"Африканский корпус". Роман

Утро началось с шума и разговоров, казалось, что кто-то колотит прямо над ухом. Куда-то нужно было перекатить бочки с дизелем, кто-то ругался, что оставили мало воды, кто-то стучал чем-то металлическим, что-то бренчало и гремело, и все одновременно разговаривали, перекрикивая друг друга, создавая гул, словно сама земля просыпалась в раздражении. Этот шум накатывал на голову, сметая остатки сна и делая утреннее пробуждение болезненным, как если бы тело ещё спало, а мозг уже стремился его расшевелить...

– Эта та колонна, на Кидаль? – спросил он через некоторое время. – Да, ооновская. Любят они ооновских пограбить, – ответил Геннадии. – Те чуть что – лапки кверху и всё отдают. Это притом, что у них есть чем защищаться. Ну, а потом местные налётчики всё, что награбили, отвозят на рынок и толкают втридорога. Бизнес по-местному. Другой работы нет. Да и не особенно-то хотят трудиться. Считают, что Европа их всю жизнь грабила, значит, теперь европейцы должны им создать рай на земле за свой счёт. – Грабь награбленное? – уточнил испанец...

– Слушай, Надя, сколько же мы уже едем, а вокруг ни души: ни навстречу, ни попутных машин, ни людей, – посмотрел вокруг испанец, прикрывая глаза ладонью, как козырьком, и при этом продолжая с непривычки сильно щуриться. – Здесь курсируем только мы и военные Мали, – ответила эпидемиолог. – Иногда встречаются караваны под охраной, но это бывает крайне редко – буквально раз в неделю, если повезёт. В других случаях – полнейшая пустота. Тут просто больше некому ездить, никто не рискует, особенно после того, как боевики объявили настоящую охоту на транспорт...

Дорога уходила почти по прямой – узкая, едва заметная полоска красно-бурого грунта, будто натянутая на безжизненное, раскаленное пространство, где горизонт непрерывно дрожал от изнуряющей жары. Воздух был сухим, плотным и горячим, словно невидимое, расплавленное стекло давило на грудь, мешая дышать. Мельчайшая пыль оседала на губах, склеивала ресницы, въедалась в ткань рубашки. Рафаэль машинально провёл рукой по лицу – кожа под пальцами горела, как после сильного солнечного ожога. Теперь он в полной мере осознал, почему за сиденьем стоял целый ящик с бутылками воды...

Все эти моменты, как кадры из фильма о недавнем прошлом, снятого умелым режиссёром по следам недавних событий, прокручивал в голове Рафаэль Креспо, сидя в раскаленной от жары и духоты кабине старенького «Рено». Знойный воздух, казалось, плавился, искажая очертания бесконечных мусорных холмов, тянувшихся до самого горизонта. Иногда испанец отвлекался, убаюканный монотонным гулом мотора, и пропускал что-то из того, что говорила Надя, его новая спутница и единственный человек в во всей огромной Африке, который был ему, пусть и меньше нескольких часов, знаком...

Звонок из посольства Мали прогремел, как гром среди ясного неба, хотя оба, в глубине души, его ждали. Такие события всегда кажутся одновременно и ожидаемыми, и совершенно внезапными. Приятный женский голос, говоривший на безупречном русском языке, сообщил, что все документы Рафаэля Креспо – диплом, сертификаты и прочие бумаги – не только переведены на французский, но и должным образом заверены. Он мог забрать их в любое удобное для него время. Эта новость, сухая и официальная, означала одно: больше не осталось никаких формальных препятствий для его отъезда в Мали...