Старый дом придётся продавать, это однозначно. Последние два года любой разговор с детьми этим начинался и заканчивался. Сын с дочерью уже всё давно разделили: большая часть достаётся Анатолию, он обменивает свою двухкомнатную квартиру на четырёхкомнатную, забирает к себе отца, присматривает и ухаживает за ним. Дочь Татьяна свою долю вкладывает в расширение совместного с мужем бизнеса, жилищный вопрос их пока не волнует. Все эти радужные планы разбивались об одну досадную «мелочь»: их отец, дед Михалыч, высокий, загорелый старик с седыми усами, продавать дом категорически отказывался.
Вообще говоря, это был не дом, а дача. Добротная постройка начала 1950-х состояла из двух больших комнат и примыкающей к ним летней кухни, вокруг которой располагались ухоженный сад, огород, различные сарайчики. За домом Иван Михайлович тоже ухаживал, ремонтировал, ежегодно по старинке белил извёсткой.
Газ в дом не провёл, готовил неприхотливую еду на электроплитке, зимой топил печку, водопровод с краном был только во дворе. В общем, всё тут как бы застыло в шестидесятых, когда Ваня жил здесь ещё со своими родителями. В те годы это была окраина города, курортный рай для отдыхающих, заполненный дачным народом в летний сезон и пустеющий зимой. Однако с середины девяностых на месте небольших дачных домиков стали вырастать двух- , а то и трёхэтажные особняки городской элиты, да и просто крутых авторитетов.
Обычных хозяев, живших, как дед Михалыч, в старых домиках, оставалось всё меньше. С каждым годом земля дорожала, район становился одним из самых престижных в городе. Те, кто не мог построить дорогой особняк, под давлением богатеев продавали свою землю и покупали удобные городские квартиры с газом, центральным отоплением, горячей водой, беспрерывным шумом, загазованным воздухом и прочими «радостями» прогресса.
Сегодня дед Михалыч ждал в гости сына с семьёй. Он замариновал мяса для шашлыка, наловил и нажарил бычков. На огороде дожидались крупные, натуральные помидоры и огурцы, а в погребе банки с домашним вином и соком для внуков. Однако вечером Толя приехал один и, пряча глаза, бубнил, что его Лариса занята на работе, у детей какие-то свои дела, а он вот вырвался на часок посидеть с отцом, даже машину не брал, чтоб вина выпить. Да и поговорить надо… Михалыч устало махнул рукой и побрёл в погреб за вином. Он понял, что всё бесполезно, дети не отстанут от него.
…Никогда ни Толя, ни Таня не любили этот дом. Они родились в городской квартире, которую получила на своём заводе жена Михалыча, Люся. Обитали в ней зимой, а в конце весны перебирались сюда и жили до осени. Ходили на море, копались в огороде, крутили на зиму под руководством Ваниной мамы компоты и соленья. Наверное, это было лучшее время в их жизни.
Затем дети начали взрослеть и постепенно охладевать к старому дому. Патриархальная дачная жизнь с родителями в доме без удобств их уже не прельщала. Да и Люся всё чаще оставалась летом в городе – за детьми надо присмотреть, накормить, проследить; ну и вообще, в квартире комфортнее… Постепенно они так и стали жить: он на даче круглый год, а дети с женой в городе.
Дети выросли, обзавелись своими семьями. Один за другим ушли его родители, а затем умерла и Люся, «сгорев» от онкологии за три месяца; потом началась перестройка. Дед Михалыч гордился тем, что в этой смуте его чада не сгинули, сумели приспособиться. Толя после разных передряг пробился на руководящую должность небольшого, но процветающего предприятия, жена его была главбухом в солидной торговой фирме. Таня с мужем начинали с «челноков», а сейчас имели на крупнейшем оптовом рынке три магазина и жаждали расширяться дальше.
Но если дети его ещё как-то бывали на даче, то внуки не понимали такую жизнь в принципе. Несколько раз они приезжали к деду, но почти сразу начинали рваться назад. Это было уже поколение интернета, виртуального общения, спутникового телевидения, выросшее на импортных йогуртах, кока-коле, чипсах. Они совершенно не воспринимали деда с его дачей, огородом, помидорами с грядки, грушами с дерева.
А ведь он так мечтал, что летом с внуками будет жить на даче, ходить на море, ловить бычков. Пустые мечты… Все обитатели этого курортного места на море не ходили. Они уезжали отдыхать на пляжи в Египет, Турцию, а то и в Европу. И зачем тогда покупать дом на берегу моря?
Михалыч сидел с Толей уже второй час, в сотый раз устало выслушивая рассказ о прелести жизни в городской квартире на девятнадцатом этаже; с дрожью вспоминая, как ему однажды пришлось три дня прожить у сына, как страшно было смотреть в окно, как ночью во дворе всё время орала автомобильная сигнализация, соревнуясь в громкости с эстрадными воплями, как соседи справа за стеной громко ругались, а над головой топали соседи сверху…
Он остановил сына, подумал ещё немного, словно отдаляя миг, после которого уже не будет хода назад, и вяло сказал:
– Ладно, додавил, продавайте дом. Только учтите, говорю сразу и бесповоротно – в твоём муравейнике я жить не буду!
