Внимание! Конкурс фотографий для подписчиков! Приз - книга автора о волках!
Это рассказ о том далеком времени, когда мы с женой, после окончания института жили в посёлке Карьково на берегу Унжи и работали в Усольской восьмилетней школе.
Работа учителя оставляла довольно много времени для наблюдений в природе и для охоты, которой я тогда очень увлекался. Мне нравилось тропить зверей, не столько с целью их добычи, сколько для удовлетворения собственного любопытства и любознательности. Целыми днями я мог ходить по следам волков или рысей, тропить куниц, горностаев и норок, узнавая при этом детали их жизни, скрытые обычно даже от охотников, которых в первую очередь интересует возможность добыть зверя. Для меня же в то время самым интересным было получить знания о природе. Конечно, охота была важной частью моей жизни, но никогда не была главной и окончательной. По следам волков я ходил очень много, находил и их лежки и следы их охот на лосей, по которым можно было составить детальную картину трагической борьбы хищника и жертвы. Но реальная возможность добыть волка представилась лишь однажды.
На левом берегу Унжи напротив Карьково обитала стая волков, занимавшая обширную территорию по реке от Самыловской поймы до Угор. В глубину Унженско-Ветлужского междуречья их участок простирался за границу областей, уходя далеко в Горьковскую область. Район логовов этой семьи располагался между верховьями Вестомши и Пумины, там, где они сближаются друг с другом, неподалеку от областной границы. Поэтому я называл их для себя вестомшинской стаей, которую, как нередко у волков, возглавляла опытная умная волчица. В участок этой семьи входил лесной поселок Кастово, а также бывшие поселки Вестомша и Калиевец, к концу семидесятых годов уже нежилые. На правом берегу обитала другая стая, о которой я расскажу чуть позже. Здесь надо немного остановиться на том, что такое волчья стая. Это группа, объединенная семейными отношениями, состоящая из пары матёрых, самца и самки, и их потомства нынешнего и предыдущего годов. Волчата, родившиеся весной, в течение первого года жизни называются прибылыми или сеголетками. Молодые волки, бывшие в прошлом году сеголетками, продолжают жить с родителями и на второй год. Их называют переярками. На третий год жизни они, как правило, покидают родительскую семью, уходя искать лучшей доли, то есть свободных территорий и партнеров для образования собственной семьи, прибылые становятся переярками, а родившиеся весной волчата – прибылыми. Каждая волчья семья имеет свою территорию, которую её члены хорошо знают, границы отмечают пахучими метками и защищают от других волков.
Вестомшинская стая иногда переходила Унжу, но далеко на правобережную территорию они не углублялись, ограничиваясь ночными рейдами по деревням, в ходе которых ловили зазевавшихся
собак. Той зимой в стае, помимо пары матёрых, было три переярка и три прибылых, всего восемь волков. Пройдя десятки километров по их следам, я уже хорошо различал членов группы. Наиболее крупные следы имел матерый самец, отпечаток передней лапы которого составлял 11,0-11,5 см в длину и 8-9 см в ширину. Надо сказать, что у всех зверей семейства псовых отпечаток передней лапы крупнее и круглее заднего. При движении рысью, которой чаще всего ходят волки, задняя лапа ступает близко к передней или даже накрывает отпечаток передней лапы, отчего след передней лапы не всегда удается хорошо разглядеть и измерить. Однако достаточно долго идя вдоль следа, всегда можно
найти подходящий отпечаток. При небольшом навыке несложно научиться отличить заднюю и переднюю, а также определить правую и левую переднюю и заднюю лапы. Отпечаток передней лапы самца не только крупнее, но и круглее чем у самки, отношение длины к ширине обычно не более 1,3, а у самки след более узкий и это отношение составляет 1,4-1,5.
