- Они вокруг меня, мама, вокруг меня! – плакала Алиса, забившись в угол дивана. К груди она прижимала плюшевого розового слоненка, полинявшего от времени. – Они вокруг меня!..
Она снова и снова повторяла эту фразу, снова и снова, а Светлана не могла поделать ровным счетом ничего. Очередной рецидив. Ремиссии становились все более короткими, смена таблеток в этот раз почти не помогла. В такие моменты Света ощущала себя самым бесполезным человеком во всем мире. Какая же она мать, если не может сберечь своего собственного ребенка?
Беременность была долгожданной и очень тяжелой. Последние три месяца срока Света не вылезала из больницы, лежала там на сохранении и постоянно молилась богу. Боже, пожалуйста, сохрани жизнь моему ребенку… возможно, родители были правы, когда говорили, что стоит рожать детей, пока ты молода и у организма есть силы. А она – сначала учеба, потом карьера, чтобы встать на ноги, замуж выскочила поздно, хоть и по любви. И вот – ей 37, а ее семилетняя дочка больна шизофренией.
- Это редкость, - качали головой врачи. Сначала – в местном провинциальном пнд, после – в областном. Вести Алису куда-то дальше Света просто опасалась. Дочь была слишком нестабильна, они с трудом успевали передохнуть в те короткие дни, когда казалось, что болезнь отступила. – Это редкость, - повторяли они. – Мы не уверены, как повлияют лекарства на ребенка такого возраста. Все на ваш страх и риск, сами понимаете… Как рано проявила себя болезнь?
Света уже не помнила. Сложно судить, маленькие дети всегда склонны фантазировать. Играть с невидимыми существами, говорить с теми, кого нет. У Алисы всегда были видимые только ей друзья. Друзья и враги. Те самые, от которых сейчас она пыталась спрятаться на диване, загородившись мягкой игрушкой.
Алиса… когда Светлана давала дочери имя, она не знала, насколько четко попадет. Алиса в Стране Чудес. Ее дочь также жила в своем собственном мире, куда так отчаянно пыталась пробиться Светлана, чтобы вытащить ее, вернуть в реальность. Она боролась одна, как зачастую это бывает – муж, узнав о диагнозе, сначала начал чаще пропадать на работе, потом – в бесконечных командировках, оставляя жену плакать обессиленно в отчаянии, в попытках помочь дочери. А потом – просто пропал. Пропал, и только тогда Светлана заметила, что все это время он забирал с собой вещи, отвозил куда-то. И вот о том, что в этой квартире жил когда-то еще один человек, напоминали только разношенные тапки 44 размера да зубная щетка в стакане. Светлана настолько забылась в дочери, что не замечала ничего.
- Они вокруг меня, мамочка, помоги, пожалуйста, помоги… - слова Алисы впивались в сердце Светы тысячей острых шипов, раня. Но ей оставалось терпеть. Быть мужественной. Не показывать, насколько ей больно.
- Иди ко мне, - она протянула руки к дочери, но та словно не видела ее. Она уже не плакала, только смотрела бессмысленно в пространство, туда, где было то, что жило только в ее сознании. Света знала, что в такие моменты ей почти ничего помочь не может. Ни ласка, ни отвлечение. Но все равно она не могла, просто не могла не обнять дочь. Алиса, почувствовав родное тепло, на мгновение обмякла, но через секунду снова заплакала, громко, надрывно. И вместе с этим разрывалось сердце у Светланы.
Казалось, за столько времени она должна привыкнуть, смириться. Не опустить руки, нет, но относиться к этому терпимей. Но каждый такой приступ у Алисы – как первый. Время лечит, но не все. Не это. И она знала, что надо просто пережить этот вечер, эту ночь, а утром – поехать ко врачу. Очередная смена таблеток. Стационар, где долгие-долгие недели ее ребенок будет без матери. А меж тем же шли годы. Светлана с тоской подумала о том, как красиво бы смотрелась Алиса первого сентября в черной юбочке и белой блузке, с озорными косичками и букетом цветов в руке. Как было бы здорово слушать ее истории о школе. Но Света слушала лишь истории о четырехглазых котах, жирафах, с шеями как у змеи, и злобных-злобных носорогах, кушающих на обед маленьких детей.
Ни о какой социализации не шло и речи. В те дни, когда болезнь отступала, Алиса была слишком сонной и вялой, чтобы общаться. Так действовали лекарства. Она спала большую часть суток, мало ела и зачастую просто смотрела в пустоту. Светлана очень надеялась, что там, куда она смотрит, не было злобных носорогов, питающихся детьми.
- Возможно, вам стоит отдать ребенка на попечение в детский дом инвалидов, сейчас нет жизнь ни у вас, ни у дочери, а так хоть вы поживете, - периодически советовала медсестра в пнд, когда видела Свету. Та, возможно, действительно выглядела неважно. И если сначала предложение вызывало у нее праведный гнев, то чем дальше и чем беспросветней казалась ситуация, тем больше задумывалась об этом Света.
Нет, это моя дочь, моя кровь, я костьми лягу, но вытащу Алису из этого, - сердилась она сама на себя, лишь за одну мысль о том, чтобы сдаться. И пусть это была ноша, которая легла на ее плечи на всю жизнь, Света была готова.
- Я спасу тебя, - шептала она, прижимая бьющеюся в плаче Алису. – Я спасу тебя, - гладила она ее по головке. – обязательно спасу. Я с тобой.
И Алиса немного, но успокаивалась. А это значит, что она была не совсем бесполезна.
А как бы поступили вы, если бы у вашего ребенка было серьезное психическое расстройство? Отдали бы ребенка или оставили, понимая, что это теперь на всю жизнь?
