За прошедшие 15 лет наступившего столетия аграрный сектор был приблизительно поровну поделен между мелкими сельхозпредприятиями (КФХ, ЛПХ, кооперативы) и крупными (агрохолдинги, агропромышленные комбинаты). Оценку влияния того или иного типа провести довольно сложно, т.к. из-за природно-климатических и иных особенностей сельскохозяйственные ниши занимались неравномерно. Сложно делить даже по областям, т.к. некоторые агрохолдинги присутствуют сразу в нескольких регионах. Более того рынок постоянно меняется, что-то разоряется, что-то покупается. Есть и чисто статистические проблемы учета малых предприятий. По ошибке все ООО зачисляют в средние и крупные предприятия, когда как на деле многие из них являются малыми фермерскими. Значительное число крестьянских хозяйств вообще никак не зарегистрировано и, следовательно, не учитываются статистикой. Считать каждую деревенскую курицу никто не будет, но если сложить всех этих неучтенных куриц, то получится, наверное, внушительное число. Так что, значение фермерских и личных хозяйств в отчетных данных занижено. Гораздо проще проанализировать деятельность крупных агрохолдингов.
По данным Всероссийской сельскохозяйственной переписи на 2016 год больше всего агрохолдингов (2078 предприятий) было сконцентрировано в Центральном федеральном округе, где они занимали 43,4% всех сельхозугодий, особенно в Черноземной зоне (Белгородская, Воронежская, Курская области [1180]). По владению землей агрохолдинги лидировали во Владимирской области (80% от всех сельхозугодий), Белгородской области, Липецкой области, Орловской области, г. Москва (60-80% территории). [1181]. При этом по соотношению площадей сельхозугодий к количеству крупных агрохолдингов ведущие места занимают регионы с крупными городскими агломерациями - Московской, Санкт-Петербургской, Екатеринбургской и т.д. На 2021 год в России по данным ежегодного обзора компании BEFL 20 самым крупным землевладельцам-агрохолдингам принадлежат 8,3 млн. га. Причем 5 крупнейших из них занимают 3,7 млн. га, то есть почти половину: «Агрокомплекс» (660 тыс. га), «Продимекс» (892,2 тыс. га), «Мираторг» (1047 тыс. га), «Степь» (474,8 тыс. га), «Русагро» (609 тыс. га). Стоимость общего земельного надела в сравнении с прошлым рейтингом 2019 года выросла почти на треть, с 471,6 млрд. до 617,31 млрд. рублей. [1182]. В тоже время 40 регионов РФ вообще не имеют крупных вертикально интегрированных структур в АПК. [1183]
Таким образом, агрохолдинги возникали прежде всего в центрально-черноземном регионе вблизи крупных городских агломераций, что можно объяснить чисто экономическими факторами. Во-первых, данный регион имел благоприятные агроклиматические показатели (коэффициент увлажнения, наличие высокоплодородных почв и т.д.), развитую инфраструктуру, хорошую обеспеченность трудовыми ресурсами (естественная убыль здесь началась гораздо позже, чем в Нечерноземье, а миграция в город была не критичной). Во-вторых, рядом находились крупные городские агломерации, где проживали основные потребители сельхозпродукции и располагались обрабатывающие эту продукцию предприятия. Чем ближе был рынок сбыта от места производства, тем более выгодней было ведение сельского хозяйства. В сущности, агрохолдинги выгодно для себя использовали существующий природный и советский (инфраструктурный и расселенческий) потенциал. С течением времени, при наращивании производства, прибыли и финансовых возможностей, агрохолдинги стали осваивать более сложные регионы страны, пробуя свои силы в Нечерноземье, Сибири, на Дальнем Востоке.