Зимой стая охотилась на лосей в горельниках, при этом они часто ходили по лесным дорогам, особенно в период глубокоснежья. Трактора Карьковского лесопункта расчищали дороги, по которым шла вывозка леса и двигались машины с рабочими. Днём по дорогам ездили трактора и лесовозы, а по ночам ходили волки. Не раз я встречал их следы, километрами тянущиеся по обочинам дорог.
В тот памятный день, четвертого февраля 1979 года было воскресенье. Следующий день, понедельник, также был у меня свободен от уроков и я пока не знал, как его проведу. Но сегодня, как всегда в выходной день, я собрался в лес, в этот раз запланировав маршрут по дороге от гаража за рекой до Вестомши, где хотел обследовать её пойму вниз по течению от места пересечения с дорогой. Из дома я вышел ещё затемно и, прицепив к рюкзаку привязанные на короткую веревку лыжи, пошёл по лесовозной дороге через Унжу. Идти по дороге было легко и весело. Легкий мороз бодрил, но постепенно усиливающийся ветер слегка обжигал лицо. За спиной, тихонько постукивая, бежали лыжи, ружье привычной тяжестью висело на плече. В рюкзаке был минимально необходимый для жизни в зимнем лесу запас – немного продуктов (хлеб, сало, печенье и конфеты к чаю), термос с горячим чаем, маленький походный котелок с кружкой, запасные носки и, обязательно, небольшой топорик, без которого в лес я никогда не ходил.
А еще всегда с собой была небольшая записная книжка, маленький альбомчик, карандаш и короткая стальная линейка, которой я измерял следы. Нож и патронташ висели на поясе, а спички были упакованы в полиэтиленовый пакетик и лежали в нагрудном кармане вместе с компасом, картой и охотничьими документами. До эпохи технических достижений XXI века было еще очень далеко. В то время мы не знали ни GPS-навигаторов, ни мобильных телефонов, ни цифровых фотоаппаратов и видеокамер. Бинокль, бумажная карта, туристический компас и блокнот с простым карандашом составляли все мое полевое снаряжение. При этом мне не нужны были напарники и попутчики, обычно я ходил в лес один, получая огромное удовольствие от общения с природой, в отсутствие людей переходящее в настоящее единение с ней. Даже два человека в совместном походе замыкаются друг на друга, природа при этом отступает на задний план, становится декорацией, неким фоном для общения людей. А вот когда ты один, она становится полноправным партнером, присутствие которого ощущается ежеминутно. Я любил это одиночество в природе, слияния с ней, когда ты становишься как бы её частью, а она, окружая тебя, открывает свои тайны и секреты. Одиночество обостряет чувства, а подстерегающие опасности заставляют быть бдительным и собранным, возвращая жизни ускользающую ценность. Ощущение своей уязвимости перед лицом природы компенсируется опытом и уверенностью в том, что во всех ситуациях ты сможешь найти выход. В то время я мог без устали проходить на лыжах десятки километров, мог в любую погоду переночевать в лесу, устроив таежный костёр нодью. Именно на этот случай в рюкзаке всегда лежал топор, а в кармане спички. Заблудиться я никогда не боялся, поскольку неплохо ориентировался, да к тому же имел при себе карту и компас. Дикие звери мне также были не страшны, поскольку, имея в руках ружьё, я был совершенно уверен в своем превосходстве. Неукротимое любопытство и жажда новых впечатлений гнали меня в природу, которая воспринималась как естественная, привычная среда, бывшая для меня тогда родным домом. Да и действительно, я жил тогда не столько в нашем скромном домике в поселке Карьково, сколько на пространстве Унженско-Ветлужского междуречья и прилегающего правобережья, на обоих берегах Унжи, в лесах и полях, на маленькой речке Воймеж и на озерах поймы, среди горельников и болот. Ежедневно и ежеминутно меня тянуло туда, где постоянно происходили разные чрезвычайно интересные события, которые я мог пропустить и не узнать. Вот поэтому тем прохладным февральским утром и шёл я быстрым шагом по дороге на реку Вестомшу.
