Ленинградка Альбина Гантимурова 1926 г.р. в три года осталась без матери и воспитывалась тётей. Девочка росла сорванцом — на спор прыгала со второго этажа. 22.06.1941 восьмиклассница Гантимурова должна была сдавать годовой экзамен по русскому языку, но учитель заболел и экзамен перенесли сначала на следующий день, а после объявления о вероломном вторжении Гитлера в СССР — вообще отменили. Алька и её одноклассники были в восторге — не надо сдавать экзамен! — ведь в том, что могучий Советский Союз и его победоносная Красная Армия очень скоро разгромит наглого врага, никто из них не сомневался...
Мы страшно обрадовались, что началась война и нам не нужно сдавать этот экзамен. Мы не знали, что такое война... Когда выступил Молотов, мы как-то к этому отнеслись — сегодня война, а завтра её не будет. (А.А.Гантимурова. Воспоминания.)
Очень многие ленинградцы рвались на фронт добровольцами, боясь не успеть поучаствовать в боевых действиях до ожидавшегося скорого уничтожения зарвавшихся гитлеровцев — не стали исключением и Алька с её соучениками:
Когда объявили набор в народное ополчение, то мы, четыре человека из класса, побежали в военкомат... Дзержинского района. Там стояли толпы людей, желающих принять участие в народном ополчении. Но мы все-таки пробились, и когда нас стали спрашивать, сколько нам лет — ведь нужно было восемнадцать, а нам и шестнадцати ещё не было, мы что-то пробормотали, паспортов у нас ещё, естественно, не было, и всё-таки она нас записала всех четверых. (А.А.Гантимурова. Воспоминания.)
Алька приписала себе два года. Одновременно другие горожане по зову сердца, партии и правительства безо всяких колебаний и как само собою разумеющееся отдавали самые ценные вещи на нужды Красной Армии и военной промышленности:
А в это время на углу Маклина (ныне Английский проспект) и Садовой стояли люди с подносами, собирали ценности в фонд обороны. Женщины снимали драгоценности, серьги, без всякого учёта клали их на поднос. (А.А.Гантимурова. Воспоминания.)
27.06.1941 Альку и её одноклассников вызвали в военкомат и сообщили о зачислении военнослужащими в 32-й медико-санитарный батальон. После этого они приняли военную присягу, под казармы им отвели Дом учёных, а прямо на Марсовом поле они стали учиться ставить медицинские и жилые военные палатки.
Около Дома Учёных на набережной стояли родители и родственники. Мне тётя махала рукой и кричала: «Альбина, если ты вечером не придёшь домой, я тебя накажу!» А я не могла уже придти, я уже дала присягу. (А.А.Гантимурова. Воспоминания.)
Вскоре Алькин медико-санитарный батальон совершил пеший марш-бросок из Ленинграда на Пулковские высоты. Девочка имела 35-й размер ноги, и ей пришлось надеть все носки и намотать целые горы портянок, чтобы с неё не спадали выданные ей кирзовые сапоги 41-го размера. Во время ночёвки на Пулковских высотах Альку первый раз поставили на ночное дежурство, но утомлённая пешим переходом в неудобной обуви девчонка просто... заснула как убитая. Разбудивший её командир не стал её наказывать — она же по сути и на вид была ещё ребёнком — но строго отчитал.
Альке не суждено было стать санинструктором, потому что практически сразу же она была контужена и отправлена в эвакуационный полевой госпиталь №1374. После быстрого выздоровления её и других 04.07.1941 отправили на распределительный пункт 392-го запасного стрелкового полка, через который проходила маршем 73-я бригада морских пехотинцев. Их капитан и командиры других воинских подразделений всех родов войск заходили на этот распределительный пункт и отбирали в нём себе бойцов для восполнения потерь после тяжёлых боёв в своих частях. И капитан морпехов отобрал себе трёх мужчин... и миниатюрную Альку.