Какие же плюсы и минусы имеются у агрохолдингов? Рассмотрим этот вопрос подробнее. Начнем с плюсов:
- Технологическая оснащенность и эффективность. За сто лет благодаря научно-технической революции агросектор далеко ушел от экстенсивных форм ведения хозяйства с тягловой силой и ручным трудом. Теперь это высокотехнологичная отрасль, сравнимая с космической или авиационной. В нее постоянно внедряются все более совершенные технологии и непрерывно обновляется материально-техническая база. И это не только машиностроение, но и генная инженерия, селекция, биотехнологии, IT и т.д. То есть техническому прогрессу подверглись не только орудия обработки, но и сами продукты производства. Современная корова – это минифабрика не сравнимая по эффективности со своими предками. Однако, для нормального надоя такую корову необходимо снабжать определёнными кормами и соблюдать определённый технологический режим. Все это повышает себестоимость хозяйства. Такую космическую оснащенность мелкие фермерства с ограниченным бюджетом себе позволить не могут. Технологическая оснащенность повышает эффективность производства. Так, в 2014 г. сельхозорганизации собрали по 207 ц картофеля с 1 га, тогда как урожайность в хозяйствах всех других категорий была – 150 ц. Надои на 1 корову в сельхозорганизациях в 2014 г. составили 4841 л в год, в КФХ – 3450 л, в ЛПХ – 3510 л. В ведущем агрохолдинге молочной специализации «ЭкоНиве» надои дифференцированные по предприятиям составляли от 4500 л до 10 000 л с коровы. [1184]. То есть чем крупнее хозяйство, тем более оно технологично и эффективно, т.к. позволяет снизить производственные издержки. Таким образом, агрохолдинги вносят решающий вклад в реализацию инноваций в сельском хозяйстве, воплощая мечту коммунистов о гигантских животноводческих комплексах в реальность (Хрущев или Брежнев были бы довольны, если бы в их время появились совхозы с 16-ю свиноводческими комплексами с общим поголовьем 800 тыс. свиней и 116 тыс. га сельскохозяйственных угодий, какие ныне имеет ООО «Агро-Белогорье», созданное в 2007 г. [1170]).
- Освоение трудоемких отраслей. За годы результативной работы, повысив прибыльность сельского хозяйства (так, уже в начале 2000-х гг. нефтяной бизнес приносил 80% годовых, а зерновой – 400% [1185]), агрохолдинги накопили огромный финансовый и технологический потенциал. Появилась возможность освоения менее рентабельных областей. В последние годы все больше появляется предприятий трудоемких отраслей сельского хозяйства, требующих большей отдачи с долгой окупаемостью: это молочное животноводство, тепличное овощеводство, выращивание технических культур (лен, конопля). [1186, 1187]
КФХ и ЛПХ ограничены в средствах и потому с трудом осваивают трудоемкие отрасли. Поэтому российское фермерство больше ориентируется на растениеводство и меньше на животноводство. В 2014 году больше трех четвертей фермеров (77%) занимались растениеводством и только 23% животноводством [1184].
Конечно, здесь не обошлось без государственного регулирования, т.к. власть шла на развитие наиболее просевших отраслей для обеспечения продовольственной безопасности. Более того, не будем забывать, что рентабельность – величина непостоянная, она зависит от множества факторов, в том числе от мировых цен на продукцию, наличия инфраструктуры, удаленности от рынков сбыта и предприятий переработки, механизации, наличия квалифицированных кадров и т.д. Следовательно, на нее может влиять и государство, законодательно привлекая инвесторов в сельскую местность. Можно сказать, что это одна из главных задач государства – преодолевать экономические трудности, вкладываться в долго окупаемые стратегические проекты, от которых рыночные игроки отказываются. Государство должно быть первопроходцем, должно создавать благоприятные для экономики условия, благодаря которым процесс уже пойдет без активного участия сверху. В этом отношении сельскую территорию Нечерноземья также можно считать стратегическим объектом. Если государство будет развивать в этом регионе инфраструктуру, обеспечивать село объектами социального обслуживания, то рентабельность повысится.
- Создание новых рабочих мест, обеспечение экономического роста регионов, налоговые отчисления в бюджет, высокий уровень заработной платы работников агрохолдингов. Все эти положительные моменты есть следствие эффективной работы. Крупные агрохолдинги зарабатывают огромные деньги. Например, в 2017 году одна из крупнейших компаний ООО «АХ «Мираторг» реализовала 125 545 млн. руб., чистая прибыль составила 17 781 млн. руб. [1188]
- Замкнутый цикл АПК: производство сельскохозяйственного сырья, его переработка, выпуск готовой продукции, сбыт. Контроль над всеми стадиями производства и реализации позволяет получать наибольший экономический эффект, гарантирует и расширяет выгодный сбыт сельхозпродукции.
Что касается непосредственно русской деревни, то можно констатировать: агрохолдинги несомненно оживляют жизнь на селе, дают рабочие места, подготавливают кадры, сдерживают бегство в город. Сельхозугодья, принадлежащие или арендуемые агрохолдингами не зарастают травой, а эксплуатируются. И если в начале нулевых гораздо чаще встречались различные спекулянты и охотники за легкими деньгами, спешно выкачивающие ресурсы и истощающие плодородные почвы, то к середине 10-х стратегия большинства устоявшихся компаний поменялась. Агрохолдинги теперь настроены на многолетнее использование сельхозугодий, что заставляет их вкладываться в сельскую местность, ухаживать за почвами, улучшать инфраструктуру, строить новые высокотехнологичные сельхозпредприятия. Сельское хозяйство больше не воспринимается как нефтяная отрасль с быстрым получением дохода, а как высокотехнологичное машиностроение, рассчитанное на сложный, но устойчивый многолетний доход с долгой окупаемостью. А существование такого предприятия на селе дает людям надежду на будущее, на постоянный заработок и поддержание достойного уровня жизни.