Пробродив целый день по долине Вестомши, я встретил следы рыси, охотящейся на зайцев, нашёл свежие лосиные лёжки, только что покинутые вспугнутыми мною лосями. Лоси и рыси были для меня объектами наблюдения, а не охоты, поэтому я с интересом распутывал следы, восстанавливая по ним все детали и особенности зимней жизни зверей. Вот здесь рысь, поймав в ивовых кустах на краю лесной поляны зайца, утащила его в чащу ельника и съела там, лёжа на снегу, оставив только голову. А здесь два лося бродили по горельникам, легко перешагивая через поваленные стволы и скусывая верхушки молодых сосенок, а потом лежали, меланхолично пережевывая жвачку, пока не услышали поскрипывание лыж подходящего человека.
Во второй половине дня на заснеженной поляне я поднял из лунок стайку тетеревов. Какое же это изумительное зрелище, когда почти прямо из-под лыж вырывается, в облаке снежной пыли, крупный черный косач и, сверкнув белыми перевязями на крыльях, с испуганным квохтаньем улетает от тебя по прямой, успев запомниться красной бровью и синеватым блеском оперения груди! Вблизи было видно, как напряженно вибрируют под напором воздуха круто изогнутые боковые перья хвоста, косицы, из-за которых тетерева косачем и называют. И тут же из подснежного убежища вырывается второй, третий, четвёртый. А потом они вылетают парами, тройками, осыпая тебя искрами сухого, пушистого снега. Стремительно скинув с плеча ружьё, успеваю сделать два дуплета и два иссиня-черных краснобровых косача оказываются в моём рюкзаке.
Перекусив, сидя на валежине, я направился к дороге, чтобы тем же путем вернуться в Карьково. Погода стала портиться, к вечеру пошёл сильный снег. Зимний день короток. Вскоре стемнело и я возвращался по дороге уже в темноте, иногда включая фонарик, по привычке осматривая обочину. До гаража осталось не более четырех километров, когда неожиданно на белом снегу с левой стороны дороги я заметил совершенно свежие крупные следы. Это были следы пары волков. Звери перемахнули высокий снежный сугроб, нагребаемый грейдерами по обочинам, и шли в ту же сторону, что и я. Несмотря на сильный снег, следы их были совершенно не засыпаны, то есть от волков меня отделяли какие-то сотни метров. Конечно же, они двигались гораздо быстрее меня и это расстояние постоянно увеличивалось. Да я и не собирался догонять их, понимая, что это невозможно и бесполезно. Внимательно рассмотрев и промерив следы, я понял, что впереди меня по дороге идут хорошо мне знакомые матерые самец и самка с Вестомши. Отпечаток передней лапы самца был 11 на 8, а у самки 9 на 6 сантиметров. Пробродив целый день по лесу, я нигде не встретил волчьих следов, а вот сейчас, уже в темноте они сами вышли на дорогу. Идя сбоку от следов и освещая их фонариком, я заметил, что иногда между отпечатков лап на белом снегу виднеются капли негустой розоватой крови. Сначала я решил, что кто-то из зверей поранил ногу, но потом понял, что это признак течки. Так вот почему самец и самка ходят парой! В период течки матерые отделяются от других волков, оставив прибылых и переярков охотиться самостоятельно, и две-три недели живут отдельно. Я шёл по дороге, гадая, где же волки свернут и куда они дальше направятся. Не доходя километра два до гаража, волки свернули влево и, перемахнув придорожный вал, ушли в горельники. Продолжать тропление в темноте не имело смысла и я пошёл по дороге в сторону дома. Снег понемногу стихал, облачность рассеялась и над головой начали загораться звезды. Пушистый, только что выпавший снег слегка поскрипывал под ногами, смягчая шаги, лыжи послушно бежали сзади, глухо постукивая, от ружейных стволов слабо тянуло кисловатым запахом пороха, а увесистые косачи оттягивали лямки рюкзака. Миновав гаражи лесопункта, дорога повернула почти точно на север, и я стал искать в небе Полярную звезду. Я всегда считал её своей путеводной звездой и внутренне радовался, когда удавалось разглядеть её среди множества других. Не очень яркая, она стала видна не сразу. Сначала появились более крупные звезды ковшика Большой медведицы и, лишь немного погодя, когда истончилась атмосферная дымка, в небе проявились звезды Медведицы малой. Привычно прикинув пять расстояний глубины ковшика Большой медведицы по его крайней стороне, я наконец-то разглядел в конце этой линии маленькую звёздочку в хвосте ковша Малой Медведицы. Это и была путеводная звезда всех плавающих и путешествующих, которую я с полным правом считал своей. Идя на неё, я спешил к теплу своего дома, где меня ждала любимая жена, заботливо приготовленный ей горячий ужин и маленький сынишка, который очень любил, когда папа читал ему книжку перед сном. Временами я так жалел, что он еще слишком мал и я не могу брать его с собой в лес, где хотел бы показать ему много интересного и научить навыкам жизни в природе.