В штабе 73-й морской бригады на неё обратил внимание командир бригадной разведки — из её ответов на его вопросы он узнал, что она ездит верхом и любит собак. Она при этом умолчала, что... совсем не умела стрелять — только знала, как вставлять патроны в оружие. Так Алька стала... разведчицей! Про её приключения на фронте можно снимать многосерийную героическую дораму под названием типа «Из гадкого утёнка в прекрасного белоснежного лебедя». Точнее — «Из желторотого птенчика в свирепого чёрного морского коршуна» — ведь морпехи носили военную форму чёрного цвета и были прозваны ненавидевшими их гитлеровцами Чёрной Смертью. Белыми были только зимние маскировочные халаты.
Никакой женской униформы ни для каких родов войск изначально в Красной Армии не было — Альке выдали кожаный ремень с пряжкой, финку, бескозырку с лентами, мужские ватник и ватные штаны не по её миниатюрному размеру и такое же нательное бельё — тельняшку, рубашку и кальсоны. Для неё это был полный абзац.
Я как клоун была в этой одежде. Но когда я приходила в медсанбат за чем-нибудь, девчонки там настолько меня любили, что старались дать мне какие-то трусики, что сами сшили или ещё что-то такое... Что-то приходилось обрезать. Выглядели мы, конечно, смешно. (А.А.Гантимурова. Воспоминания.)
Алька училась всем премудростям военного дела молча — наблюдая за сослуживцами. Но далеко не сразу бравые моряки приняли её за свою — посмеивались и подшучивали над нею, и не всегда по-доброму. Так, командир отделения предложил ей попробовать выстрелить из противотанкового ружья, догадываясь, что она его в руках никогда не держала. Наивная Алька с готовностью согласилась — и тут же от сильной отдачи от выстрела улетела в сторону и едва не получила вывих плеча. Но её всегда защищал командир разведроты бригады — и в этот раз он сделал её обидчику строгий и резкий выговор — предупредил, что в следующий раз за подобную выходку понизит его в звании до старшины. Вообще публика в её разведроте была разношёрстная — сюда часто на исправление присылали штрафников и других арестованных моряков — но очень бравая и лихая.
Если была разведка боем, то обязательно шли в тельняшках... Когда ходили в разведку боем, все они доставали свои бескозырки, ленты в рот, чтобы она не падала, и тельняшки у всех. Ремни и тельняшки у всех, чтобы видели, что это идут моряки. Немцы ведь боялись моряков. Очень боялись. (А.А.Гантимурова. Воспоминания.)
У разведчиков 73-й морской бригады было невиданное на первом этапе Великой Отечественной войны для простой пехоты оружие — автоматы ППС и ППШ. Хотя потом Алька поняла, что её ППШ для неё слишком тяжёлый, а ППС часто заклинивало при стрельбе. А после первого захвата трофейных немецких автоматов (шмайсеров) за линией фронта практически все разведчики перешли на них — хотя их надёжность была ниже таковой у ППШ и они были тяжелее ППС.
В свободное от боёв и походов время разведчиков интенсивно обучали немецкому языку и минно-взрывному делу.
Алька постепенно и с приключениями завоёвывала авторитет у своих сослуживцев. Даже взятие ею первого пленного потом пересказывали во всех подразделениях и смеялись — она долго молча боролась с немцем в окопе и никак не могла понять, почему при нажатии на спусковой крючок её автомат не стреляет, пока не догадалась, что... его надо снять с предохранителя. Очередью она перебила гитлеровцу ноги, а потом подоспевшие морпехи помогли его скрутить и утащить на нашу сторону. А Альке... стало жалко фрица — после перевязки во время допроса он всё говорил о своей возлюбленной и о том, что хранит ей верность, и подарил взявшей его в плен девушке свою и невесты фотографии... Эти снимки Алька проносила с собою всю войну.
Я всегда оставалась всё-таки женщиной, или, скорее девчонкой. Мне жалко было солдат, когда мы их брали в плен. (А.А.Гантимурова. Воспоминания.)
Были и анекдотические случаи. Однажды на нейтральной полосе у немецких окопов Альбина заметила блеск стереотрубы наблюдателя. После доклада об этом командир поручил ей взять его. Ночью Алька со своими морпехами подобрались к нему, оглушили, связали, обыскали, вытащили в темноте из карманов документы и притащили в свои окопы. Алька сдала пленного — молодого здоровенного парня — и документы и со своими бойцами довольная отправилась спать. А утром оказалось, что... пленный был советским наблюдателем от артиллерийской части, которая разместила его на нейтральной полосе, не предупредив об этом морпехов. Эту историю тоже потом со смехом рассказывали во всех подразделениях и подшучивали над Алькой.
