1. Сергей С. рассказал, исходя из личного опыта: "Служил в ГСВГ в 1979-1981, помню это время: в карауле были, так менялись часовые через каждый час, так как минус 10 градусов ощущалось как минус 20 градусов.
Помню после "учебки" приехал в танковую часть, но сам то я был в роте связи, казармы остались еще от фашистов: трехэтажные здания, полы выложены ребристой плиткой, отопление плюс холодная и горячая вода.
Только кое что не работало. Как пришла пора спать, смотрю, солдатики стали укрываться матрасами и шинелями, оказалось кочегарка вышла из строя. Дня через три восстановили отопление - можно было ходить в трусах.
Но горячей воды так и не было, но в конце службы поставили электрический водонагреватель - можно было в роте помыться, как в бане. Казарма была как родной дом, приятно было туда приехать, например, после учений.
Да и молодые мы были - кто с Урала, кто с Сибири, но и были с Грузии, Киргизии, Таджикистана, молдаване - последние любили прикидываться, что по-русски не понимают.
В общем Интернационал, говорят даже учебник такой был для иностранцев из республик СССР, где были картинки с надписями: " это командир", "это танк". Армия это хорошо, но почему-то она мне ни разу не снилась…»
2. Андрей вспомнил коротко: "У всех, наверное, есть своя история:) Как-то на точке ПВО поставили в караул. Просто обходить территорию. Ни заборов, ни номеров постов. Ни разводящего. Лето. Ночь. Тишина…
Иду потихоньку. И вдруг - сильный удар по лицу. Ну, думаю, или ротный, или старшина... А оказывается уснул прямо на ходу и ударился о стоящий трактор..."
3. Роман Тагиров поделился небольшим отрывком: "В первый же караул нового призыва (в этом рассказе солдаты срочной службы служат год…) случилось грандиозное ЧП, виновником которого стал рядовой Михельсон.
А кто ещё мог так попасть в самый первый день несения боевой службы? Ну, конечно, только Эдуард!
Когда рядовые Иванов и Шкляев оказались в дежурной смене и ближе к вечеру мели территорию, мимо их прошагала возвратившаяся смена караула во главе с хмурым капитаном Рысевым (командир роты), решившим вдруг лично проверить процедуру приёмки-сдачи постов.
Кавалькаду из пятерых военных (начкар, сержант и три караульных) замыкал поникший Эдик с автоматом за плечом.
Давид с Виктором услышали, как рассерженный офицер при входе в караулку громко приказал сержанту больше не кормить рядового Михельсона. Земляки переглянулись…
Что случилось? Никто и никогда в войсках не слышал и не говорил о таком дисциплинарном взыскании.
Даже в пресловутом УГиКС (написанном кровью…) не говорилось о том, чтобы своего же солдата, между прочим, целые сутки выполняющего боевую задачу с оружием в руках, морить голодом… Да ещё от имени начальника караула… Что происходит?
Через некоторое время появился сам виновник офицерской суровости без оружия, каски и бронника, зато с метлой в руке.
Эдик быстро приблизился к землякам и со словами: «Пацаны, вы не поверите…» начал мести площадку и одновременно рассказывать, изредка поглядывая на узкие окна-бойницы караульного помещения.
Как оказалось, твёрдый распорядок армейской жизни с послеобеденным сном вкупе с щадящим режимом КМБ (курса молодого бойца…) сыграли злую шутку с молодым организмом солдата Внутренних Войск МВД России.
Эдик быстро привык не только подниматься спозаранку, но и спать после обеда. И тут, как назло, как раз в послеобеденное время рядовому Михельсону выпала охрана поста путём патрулирования вдоль длинного ограждения из ключей проволоки.
Караульный отшагал две смены и отлично помнил, что если спокойно прогуляться восемь раз туда и обратно вдоль забора, считая бетонные столбы освещения, то, как раз получатся нужные два часа…
На четвёртом возвращении бдительного часового посетила неожиданная мысль о том, что пост-то у него дальний, что его всё равно никто не видит, и чем без толку шагать туда-сюда-обратно, можно присесть вон за тот пригорок и затем вернуться к полезной ходьбе ближе к появлению разводящего с новой сменой.
Электронные часы со светящимся циферблатом красовались на левой руке бойца. Можно было установить секундомер и фиксировать время прибытия разводящего…
И если бы по пути солдата встретились дерево или валун, то Эдик присел бы там, где удобней.