Остались позади заснеженные пойменные луга и озера и я вышёл на простор спящей подо льдом Унжи. Отсюда уже были видны огни Карькова, расположенного на холме в излучине реки. Прошло ещё полчаса и я наконец-то переступил порог, оказавшись в тепле и уюте своего дома.
Проснувшись до рассвета, я быстро собрался, не забыв сунуть в рюкзак белый охотничий халат и, стараясь не разбудить Иру, вышел из дома. Лыжи дожидались меня на улице, у порога. Ночью прошла легкая пороша, слегка присыпав вчерашние следы. Привязав к рюкзаку обледенелую веревку, другой конец которой был протянут через отверстия в носках лыж, я быстро пошёл вчерашним путем, надеясь продолжить тропление волков с того места, где они свернули с дороги. Однако следы пары матерых встретились мне раньше, чем я ожидал. Волки были здесь на исходе ночи, так как следы отпечатались уже по утренней пороше. Выйдя из горельников, звери подошли по дороге почти к самому гаражу лесопункта, а затем повернули обратно и вновь пошли по дороге в сторону Вестомши. Однако пройдя не более полукилометра, они свернули влево, в сторону поймы, в небольшой массив приручьевого ельника, носящий местное название Липовик, где следующим летом мне удастся найти гнездо змееяда.
Не веря своей удаче, я прошёл дальше по дороге и через полкилометра, по старой лесной заснеженной тропе повернул влево, надеясь обрезать волчий след. Про себя я решил, что если встречу след, то пойду тропить, попытавшись обрезать его вторично. Пройдя в этом направлении ещё столько же, я следа не встретил. Сердце забилось чаще, я уже чувствовал, что звери рядом и лежат где-то в глубине Липовика. Повернув ещё раз налево и выйдя на дорогу, след волков я так и не пересёк. Волки оказались обойдены мною в малом круге, и теперь было понятно, что они действительно остались на днёвку в лесу за гаражем. Я стоял на дороге в том месте, где волки с неё свернули и напряженно думал, что делать дальше. Идти по волчьему следу смысла не имело. Чуткие и осторожные звери вряд ли подпустили бы меня на выстрел и все усилия пропали бы даром. Зимний день уже разгорелся, низкое солнце осветило вершины сосен.