В августе 1942 г. Алька была ранена.
Довольно быстро морпехи переменились к Альке, увидели её в деле и приняли за свою — а она сама благодаря своим находчивости, лихости, храбрости и присущей юности работоспособности была повышена в звании — и уже никому её в обиду давать не позволяли.
Какое-то время я была просто солдатом, через какое-то время мне присвоили звание сержанта и потом старшего сержанта. Я командовала отделением разведчиков в морской пехоте. У меня в отделении были люди, которые имели уже детей, все взрослые уже были. Они меня называли кто дочкой, кто как. И несколько было молодых матросов. Я ими командовала, и меня все слушались, но не дай Бог кто-нибудь меня заденет другой — они в драку, все заступались за меня. (А.А.Гантимурова. Воспоминания.)
Да и сама Алька могла постоять за себя — и не церемонилась даже со старшими по званию. Разведчики всегда были на острие удара, между жизнью и смертью, без надежды на подмогу, на пределе своих человеческих возможностей выполняли боевые задания. Когда они были уже совсем измотаны, не спали по несколько суток, пленного взять всё не получалось, а командование продолжало снова и снова посылать их на вражескую территорию и категорически требовало выполнения приказа — Алька и её бойцы... просто уползали отдыхать в какую-нибудь воронку на нейтральной территории, выставив охранение, а по возвращении рапортовали, что добыть «языка» опять не удалось. А много раз они возвращались злыми с той стороны, потому что действительно пленного взять не получалось. И опять морская разведка уходила в неизвестность в страшном, но подавляемом усилием воли, волнении. В общем, в этот момент им под их раскалённую добела руку было лучше не попадаться...
Перед выходом в разведку у нас было такое особое состояние, нервное напряжение такое, что лучше было лишний раз не подходить к нам и вопросов не задавать. Как-то раз шли мы уже к передовой на задание, а там сидел взвод пехотинцев и лейтенант молодой с ними. А я, когда ходила, шапку держала в руках, и было видно, что я девушка. Этот лейтенант мне и говорит: «Эрзац-солдат, а ты куда?» Меня это «эрзац» так взбесило, что я подошла к нему и два раза ему по лицу изо всех сил врезала прикладом автомата. И дальше пошла. А поиск сложился неудачно... Обнаружили нас, и мы отошли. Пришла в штаб докладывать... «А что ещё случилось, когда туда шли?» Я говорю: «Да ничего не случилось, всё как обычно». Они говорят: «А это что?» — и выводят этого лейтенанта, а он весь забинтованный, не узнать. Я ему... челюсть сломала. А я уже и забыла о нём... Меня обещали посадить в яму — на передовой губа была в яме или большой воронке, но всё обошлось. (А.А.Гантимурова. Воспоминания.)
Алька была живым знаменем своей части — если в атаку поднималась она, мгновенно на ноги вскакивал весь взвод, вся рота, весь батальон — и каждый стремился бежать вперёд быстрее неё, каким бы ураганным ни был убийственный встречный огонь — не только потому, что каждому моряку было западло показать себя трусом перед маленькой девчонкой, но и чтобы по возможности обогнать и прикрыть её от этого самого смертельного огня... В этом смысле присутствие девушки в рядах атакующих мужчин творило чудеса — и командиры прекрасно это понимали и использовали, чтобы преодолеть охватывающее всех в критической ситуации животное чувство страха и подавить неконтролируемый инстинкт самосохранения и в своих бойцах, и в самих себе:
Разведка боем. И очень трудно подняться, когда делают артиллерийский налёт, потом его переносят, и нам надо вставать и бежать вперёд, и там брать кого-то... Когда лежишь, через голову летят снаряды, пули и всё что хотите. Прекратили огонь, перенесли дальше, и мы должны вставать и бежать. Залегли все, пехота залегла, и не поднять её. Это такое чувство, и я сама испытала это чувство, когда кажется, что земля держит. Всё отяжелело, ни ногу не поднять, ни руку не поднять. Вот она держит тебя. Я это испытала, и поэтому я об этом говорю. И у всех это было. Тогда командир крикнул: «Альбина, сними шапку!» У меня волосы были длинные... И он крикнул — чтобы все видели, что это девчонка. И этот крик и призыв — я встала и закричала «вперёд!» Все парни встали и пошли вперёд. (А.А.Гантимурова. Воспоминания.)
