С Мариной Сергеевной мы познакомились, когда их коммунальную квартиру расселяли. Да что уж там — почти расселили. Жить там, на углу Большой Никитской и Леонтьевского переулка, уже было невозможно — все рушилось, и уезжать немыслимо - оттуда, где корни нескольких поколений семьи. Гуляли, разговаривали про это, про всех здесь живших.
«Видите желтый дом с колоннами? Это особняк купцов Сорокоумовских - «меховых королей». Моя бабушка Ольга Петровна из них. Она лихая была. В 16 лет поехала на бега и выиграла заезд на коляске — страшный позор для барышни из приличной семьи! Вышла замуж за купца, родила троих детей, встретила деда, влюбилась по уши и сбежала от мужа. Родители ее тогда, конечно, прокляли. Молодые сначала жили на Пречистенке, куда провели трамвай. Отважная бабушка его боялась. Дед дразнил: «Ай-ай-ай, бежит трамвай. Ой-ой-ой, пора домой. Ножки на бульваре, головка на тротуаре».
«У нас в семье все врачи были. Дед по папе педиатр Георгий Сперанский, тот самый, да, в честь которого больница названа. Дедушка по маме — хирург Петр Постников (тот, к которому бабушка Ольга сбежала). Он еще и в цирке успел поработать, жонглировал. А в 1904 году пошел врачом на русско-японскую войну. По дороге залез на стелу, стоящую на границе Европы и Азии. Эту фотографию потом в качестве открытки растиражировали».
«В нашем доме когда-то был французский театр, потом жил князь Юсупов. В середине XIX века надстроили этаж, а в 1937 году — еще два. Бабушка с дедушкой и детьми сюда переехали в 1910 году. Квартира считалась тогда не очень большая — десятикомнатная. Был кабинет, хирургическая, где дедушка принимал пациентов, и 54-метровая столовая с роялем».
«После революции всех уплотняли, и наша квартира превратилась в коммуналку. В ней я и родилась. Люди время от времени менялись, но в среднем было человек 30. Помню сестер Фаню и Берту Львовну, их брата, который даже на кухню не ходил без нагана, его жену цыганку. Семью Минаевых с 6 детьми. Мишку и Машку. Когда Мишка напивался, он гонялся за женой с топором. Кто-то приезжал, уезжал, оставался пожить. Однажды выхожу ночью в коридор и натыкаюсь на незнакомого мужчину — полуодетого и чуть не плачущего. Оказывается, приехал к соседям, вышел из комнаты, а как идти обратно — не помнит».
«Всякое бывало. Во время войны в соседний дом попала бомба, а наш пошел трещинами. В 1943 году был сильный пожар, я тогда школьницей была. Помню, как стоим на другой стороне улицы, я вцепилась в дедушкину руку и смотрю, как огонь из окон языки высовывает. Квартира тогда не сгорела, только залило сильно. Нас вообще часто заливало.
Помню, мама уже болеет, не встает, а из трубы отопления хлещет горячая вода. Уже гораздо позже кипяток из прорванной трубы лился на компьютер, за которым сидел зять. А дочери в день города и вовсе потолок на голову упал. Но это уже не стихийные бедствия, а запрограммированные — не сделанным вовремя ремонтом».
«Мы по-прежнему живем в этой комнате, хоть вся квартира уже практически пустая. Душа не лежит те комнаты занимать. У нас тут такой запасник семейного музея образовался. Смотрите. Потолки 3.70. Лепнина. Вот эта люстра хрустальная с первой Парижской выставки — конец XVIII века. Резной диванчик — от прадеда. Кровать — министра временного правительства. Кресло из Абрамцево. Прабабушкин портрет. А теперь пойдемте дальше, в коридор. Там сундучок, с которым дедушка уходил на русско-японскую войну. Осторожно, с потолка иногда штукатурка падает. Вот ванная. 20 метров. Когда-то там был верхний свет. С кухни черный ход. Видите, на лестнице костер жгли? Нас тут всего-ничего осталось: сверху трое, снизу четверо».
«Квартиры нам начали потихонечку предлагать в 90-х. Кто-то сразу поехал. Например, Володя — он жил в одной комнате с мамой, из-за этого и семью не завел. Их все время заливало. Вот в 60 лет получил отдельную квартиру. Но жизнь уже прошла - с мамой и прорываемой трубой. поздновато.
Мы пока «капризничаем», бьемся за свои права. Конечно, в идеале хотелось бы вернуться в свою квартиру, когда дом отремонтируют. Или хотя бы переехать по соседству где-то. Для нас уехать от Никитских ворот - все равно, что в другую страну перебраться. Поздно привыкать уже к новой жизни. Но кому это интересно?».
Они все-таки уехали. Дальше — не знаю.
Мария Кронгауз
Фото Елены Головань
Историю коммунальной квартиры можно еще почитать здесь и здесь.
