По поводу происхождения названий Большого и Малого Гнездниковских переулков есть разные версии. Прежде всего на ум приходят птичьи гнёзда, имевшиеся в изобилии в шумевших здесь когда-то рощах. А историк Москвы П. Сытин считал, что здесь жили гнездники – мастера по изготовлению дверных петель. Другие полагают, что мастера-гнездники делали стрелы, подсчёт которых вёлся «гнёздами». Сегодня наш путь ведет в Большой Гнездниковский переулок, где по сей день радует глаз интересный памятник архитектуры функционализма – доходный дом Э.К. Нирнзее (1912 г.).
Владелец здания одновременно являлся и его архитектором. Квартиры здесь были словно гнёзда (под стать названию переулка) – маленькие, состоявшие из комнаты, ванной и туалета. Кухня вообще не была предусмотрена, а для обедов на девятом этаже был спроектирован зал. Естественно, что в таких условиях могли жить или совсем одинокие люди, или бездетные семьи. Специально для них Нирнзее и построил свой дом. А для того, чтобы жильцы не скучали, зодчий предусмотрел наличие в здании сада, обсерватории и катка на крыше. Ну и, конечно, театр-варьете в подвале, прославившийся на всю Москву под именем «Летучая мышь». Одним из первых жильцов дома стал Давид Бурлюк – поэт, критик, художник, идеолог русского авангарда. Диапазон художественных пристрастий Бурлюка во многом был вызван кругом его общения. К нему приходили друзья – бубнововалетовцы М. Ларионов и Н. Гончарова, В. Кандинский, В. Каменский и, конечно, Владимир Маяковский, который останавливался и жил на квартире Бурлюка весной 1915 г. Маяковский писал: «Всегдашней любовью думаю о Бурлюке. Прекрасный друг. Мой действительный учитель. Бурлюк сделал меня поэтом».
То, что у Бурлюка был только один глаз, нисколько не мешало ему иллюстрировать книги Маяковского. С 1911 г. они учились в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, откуда их вместе и выгнали в 1914 г. Футуристы обожали Бурлюка. Для их кафе на Тверской улице он придумал вывеску: «Мне нравится беременный мужчина». Он и сам, можно сказать, выглядел неординарно. Выдвинув в качестве своего девиза фразу: «Надо ненавидеть формы, существовавшие до нас!», он наряжался в клоуна и рисовал у себя на щеке маленьких лошадок.
Кроме того, Д. Бурлюк был ещё и продюсером, организовывая по России гастроли многих своих друзей, за что получил прозвище «Дягилев русского авангарда». В 1918 г. он отправился в очередную поездку по России, но в свой дом в Гнездниках уже не вернулся, а перебрался в Японию, а затем, в 1922 г., в США. Вновь он приехал в Советскую Россию лишь в 1956 г. Когда обсуждался вопрос о том, кто будет оплачивать приезд Бурлюка, бывшая подруга Маяковского Лиля Брик сказала: «Никакими тысячами нельзя оплатить Давиду те полтинники, которые он давал нищему, чтобы тот мог писать стихи, не голодая». В квартире Бурлюка жил и его младший брат Николай, писатель и художник.
В 1920-х гг. в доме жил литератор Арсений Авраамов. У него часто собирались коллеги по перу, в том числе С. Есенин и А. Мариенгоф, позднее вспоминавший: «Часа в два ночи за грелкой приходил Арсений Авраамов, у него в доме Нерензее, в комнате, тоже мёрзли чернила и тоже не таял на калошах снег. К тому же у Арсения не было перчаток. Он говорил, что пальцы без грелки становились вроде сосулек – попробуй согнуть, и сломятся. Электрическими грелками строго-настрого было запрещено пользоваться, и мы совершали преступление против революции. Много с тех пор утекло воды… В доме Нирнзее газовые плиты и ванны, нагревающиеся в несколько минут, а Есенин на другой день после смерти догнал славу».
В 1920-х гг. в здании располагалась редакция газеты «Накануне», автором которой был Михаил Булгаков. Здесь на очередной редакторской вечеринке он впервые увидел Елену Нюренберг-Шиловскую, которой суждено было стать не только третьей его женой, но и хранительницей рукописи «Мастера и Маргариты».
Не будем описывать все перипетии любовной истории, препятствовавшей браку Булгакова и Шиловской. Отметим только, что после того, как муж Елены Сергеевны – начальник штаба Московского военного округа Шиловский узнал обо всём, он встретился с Булгаковым и с военной прямотой потребовал от него разорвать все отношения с чужой женой. Причём на встречу с писателем он пришёл с пистолетом. Булгаков говорил позднее, что Шиловский хотел его застрелить?– настолько накалились страсти. Тогда Булгаков дал слово Шиловскому больше не встречаться с Еленой Сергеевной. После этого влюблённые не виделись год. Но время в данном случае не вылечило. Чувство только усилилось от разлуки. В конце концов Шиловский дал развод своей жене. И Елена Сергеевна стала Булгаковой. После смерти Михаила Афанасьевича она посвятила свою жизнь заботам о публикации романа «Мастер и Маргарита».
Интересно, что Булгаков сделал местом встречи Мастера и Маргариты именно Большой Гнездниковский переулок. Видимо, для писателя и его главного романа встреча с будущей женой в доме Нирнзее в Гнездниках стала судьбоносной: «По Тверской шли тысячи людей, но я вам ручаюсь, что увидела она меня одного и поглядела не то что тревожно, а даже как будто болезненно… Я свернул в переулок и пошёл по её следам. Мы шли по кривому, скучному переулку безмолвно, я по одной стороне, а она по другой. И не было, вообразите, в переулке ни души». Продолжение следует... Благодарю Вас за внимание, как пишут в таких случаях, не забудьте подписаться на мой канал и лайкнуть. 😊 С уважением, Александр Анатольевич Васькин - писатель, культуролог, историк Москвы и советской повседневности, автор и ведущий программ на радио "Орфей". Сайт: александр-васькин.рф, YouTube-канал: Александр Васькин, Facebook. Продолжение рассказа о достопримечательностях Москвы Вы найдете в моих следующих статьях:
Пушкинская площадь: что снесли, а что осталось
Семь сталинских высоток: гостиница "Украина"
Дом Плисецкой на Кутузовском. Жучки в постели
"Дети Арбата" Анатолия Рыбакова. Старожилы Кутузовского проспекта
В честь кого назвали Бадаевский пивной завод