Свежайший след пары волков уходил в лес и я совершенно точно знал, что эти звери находятся не далее полукилометра от меня, но не мог придумать что делать. Мне был нужен загонщик, человек который пройдет на лыжах по следу волков и стронет их с лёжки. Оклад был настолько мал, что даже кричать в нём нужды не было. Надо было только пройти несколько сот метров по лесу на лыжах. Но где взять загонщика? Бежать за помощью в Карьково, звать местных охотников? Но кого я смогу там убедить идти со мной в лес, кто поверит, что волки лежат прямо за гаражами лесопункта? Да и люди все заняты, кто на работе, кто по своим делам. Даже если и удастся кого-то убедить, то пока я дойду до Карьково, пока человек собёрется, пока мы придем с ним на место, пройдет время, настанет вечер и волки могут уйти. И тут совершенно неожиданно на дороге я увидел идущего по направлению ко мне человека с ружьем и лыжами! Ни до, ни после этого я никогда не встречал в лесах междуречья среди зимы других охотников, а вот тут вдруг в самый нужный момент он появился. Это оказался совсем ещё молодой человек, внук местного охотника, курсант одного из военных училищ, который приехал к деду на каникулы и, взяв у деда ружьё, решил прогуляться в заунженские леса. Мы познакомились и я начал убеждать его пройти на лыжах по следу волков. Как же это оказалось трудно! Молодой человек наотрез отказывался верить, что перед ним следы волков, потом, когда я все-таки с грехом пополам, убедил его в этом, он не верил в то, что волки лежат в этом лесу. Я рисовал ему на снегу схему оклада, говорил, что я второй день иду по их следу – все было тщетно. Он ни в какую не хотел соглашаться с очевидным. Ну и наконец, когда я сказал, что пройти-то надо всего каких-то двести-триста метров, он с трудом согласился это сделать. Но по нему было видно, что всё равно ни в каких волков он не верит. Я попросил его подождать на дороге минут пятнадцать, пока я добегу до удобного места, а затем просто пройти на лыжах по следу, иногда постукивая палочкой по деревьям. Ружьё я посоветовал ему держать наготове, потому что неизвестно в какую сторону могут пойти волки. Совету моему он, конечно же, не последовал, в результате потерял возможность верного выстрела, к которому оказался не готов. Пробежав на лыжах по своей лыжне, я выбрал хорошее место, как говорят охотники, верный лаз, на противоположной от входного следа стороне оклада и, быстро обтоптав снег и надев белый халат, замер, готовый к стрельбе. Передо мной была пройденная пожаром редина, больше напоминающая поляну с отдельными редкими соснами. На противоположной стороне этой редины проходил вал так называемой ледянки, старой дороги, представляющей собой желоб по земляному валу, по которому раньше, во времена Унжлага, лошадьми таскали бревна на склад лесопункта. Для облегчения транспортировки этот желоб зимой проливался водой и превращался в длинное ледяное корыто. Дорога уже заросла лесом, но земляной вал хорошо просматривался и располагался от меня метрах в сорока. Вся поляна с ледянкой на заднем плане была передо мной как на ладони, и я предполагал, что волки могут пойти где-то здесь. Вложив в патронники своей верной тулки два картечных патрона, я взвел оба курка и взял ружьё наизготовку. Гулко билось сердце, отсчитывая секунды. В лесу повисла напряженная тишина. Но вот раздался легкий треск, затем шорох задетых кем-то веток. Наступившая после этого тишина стала невыносимой. И вдруг за ледянкой я увидел бегущего галопом волка. С каждым прыжком он глубоко проваливался в снег почти по шею и тут же взлетал в новом прыжке, вздымая клубы снежной пыли.