Однако все кустарники и карликовые деревья вырубили, а валуны убрали, чтобы к охраннику важного государственного объекта не смог приблизиться вражеский шпион или диверсант.
Рядовой Михельсон сошёл с тропинки, спустился вниз и присел на мягкий лишайник, положив рядом автомат. Как он свернулся в броннике и в каске калачиком рядом с личным оружием, боец так и не осознал.
Организм молодого человека начал работать в привычном режиме послеобеденного сна…
Эдуард не помнил, отчего он проснулся и сразу открыл глаза. В этот момент прямо над ним шествовали начальник караула, разводящий сержант и трое сменных часовых.
Шли гуськом, один за другим, капитан на ходу о чём-то весело переговаривался с сержантом, остальные шли молча и сосредоточенно, глядя друг другу в спину и позвякивая пристёгнутыми к автомату штык-ножами.
Может быть, солдат и проснулся от этого привычного металлического бряцания?
Часовой лежал, разглядывая военных над собой, и такая тоска схватила солдата Российской Армии, что даже решил не вскакивать и не окликать коллег по службе.
А чего напрягаться то, если командир роты уже над тобой, и ты совсем не в засаде, и даже не в разведке, а тупо спишь на посту? А это такой залёт! Считай, что совершил воинское преступление…
Караул проходил так близко, что лежащий внизу небольшого пригорка солдат мог при желании схватить любого за берцы и притянуть к себе, как опытный диверсант.
За командирами протопал первый боец из старослужащих, за ним рядовой Гамзатов и замыкающим оказался высокий Гриша из Вологды.
Вот тут-то Эдика и осенило – они же его не заметили! Чуть, блин, на голову в каске не наступили, но при этом никто так и не засёк спящего часового…
Может, приняли за пенёк? Или за кучу мусора?
Ну, а что? Автомат он собой прикрыл, на голове зеленая каска, тёмные берцы где-то внизу, а всё остальное – тоже зеленого цвета в тон лишайника вокруг.
Как сказала в известном мультфильме старуха Шапокляк про крокодила Гену: «Как хорошо, что ты плоский и зеленый… Ты ложишься на газон, и тебя не видно…»
Со временем в батальоне молодые солдаты начали делиться на «шаристых» и «затупков», и, ясное дело, рядовой Михельсон вместе со всеми питерскими рекрутами резонно причислял себя только к первой категории.
Небольшой армейский опыт подсказал шаристому бойцу, что наступила горячая пора вставать и придумывать отмазку на ходу, иначе будет поздно…
Часовой протёр глаза, вскочил, аккуратно накинул на плечо автомат и, стараясь двигаться бесшумно и быстро, пристроился в колонну замыкающим.
Смена пополнилась четвёртым караульным, и этого никто не заметил, хотя Эдик больше не думал прятаться и шёл в ногу с остальными, как учили на строевой подготовке…
Провинившийся боец судорожно искал выход. Кричать на ходу чётко по Уставу: «Стой, кто идёт!», – как бы уже совсем не к месту.
Громко сказать: «Здравия желаю, товарищ капитан!», – ну, вообще, блин, цирк какой-то получится…
Так прошли ещё метров двадцать, начкар замолчал и начал тревожно посматривать по сторонам, спрашивая у разводящего сержанта: «Где твой часовой?! Нам что, тревогу объявлять?»
Тревога – это очень серьёзно! Тревога никому не нужна, и рядовой Михельсон решил, что вот он, наступил тот самый подходящий момент появления на караульной сцене бдительного часового, которого не хватает, и радостно сообщил сзади:
– Я здесь, товарищ капитан!
Впереди идущий вологодский солдат вздрогнул от неожиданности. Гриша всю дорогу чётко сознавал, что он замыкающий; а оказалось, что он сегодня не совсем крайний…
Все разом обернулись, а рядовой Михельсон тут же вытянулся по стойке «смирно» с оружием за спиной.
Как бы показывая, что он ещё не совсем потерян для Российской Армии… Не рас***дяй там какой-нибудь! Вот стоит смирно, службу тащит и ещё УГиКС знает на отлично...
