесся к объятиям Улиты довольно холодно. Он лишь рассеянно чмокнул ее в щеку.
– И это все? Троюродного дедушку и того целуют с большим чувством! – сказала Улита с негодованием.
– Извини. Я не хотел. У меня скверное настроение, – пояснил Эссиорх.
– С чего это?
– Меня вчера приняли за грабителя. Скажи, неужели я на него похож? – хмуро пояснил Эссиорх. Улита расхохоталась.
– Как это случилось?
– Вчера вечером, часов в одиннадцать, я гулял в парке и смотрел на звезды. Мне подумалось, как же мизерно все, что происходит на Земле, в сравнении со спокойной вечностью звезд. Бедные лопухоиды! Как мало они живут и как бесполезно! Должно быть, вся жизнь их – сплошной страх.
– Ты правда так думал? – удивилась Улита.
– Ты же меня знаешь. Я расчувствовался, даже прослезился. Мне захотелось немедленно встретить какого-нибудь лопухоида и утешить его, обогреть. Я бросился искать, я бежал и отыскал-таки его на одной из аллей. Это был дрожащий, испуганный человек, гуляющий в парке с собачонкой. Я сунул руку в карман за носовым платком (я же говорил, на глазах у меня были слезы) и спросил: почему он такой напряженный? Не потому ли, что его мучают мысли о смерти? И что ты думаешь? Он затрясся и стал совать мне свой бумажник...
Улита с нежностью погладила каменный подбородок в трехдневной щетине.
– Так ты взял бумажник или не взял?
– Нет, разумеется! – возмутился Эссиорх.
– Напрасно. По-моему, так дают – бери, бьют – беги. Вечно ж без денег сидишь!
– Бери, бери! Нечего сказать: утешила! Меня, хранителя, приняли шут знает за кого... – проворчал Эссиорх.
Внезапно какая-то новая мысль коснулась его добропорядочных извилин. Он тревожно принюхался.
– Улита... э-э... Что с тобой сегодня? От тебя пахнет, как от русалочки!
Оценив всю нежность этой уклончивой формулировки, Улита сдавила Эссиорха в объятиях, как подсолнух под прессом.
– Чем, рыбьим жиром? Подвернулся тут один комиссионер! Шелупонь такая, а туда же! Шпионить лезет! – сказала она, ладонями сжимая щеки Эссиорха.
– Эй, не увлекайся! Мотоцикл не трехколесный, а мы не в поле! – напомнил хранитель.
Но ведьма не желала быть осторожнее. Она говорила что-то быстро, распевно, с иными, ушедшими в века интонациями, словно произносила древний причет. А вокруг гудели машины, взрывались осколками витрины, стонали жестяные крыши и внезапный, резкий, восторженный ветер гнал по улице вырванный у кого-то зонт.
– Уф! Мы же не виделись всего три дня! – сказал Эссиорх, когда Улита наконец его отпустила.
– Нет, вы слышали! И он еще говорит: всего! Нет у вас сердца, молодой человек! Вместо сердца у тебя мотор! – вознегодовала ведьма.
Услышав любимое слово, Эссиорх заинтересовался:
– Какой конкретно движок? Объем хотя бы какой?
– Литра четыре с половиной, – сказала Улита, приблизительно, но очень неточно вспоминая объем кровеносной системы.
– Мощный. Только жрать будет много, – оценил Эссиорх и вдруг испуганно завопил: – Эй, ты юбкой зацепила за бензонасос! Осторожно!
– Ну вот, Сальвадор, твое платье и заметили! Вот оно – скромное женское счастье! – прокомментировала Улита.
Выпутавшись из протекающих объятий бензонасоса, она запрыгнула на мотоцикл позади Эсси-орха.
– Я готова. Поехали спасать мир от раздолбайства, – сказала она.