Зверь показался мне не столько серым, сколько каким-то серовато-рыжим. Вся мощь его прыжков была подчинена одной цели – поскорее покинуть опасное место. Он был сосредоточен, но не испуган и с кажущейся легкостью нёс свое сильное и, надо полагать, довольно тяжелое тело. Волк двигался под острым углом к линии ледянки и перед тем как пересечь вал, на долю секунды скрылся за ним. В этот момент я поднял ружьё к плечу и положил палец на первый спусковой крючок. В следующее мгновение, когда голова и грудь волка поднялись над краем вала и зверь готов был взлететь на него, я нажал на спуск. Заряд картечи сразу же остановил зверя и тот рухнул в снег, срезанный в начале прыжка. Держа ружьё наготове, я быстро окинул взглядом окрестности, надеясь, что рядом может оказаться второй волк. Но его не было, а подстреленный зверь в последнем усилии поднял голову и коротко негромко провыл, видимо подавая сигнал опасности, а может быть, прощаясь навсегда со своим партнёром. Добив вторым выстрелом подранка, я подошёл к мертвому зверю. Это была крупная матерая волчица в великолепном зимнем наряде. Каждая шерстинка её меха имела хорошо выраженную зональную окраску. Под остевыми волосами была густая плотная подпушь. Черный кончик хвоста и полностью черные когти подтверждали несомненную принадлежность зверя к волчьему племени. Спустя несколько минут подошёл мой помощник. От его былого скепсиса не осталось и следа. Он стал взахлеб рассказывать, как буквально в тридцати метрах от него пробежал матёрый волк и он мог бы стрелять по нему, если бы ружьё не висело за спиной. Я не стал пенять ему на то, что предупреждал о необходимости держать ружьё наготове, ведь упущенный шанс всё равно уже было не вернуть. Мертвая волчица была очень тяжелой, и мы с трудом вдвоем дотащили её до дороги. Здесь, связав обе пары лыж, мы сделали волокушу и, впрягшись в неё, потащили волчицу по дороге в Карьково.
С тех пор прошло уже много лет, но я до сих пор во всех деталях могу вспомнить каждую минуту этого незабываемого дня. Увидев нас, из гаража высыпал народ. Мы остановились передохнуть, а рабочие рассматривали мертвого зверя, удивляясь его размерам и величине зубов. В Карьково мы проволокли волка мимо здания школы, где была в это время большая перемена. Ребята высыпали во двор и тоже с некоторым страхом и любопытством рассматривали мёртвого зверя.
Так закончила свои дни Вестомшинская волчица. В этом году стая с Вестомши понесла серьезный урон. Овдовевший в разгар брачного сезона самец ушел на поиски новой подруги. Молодые волки остались без руководства и покровительства родителей. Буквально через неделю шофера идущих из Кастово лесовозов на ночной дороге встретили трёх волков этой стаи – двух переярков и прибылого. К тому времени сугробы по обеим сторонам дороги были уже довольно высокими и крутыми. Волки, не успев вскочить на снежный бруствер, бросились бежать впереди машин. Передняя машина догнала и сбила двух волков, а шофера монтажками и топорами их добили. Один переярок все-таки сумел убежать, перемахнув через сугроб. Через несколько дней районный охотовед добыл еще одного волка из этой стаи. Таким образом, к началу марта в вестомшинской стае осталось всего четыре волка. Однако уже в середине марта матерый самец ходил с новой самкой, следы её были существенно меньше, чем у старой. Надо полагать, он встретил молодую волчицу-переярка и привел её на свой участок. В августе, исколесив десятки километров лесных дорог, я нашёл их логово, но это уже немного другая история.
Работая в дальнейшем в Костромской охотинспекции, а затем на Костромской лесной опытной станции, я немало охотился на волков, участвуя и в окладных охотах с флажками, и преследуя их на снегоходах. Детали тех многочисленных охот уже забылись, но вот эта первая в жизни удачная охота на волка осталась в памяти навсегда.
Рисунки автора, фото из свободных источников.
В наших материалах вы найдете не только общеизвестные факты о животных, но и результаты собственных наблюдений, уникальную информацию, которую вы больше нигде не встретите.
Читайте другие публикации о волках на нашем канале:
Чтобы одолеть стаю в 400 волков, надо разрушить мифы о волчьей стае
Мифы о волках в Интернете: есть ли ранги в волчьей стае?
О том, что такое волчья стая на самом деле
О последней охоте старого волка
О троплениях волков в горельниках и о том, как волки убивают свои жертвы на самом деле
По волчьим следам. Стоит ли брать жену на охоту за волками
Почему необходимо регулировать численность волка?
Наши тексты оригинальны, здесь нет перепостов, использования непроверенной информации и плохого русского языка.
Если вам нравятся наши статьи, ставьте лайки, подписывайтесь на наш канал и вы первые узнаете о новых публикациях.
