Педагог Школы журналистики им. Владимира Мезенцева — Дмитрий Чумак рассказал о том, как расположить к себе любую аудиторию, справляться с волнением, а также о любви к своему делу и о том, почему иногда отказывается работать со спикерами.
— Приходилось ли Вам отказываться работать с подготовкой спикера по ораторскому мастерству в силу каких-то причин?
— Самый свежий случай: ко мне обратился очень известный актёр (я бы не хотел называть фамилию) с просьбой позаниматься голосом – опорой, раскрытием резонаторов. А я этим не занимаюсь, я больше работаю со смыслами, с переупаковкой, с подачей — с этим у него и так всё в порядке. Конечно, я могу работать со своим голосом и дать какие-то знания по базовому уровню. Но для глубокой работы я его направил к моему коллеге, который целенаправленно занимается постановкой дыхания, голоса, раскрепощением, освобождением резонаторов, избавлением от телесных зажимов. Отказ может быть продиктован выходом за рамки моей экспертизы. Либо мне это просто неинтересно.
Другой случай — я отказываю, когда со мной торгуются. Я считаю торг проявлением неуважения к мастеру. Торговаться можно, когда речь идёт не об уникальном товаре, например, одинаковых автомобилях в автосалонах. Однажды я попросил друга привезти мне дудук из Армении, не из магазина, а сделанный мастером. И, зная, что армяне любят торговаться, специально его попросил: не торгуйся с мастером, заплати ту цену, которую он попросит. Я уважаю труд мастера и хочу заплатить ему достойно. Такого же отношения я по умолчанию ожидаю к себе. Потому, что это — уникальный продукт. Разумеется, я не один на рынке ораторского мастерства. Я по именам знаю своих прекрасных коллег. Но здесь есть человеческий фактор — каждый из нас преподаёт по-своему. У каждого будет свой подход, своя методика, свой результат, и, что важно, свои люди, которым больше подходит тот или иной преподаватель. Кроме того, я должен понимать, с какой целью человек со мной торгуется? Если он может себе это позволить — то он обесценивает мой труд. Если нет… Я готов подарить занятие, сделать что-то бесплатно, чем соглашаться на цену, которая мне некомфортна.
Была ещё история: меня, как диктора, попросили озвучить рекламу водки — тогда ещё была разрешена реклама алкоголя. Я отказался.
— По этическим соображениям?
— Да. Меня спросили: тебе не нужны деньги? Я ответил: такие — нет. Ничего личного, но мой моральный компас не позволяет рекламировать водку. Будете делать лимонад — welcome, буду рад помочь.
— Насколько важно для оратора знание человеческой психологии и умение считывать невербальные сигналы собеседника?
— Вопрос, конечно, важный. Мы же получаем обратную связь от людей в зале. Оратор должен уметь ловить эти сигналы, чувствовать настроение аудитории и понимать, в каком она состоянии, каков уровень её энергии. Например, в Школе журналистики у меня было занятие. Был план. Но передо мной выступал кандидат исторических наук, который давал очень много фактов, примеры, данные. Такая информационная накачка. Придя к нашим ребятам, я понял в моменте, что, если я сейчас пойду по тому плану, который был, ученики его не воспримут. Я спросил: «Ребята, как ваше состояние? Устали?» Они говорят: «Да, устали». Поэтому я по ходу поменял план и сделал занятие таким, какое они смогли вместить. Если бы я не умел читать те невербальные сигналы, которые мне поступали, то я бы пошел по своему плану, а потом бы еще и удивлялся: «Хороший материал, хороший план я придумал, а людям почему-то не заходит. Неинтересно?» Интересно. Просто люди не готовы вместить это в себя, потому что у них случился информационный перегруз. Важно иногда самому спрашивать аудиторию, чтобы не догадываться, а точно понимать её состояние.
— Приходилось ли Вам сталкиваться с выступлением перед заведомо враждебно настроенной аудиторией и, если да, то что могли бы порекомендовать такому спикеру?
— Я бы сказал, что в моём мире нет враждебной аудитории. Есть аудитория незамотивированная. Такое часто бывает, когда, например, людей оторвали от работы, у них есть свои планы, а им сказали: вы идёте на тренинг. Когда работодатель объяснил, зачем им это нужно, и отправил всех учиться.
Здесь нельзя идти в тренинг сразу, потому что люди на это не настроены. Они могут сидеть со скептическими лицами, кто-то прямо высказывает, что не понимает, зачем они здесь. Или: «Мы здесь только потому, что нас прислали».