Теперь перечислим основные минусы:
- Экономическая ориентация. Воспользовавшись советским потенциалом агрохолдинги восприняли и советскую индустриальную модель поведения по отношению к деревне, считавшуюся нескончаемым ресурсным донором промышленности и города. При этом экономическая ориентация стала еще жестче, т.к. перестала прикрываться красивыми гуманно-социалистическими лозунгами. Получение выгоды любой ценой определяет общее отношение агрохолдингов к русской деревне. Их совсем не интересует социальное положение деревни, ее будущее. Это проявляется в разных формах: они стараются не принимать участия в создании социальных объектов на селе, жестко ограничивают рядовых сотрудников, некоторые фирмы даже запрещают держать ЛПХ. Если на селе не хватает квалифицированных кадров, то агрохолдинги идут по самому выгодному им пути: завозу мигрантов, готовых работать за низкую зарплату, повышая тем самым социальную напряженность в регионе и т.д. Как говорится «бизнес – ничего личного». Так, СПК «Шкуринский» Краснодарского края до 2009 г. обеспечивал работой 645 человек, а после банкротства и выкупа агрохолдингом вернул на работу лишь 20 человек. [1372]
Такая позиция проявляется и в более широком смысле, когда агрохолдинг вырастает до размеров транснациональной корпорации. Начинает игнорироваться не только село, но и все государство, если его национальные приоритеты не совпадают с приоритетами компании.
Отметим, что в России, особенно до 2014 года свою деятельность развернули иностранные агрохолдинги мирового уровня. Например, компания «Вимм Билль Данн» (поглощенная еще большей компанией PepsiCo), на 2018 год имела 37 предприятий в России, Украине, Киргизии, Узбекистане и Грузии, АО «Данон» имела 12 филиалов и 14 дочерних обществ в России, 2 дочерних общества в Республике Беларусь и 3 – на Украине. [1170]. Такая экспансия происходит не только в России и не только в ослабленных различными кризисами государствах. Мировые рыночные гегемоны много лет захватывали экономики по всему миру. Начало было положено еще в эпоху расцвета британского империализма, когда полугосударственные компании типа Ост-индской успешно колонизировали Новый свет. В 20 веке они вышли на новый уровень и стали высвобождаться от любой государственной опеки, в том числе и той, которая их породила. Когда СССР развалился, транснациональные корпорации хлынули в нашу страну, началось активное осваивание прежде недоступного рынка. Утечка ресурсов из России, осуществляемая как мировыми гегемонами, так и местными олигархами, обогатила западные экономики. Все это было похоже на бурлящее море, где различные твари постоянно пожирали друг друга, преследуя единственную цель в жизни – пополнее набить желудок.
Но оставим в стороне теории о мировых заговорах, их существование также сложно доказать, как и опровергнуть. К тому же эта тема прямо не относится к теме данной книги, но все-таки несколько мыслей следует высказать. Совершенно точно существует сложное взаимодействие между правительствами и этими гигантскими компаниями, сравнимыми по силе с целым государством. Где-то эти структуры тесно сотрудничают и можно сказать сращиваются, где-то враждуют, где-то одни подавляются другими. В России долгое время при слабой власти существовала угроза полного порабощения иностранными компаниями, но с начала 21 века, ситуация стала постепенно меняться. Сначала были осажены отечественные олигархи, затем началась медленная и не всегда успешная борьба с мировыми гегемонами. Набирала обороты политика жесткого протекционизма с параллельной национализацией наиболее крупных отечественных компаний. 2014 год в этом отношении стал неким рубежом. Видимо на западе устали ждать развала России и решили ускорить процесс. Политическая конфронтация лишь активизировала защитные процессы в России. Накопленные в относительно благополучные 15 лет силы позволяли правительству навязывать транснациональным компаниям свои правила, угрожая экономическими санкциями. Их поставили перед выбором: либо глубокая локализация производства в России, либо уход с рынка и импортозамещение. Боясь потерять свою выгоду, многие рыночные игроки решили пойти на уступки. В итоге значительная часть агрохолдингов (по данным Барсуковой три четверти [1134]) попала в зависимость от государства, все штаб-квартиры крупнейших из них теперь расположены в пределах РФ. Таким образом, как и в других отраслях сельское хозяйство стало постепенно национализироваться, отечественные агрохолдинги стали фактически сращиваться с властью. В этом есть свои плюсы и минусы. Подробнее об этом поговорим в следующий раз.
Продолжение следует.
Предыдущая статья:
С предыдущими разделами книги можно ознакомиться в подборке.