– Как не будешь? – Толик сразу подобрался, посмотрел на отца недоверчиво. – Почему? Тебе же трудно одному, без удобств! А там у Лариски всегда обед приготовлен, ванна с горячей водой…
– Знаю я Лариски твоей обеды. Что там она настряпает, если весь день на работе? Химию быстрого приготовления, или магазинные пельмени из морозилки достанет? Извини, сынок, но я привык к здоровой пище, к морскому воздуху, к тишине. Правда, тут у меня в последнее время с тишиной тоже проблемы, да и здоровой пищи поменьше стало, но всё равно не сравнить с вашим скворечником…
– Папа, ну как же так? Я ведь хочу, чтоб всем хорошо было – ребятам по отдельной комнате, тебе тоже; досмотрим, как полагается…
– Меня, Толя, досматривать надо только в твоих хоромах, там я загнусь очень скоро… А на вольном воздухе ещё долго проживу и здоров буду. Что касается ребят, то им по комнате можно устроить и в «трёшке». В общем, так, сынок! Сам запомни и сестре передай. Продавайте дом, как хотите, тут ваша взяла. Но из тех денег я возьму ровно столько, чтобы купить себе домик за городом, переехать туда, ну там устроиться на первых порах. Не бойся, я дорогой брать не стану, куплю вдали от города, лишь бы у моря. Гостить вы всё равно у меня часто не будете, а пару раз в год и так приедете.
Анатолий хотел что-то возразить, но Михалыч поднялся и внятно сказал:
– Всё, Толя, разговор закончен! Закрыли тему. Иначе никакой продажи вообще не будет! – он поднял руку и как бы отмахнул ею от себя, давая понять, что вопрос исчерпан.
На следующий день примчалась Татьяна, тоже пыталась уговорить отца и получила такой же ответ. Больше они к этой теме не возвращались – знали его упёртый характер. И то спасибо, что вообще согласился продавать!
Следующая неделя прошла спокойно, а потом начался шквал звонков – ни минуты покоя! В конце концов, Михалыч поменял в телефоне карту и постановил, что все предварительные переговоры будут вести Толя или Таня, а ему останется только принимать гостей для того, чтобы показывать дом.
Теперь стало поспокойнее. Звонили только договариваться о просмотре. Он никому не отказывал, показывал свой дом всем желающим, отвечал на вопросы о соседях, однако обо всех прочих делах отсылал говорить к детям.
Наступала осень… Михалыч с тоской смотрел на свой дом, на сад, полный спелых плодов, на грядки с помидорами, на ряды клубничной рассады. Каждый год повторялось одно и то же: овощи и фрукты созревали, радовали глаз, но никому не были нужны. Он звонил детям: «Приезжайте, заберите, внуков угостите».
– Да-да, конечно, может, к концу недели, сейчас много работы, ой, а на выходных мы обещали к Пашке с Ленкой на шашлыки…
– Так ведь шашлыки и у меня можно сделать, приезжайте с детьми, фруктов поедите, на море сходим…
– Ну, может, через выходные, а то друзья всё-таки, мы обещали…
А через выходные у Ларисы начинался квартальный отчёт, а потом у внуков поездка куда-то, а Танька с мужем вообще жили на своём рынке… Как-то в минуту откровенности, Толик всё ему объяснил:
– Ты, папа, остался в середине двадцатого века, а у нас уже двадцать первый. Темп жизни давно не тот! Мне сейчас проще купить кило тех же помидор в магазине по дороге домой…
– Да разве можно сравнивать! В тех помидорах уже нет ничего, химия одна! Да и деньги-то, зачем тратить? – обиделся Михалыч.
– Да какие там деньги, папа? Я, слава Богу, хорошо зарабатываю, чтоб такие крохи не считать…
Толик хотел добавить, что к отцу нельзя заскочить, как в магазин, на три минуты, а надо посидеть, поговорить, неспешно попить чаю за столиком под вишней, вспомнить какие-то забавные истории из своего детства, которые происходили в этом доме; просто помолчать, вдыхая вечернюю прохладу летнего воздуха, а потом завернуться в одеяло, улечься на старую панцирную кровать на открытой веранде и уснуть под стрекотание кузнечиков, под мягкий свет дивных южных звёзд…
– Нет, нет, – Толик тряхнул головой – ты пойми, сейчас, чтобы заработать приличные деньги, надо, как белка в колесе… с утра до вечера… света белого не вижу…
Михалыч уныло кивал и уже без особой надежды предлагал:
– Ты хоть осенью, раз в год, загляни, закрутки возьми… ведь вон, полный погреб…
– Ну, осенью... да, может, приеду, пару банок заберу…
… И слышал дед Михалыч невысказанные мысли сына, что не нужны ни ему, ни сестре, ни их детям его соленья, что внуки домашним компотам предпочитают газировку, едят дома «разносолы» из супермаркета, и никто не хочет возиться с дедовыми закрутками, да и с самим дедом, старым, неторопливым, напрочь отставшим от жизни…
Кому теперь достанется его дом, сад, огород? Покупатели приходили всё больше быковатые, «чисто конкретные», а ему так хотелось, чтобы старый дом купила какая-нибудь большая семья с детьми, он бы и закрутки все им оставил…
И наступил мокрый осенний день, когда Толик объявил, что с покупателем всё договорено, в цене сошлись, подписание документов – через месяц. Пора отцу думать о переезде.
***
Окончание истории - по этой Дзен-гиперссылке.
***
Аудиоверсию рассказа можно послушать на Ютубе на канале "Рассказы для души" https://youtu.be/BJc3bF915XQ
***
Этот и другие рассказы и повести автора собраны в книги, которые можно купить в интернет-магазине по этой ссылке: https://andronum.com/avtory/sorokovik-aleksandr/
***
С приветом, ваш Ухум Бухеев