И вот здесь важно людям объяснить: зачем и почему? Чем им это поможет, и почему именно сейчас? Это называется проблематизация. Замотивированная аудитория проблематизацию частично уже прошла, они сами хотят, а эти не хотят. И если ты вначале не сделаешь так, чтобы они захотели и сказали, что им это нужно, то это путь к провалу.
— Получается, Вы ещё как преподаватель быстро вникаете, по сути, в любую сферу, чтобы объяснить, для чего нужно ораторское мастерство именно в этом направлении?
— Да, я это называю «приземлить». Это означает поместить задачу в контекст и в цели аудитории. Поместить свою задачу в их жизнь.
— Как по-вашему: помогают ли навыки ораторского мастерства, к примеру, дыхательные техники, при волнении в обычной жизни?
— Не важно, почему вы волнуетесь: например, перед выступлением на сцене или перед приёмом у врача, или когда хотите сделать прыжок с банджи. Вот я когда прыгал в Сочи с банджи с высоты 207 метров, я тоже волновался и использовал в том числе дыхательные практики для того, чтобы волнением управлять. Поэтому не так важна ситуация, в которой ты волнуешься. Важно то, что у тебя есть волнение и есть какие-то конкретные инструменты: будь то дыхательные практики или переключение фокуса внимания при помощи чтения стихов.
— Вы упомянули прыжки с банджи. Какие у вас есть хобби вне профессиональной деятельности?
— Я люблю спорт. Зимой — беговые лыжи. Летом — ролики, велосипед, батут, плавание. Спорт — это даже не хобби, это то, что наполняет меня энергией.
Откуда появилось понятие хобби? У человека есть основная работа, где он зарабатывает деньги. И есть хобби — то, что любишь, но денег оно не приносит. Ты просто этому посвящаешь свободное время, потому что тебе это нравится. Мне в этом смысле повезло, потому что я зарабатываю деньги тем, что мне нравится. И мою деятельность я даже не называю работой. Мне очень нравится то, что я делаю. И в рабочее время, и в свободное. Это и моё дело и моё основное хобби. А спорт — это способ подзарядиться, прийти в форму. Я люблю путешествия, книги, хотя и не так много читаю, но читать люблю. Картинг. Я довольно увлекающийся человек, мне может что-то понравиться — и я пойду разведывать, что это. Те же прыжки на батуте: мне понравилось, посмотрел, как прыгают другие и стало интересно: что нужно сделать, чтобы и я так мог? Начал тренироваться, и мы с тренером быстро дошли до третьего разряда. В чём секрет быстрого прогресса? Я себя не заставляю — мне просто нравится.
Я не занимаюсь тем, что не приносит мне удовольствия. Но это не значит, что такой деятельности нет. Просто я её делегирую ассистенту, покупаю себе время.
— А как вы пришли преподавать в Школу журналистики имени Владимира Мезенцева?
— Это длинная история. Начну с того, что я тогда жил в Тольятти, преподавал в университете — на тот момент это было именно моим хобби, работа у меня была другая. Преподавание мне нравилось, было в кайф работать со студентами. В 2017 году я переехал в Москву. Помимо тренера по ораторскому мастерству, у меня есть вторая специальность — диктор. Ежегодно в Москве проходит слёт дикторов, и в сентябре 2017 г. он проходил в здании Дома журналиста. Там было много разных мастер-классов. В перерыве я вышел во двор подышать воздухом, а мне навстречу — толпа школьников, 10-11 классов. Я у них спрашиваю: откуда вы здесь? «У нас здесь Школа Журналистики. — А кто директор? — Вот наш директор, Георгий Владимирович!». Я подошёл уже к Георгию Владимировичу, рассказал, что я диктор, звукорежиссер и тренер ораторского мастерства, и мне нравится работать со студентами и школьниками. Если я могу быть чем-то полезен — я с удовольствием. Георгий Владимирович согласился и так я пришёл. И уже девятый год здесь.
— Получается, случайная история определила занятие на долгие годы.
— У меня очень много в жизни такого происходит. Кажется, что это — случай, но на самом деле — это умение видеть возможности. Я из всего стараюсь что-то извлекать и видеть: чем я здесь могу быть полезен?
— Можете ли вы сказать, что тоже чему-то учитесь у своих учеников?
— Если школьникам неинтересно, если ты не умеешь говорить на их языке, быстро считывать аудиторию — они слушать не будут. Именно поэтому я и работаю со школьниками. Чтобы в первую очередь расти самому
Автор: Анна Гончар, выпускница Литературного института им. А.М Горького по направлению "Литературный работник" корреспондент Школы журналистики имени Владимира Мезенцева при Центральном доме журналиста.