Начкар удивленно взглянул на появившегося из ниоткуда часового, который по всей военной логике должен был идти навстречу делегации, и задумчиво попросил:
– А ну-ка, иди сюда, боец…
Весь набранный за месяц службы армейский опыт подсказал молодому человеку, что слова ротного «иди-ка сюда…» не следует понимать буквально, и Эдуард рванул пулей мимо строя к своему командиру и резко встал перед ним всё по той же по стойке «смирно».
Капитан Рысев так взглянул на долговязого солдата, что у бойца сразу мелькнула мысль, что его сейчас расстреляют прямо здесь на лесной тропинке между двумя рядами колючей проволоки, а он так и не успел построить дом, родить сына и насажать деревьев...
И ничего не успел придумать для отмазки. Цейтнот, однако!
– Михельсон, ты где был? – начальник караула начал допрос с пристрастием прямо на месте преступления.
– На посту, товарищ капитан! – мозг вчерашнего студента философского факультета СПбГУ лихорадочно перебирал варианты железной отмазки.
– На каком, *** *** (несколько непечатных слов для выражения внезапно возникших чувств и для дальнейшей связки слов….), посту? Мы стоим у конца периметра?
– На этом, товарищ капитан! – широко открытые честные глаза солдата так и ели начальство…
В общем-то, нормальный офицер только усмехнулся от наглости бойца и задал вполне логичный караульный вопрос:
– Михельсон, тогда почему мы тебя не встретили?!
Ещё с детства при испуге мозги Эдика начинали работать на полную мощь, и именно в такие моменты жизни ему вралось легко и непринуждённо.
Страх от неумолимо приближающейся расправы прямо здесь, среди заполярных сопок, показал бойцу спецроты свет в конце тоннеля. Часовой понуро опустил голову и тихо сообщил:
– Товарищ капитан, меня приспичило…
И для полной картины молодой человек немного пошевелил задом, показывая, где именно его приспичило.
– Не понял?! – капитан хмуро продолжал разглядывать лицо рядового.
Воложанин Гриша решил помочь ротному разобраться в непростой ситуации и со своего конца строя добродушно сообщил:
– Да, срал он, товарищ капитан!
Рядовой Михельсон опустил голову ещё ниже, показывая, как ему мучительно стыдно за злостное нарушение Устава гарнизонной и караульной службы.
– Не понял! Где срал? – Опытного офицера было не так-то просто провести.
– На посту. – От полного раскаяния часовой поднял голову и честно взглянул на начкара. – Там в низинке. Я вас видел, вы мимо меня прошли.
– Тогда, почему не окликнул?
– Товарищ капитан, я же не могу с голой жопой орать и срать одновременно. У меня понос был…
– Дизентерия, что ли? – тут офицер, видавший и не такое за свою службу, сам испугался. Даже захотелось перекреститься… Не приведи, Господь…
– Грише вчера посылка пришла из дома. Он всех салом угостил. А мне ещё с детства противопоказана жирная пища, но очень хотелось, – принялся объяснять возникший казус добросовестный солдат. – Товарищ капитан, я почти сутки терпел, а сейчас вот не выдержал…
Капитан Рысев вспомнил вчерашний запах копченного сала в расположении роты и перевёл суровый начкаровский взгляд на конец строя.
Воложанин кивком подтвердил слова сослуживца. Было сало! Взгляд офицера несколько смягчился.
– А чего такой бледный?
– Мне очень стыдно… Я подвёл вас, товарищ капитан. – Полностью раскаявшийся часовой тяжело вздохнул.
– Да ладно, Михельсон… – Офицер даже хотел ободряюще похлопать своего солдата по плечу (главное, не дизентерия!), но, вспомнив о своих прямых обязанностях, передумал и строго произнёс: – Наказать бы тебя, конечно, гауптвахтой за нарушение Устава; но, за то, что терпел долго и признался честно – отставим пока разговор до завершения караула.
Воодушевленный рядовой вернулся к стойке «смирно» и громко ответил:
– Есть отставить разговор!
Затем под наблюдением начкара произошла рутинная процедура смены часового, и наряд зашагал обратно…
Под конец истории Давид с Витьком уже не могли мести миниатюрный плац и от смеха сами держались за животы, глядя на улыбающегося земляка… Легко отделался!
P.S. Полностью весь рассказ "Поколение "Некст" можно почитать здесь, добросовестно подписавшись: https://dzen.ru/a/aSvwKCcKjhAr_HF8
