Москвичу, родившемуся в Вологде, которого столичные жители считали человеком ярким, добрым, сильным и колоритным. А ещё — «ужасно падким до общих мест, жалких слов и трескучих описаний».
В этом году с именем Владимира Гиляровского связаны две «круглые даты» — 170 лет со дня рождения и 90 лет со дня смерти. Так что выставка, названная «Свой человек. Владимир Гиляровский», оказалась весьма кстати.
Кстати, «своим» едва ли не наиболее известного и при этом самого колоритного русского журналиста считали многие — от последнего русского императора до большевиков и от волжских бурлаков, солдат и пожарных до циркачей и жителей московских ночлежек…
Пожарные, между прочим, сейчас получают премию имени В. А. Гиляровского, учреждённую в 2007 году. Есть литературная премия Гиляровского от Интернационального Союза писателей. До недавнего времени премию имени Гиляровского в области журналистики вручали в Вологодской области.
В Вологде автора «Москвы и москвичей» почитают, считают своим. Здесь он родился, отсюда сбежал в 16 лет в «большую жизнь». Здесь им гордятся — помимо журналисткой премии есть «Дом дяди Гиляя» — расположенная в деревянном особнячке начала прошлого века литературная резиденция Вологодского отделения «Союза российских писателей». И, наверное, это справедливо — пожалуй, Гиляровский больше подходит Вологде, чем Василий Белов, которого тоже здесь почитают. Хотя бы потому, что Гиляровский — «поэт города», а Белов был, в общем-то, деревенским писателем, большие города не любил…
Свежая московская выставка тоже исполнена почтения к «своему» Гиляровскому, достаточно сказать, что ради его выставки устроители демонтировали постоянную экспозицию музея на втором этаже.
Всего для воссоздания эпохи было отобрано 276 экспонатов из 66 различных коллекций.
Жизнь и творчество Гиляровского представлены через живописные полотна и графические работы, отражающие быт бурлаков, атмосферу ночлежных домов и мир актеров. Также в экспозиции представлены портреты современников, среди которых можно увидеть Фёдора Шаляпина и Власа Дорошевича.
Правда, вещей, принадлежащих самому «герою» выставки, мало. Знающие люди вспоминают о большой личной коллекции живописи Гиляровского, где преобладали реалисты, от Поленова до Архипова. В 1956 году журнал «Нева» описывал квартиру его дочери как музей с картинами и огромным бумажным архивом. Но никто не знает, куда подевалось всё это богатство и где находится теперь.
Впрочем, в прошлом году в Музее Москвы неожиданно появились сотни предметов из архива Гиляровского, которые, как объяснялось, были найдены «в подшивке старых журналов и газет» некоего неназванного букиниста… Сюжет, который наверняка заинтересовал бы и самого Владимира Алексеевича.
А на выставке в Музее импрессионизма о полной приключений жизни Гиляровского рассказывается в основном через картины из других коллекций, предметы из «ранешнего времени» и современные инсталляции.
И да, он подаётся в соответствии с энциклопедическим описанием Гиляровского как русского и советского писателя, поэта, фельетониста, драматурга, журналиста и краеведа. В то время как современники знали другого Гиляровского — «русского Жиль Бласа», героя плутовского романа. Он работал бурлаком на Волге, был «пластуном» — разведчиком в казачьем отряде во время войны с Турцией, откуда вернулся с Георгиевским крестом. Затем он стал пожарным, циркачом и актёром, а уже потом — литератором-кочевником, который писал о чём угодно и где угодно, порой для изданий, которые сегодня мы бы назвали жёлтой прессой. В одной из таких газет он познакомился с будущим классиком Антоном Чеховым. Вскоре Гиляровский сам стал классиком, известным как «король репортажа». Он писал о страшных железнодорожных катастрофах, таких как трагедия в Тульской губернии, и о пожарах на заводах, например, на фабрике Морозовых. Жители криминального Хитрова рынка принимали его как своего, и он неоднократно использовал их информацию для своих публикаций.
На выставке много картин 20-х-30-х годов прошлого века — Гиляровский жил в это время, но оно было ему не слишком интересно. На самом деле он занимался тем, что создавал собственный миф о прошлом. И знаменитый сборник очерков «Москва и москвичи», вышедший в 1926 году, рассказывавший о дореволюционных событиях, критиковали за ошибки пополам с откровенным вымыслом ещё живые современники того, о чём было написано в книге. Но до сих пор до исправлений руки ни у кого так и не дошли. А может быть, это уже и не нужно. В конце концов — это стиль Гиляровского, вырабатывавшийся в пору репортёрства, когда он из соображений собственной безопасности и цензурных ограничений вынужден был в своих острых статьях менять и имена персонажей, и обстоятельства происходившего… Таким вот образом журналист превращался в писателя, менявшего представление о реальности — на зависть современным «социальным архитекторам».
На связь с современностью намекают и некоторые другие экспонаты. Например, «Пейзаж с поездом» Натальи Гончаровой из музея в Казани вызывает воспоминания не только о других картинах этой русской художницы в стиле «ню», вызвавших общественный ажиотаж, но и о реакции на них Гиляровского. Нынешний юбиляр тогда разместил в «Голосе Москвы» анонимную заметку (авторство Гиляровского позже станет известно из дневников Валерия Брюсова) о картинах Гончаровой и об Обществе свободной эстетики, организовавшей выставку.
Он назвал заседания общества хлыстовством, а работы Гончаровой, по его мнению, перешли все границы приличия. Он утверждал, что её картины «превосходят всякую порнографию, изображённую на секретных карточках». На следующий день полиция изъяла три картины, а участников инцидента доставили к мировому судье. По итогам разбирательства всех отпустили, но в творческих кругах его действия восприняли как донос. Ситуация, невольно напоминающая обстоятельства какой-нибудь сегодняшней «голой вечеринки», участники которой вошли «не в ту дверь»…
О доносе напоминает размещённый на выставке и портрет современника Гиляровского Фёдора Шаляпина. Гениального русского певца передовая дореволюционная общественность травила за «Боже, царя храни!», исполненную в финале «Бориса Годунова» в 1911 году.
А в конце 1920-х Шаляпина, уехавшего за границу, травила уже революционная общественность СССР — за финансовую помощь белогвардейской эмиграции. Нам трудно представить, но тогда это было хуже, чем сегодня «финансирование ВСУ», чреватое внесением в списки «террористов и экстремистов»...
Тем, кто не хочет натыкаться на поводы для сравнения Гиляровского, к примеру, с Захаром Прилепиным, устроители выставки советуют ознакомиться со спецпроектом на третьем этаже, где представлены экспонаты из Политехнического музея: телефоны-граммофоны и велосипеды, которые описывал автор. Партнёры выставки, компании «Яндекс» и «Алиса», демонстрируют интерактивные картины старой Москвы и тексты, созданные с помощью нейросети в стиле Гиляровского. Зритель может влиять на вводные данные, что позволяет создавать тексты «уникальные» до ощущения пародийности. Невольно возникает мысль, что таким поводом обязательно воспользовался бы Антон Чехов, в своё время критиковавший Гиляровского за то, что тот «ужасно падок до общих мест, жалких слов и трескучих описаний».