В тяжелейших боях 12—16.01.1943 по деблокированию Ленинграда у Рабочего посёлка №8 Альбина проявила образцовое мужество и спасла командира своего полка под миномётно-артиллерийским огнём, выявила три огневые точки нацистов и они были подавлены советскими орудиями. За эти подвиги она была удостоена медали «За отвагу» приказом №1-н от 21.01.1943 по 193-му армейскому миномётному полку РГК Волховского фронта.
Алька ценила эту простую солдатскую награду выше всех позднее полученных орденов — потому что тогда она во время разведки боем подняла бойцов в атаку и повела их за собой:
Самая дорогая награда — это медаль «За отвагу». Она у меня старого образца, и все мне говорят: «Что ты ленточку не сменишь?» А я говорю: «Не хочу, это у меня самая дорогая награда». Разведка боем... Всё сложилось для нас тогда неудачно, мы до конца не довели начатое. Но после боя подошёл ко мне командующий, взял руку и просто положил туда эту медаль. А ребята потом надо мной подтрунивали как могли — документов-то у меня не было. Страшно нас удивило, когда адъютант принёс мне удостоверение уже много времени спустя. Ведь мог же забыть — ну дал и дал, и что? До чего люди были обязательные, даже в такой момент. (А.А.Гантимурова. Воспоминания.)
Разведка морской пехоты отличалась строгой дисциплиной и высоким духом боевого содружества и товарищества. Свято соблюдалось правило «своих ни живыми, ни мёртвыми не бросать»:
У нас, разведчиков, была совсем другая дисциплина, мы были как отдельный клан... У нас был закон — всех раненых и убитых мы вытаскивали, никого не оставляли на земле. Всех убитых хоронили. (А.А.Гантимурова. Воспоминания.)
Матросы всей 73-й бригады полюбили свою Альку — единственную женщину-морпеха в разведке! — и гордились ею, баловали её чем могли, прикрывали её своими телами в боях, отдавали и оставляли самое лучшее — место поближе к огню, угол в стылой воронке подальше от ветра, тень жарким и знойным летом, последний глоток воды, кусочек сахара или чёрствый сухарь...
Что-нибудь вкусное достали — это всё мне шло. Ни разу не попробовала водку. Даже когда замерзала. Когда мы шли, нам всегда наливали полную флягу водки или спирта. Ни разу не попробовала. Другой раз меня ребята уговаривали: выпей, согрейся, глоток только. Натирали мне ноги, руки спиртом, чтобы согрелась. Ни разу не выругалась матом... Ни разу не попробовала закурить... Просто настолько все меня любили и хорошо относились. До такой степени, что когда я приходила в медсанбат, девчонки не знали, что мне дать. Другая несёт бинтик какой-то необыкновенный, другая ещё что-то. Просто хорошо ко мне относились. Никто ни разу матом меня не послал. (А.А.Гантимурова. Воспоминания.)
При этом Алька всю войну не принимала ничьих ухаживаний — свои это быстро поняли и относились к ней как младшему в своей фронтовой семье, а чужим быстро... объясняли — она сама и/или её однополчане:
Слава Богу, что у меня не было любовников на фронте. Любого мужчину спросите из нашей бригады или 90-й дивизии — они все относились ко мне как к ребёнку... Я для них всех была каким-то ребёнком. (А.А.Гантимурова. Воспоминания.)
При этом Альбина не отрицает наличия ППЖ в частях и указывает, что из-за этого всех женщин на фронте каждый месяц обязательно осматривали на предмет заражения венерическими заболеваниями и подавляющее большинство военнослужащих женского пола через полгода после прихода в свои подразделения демобилизовывалось по причине беременности.
Я их никого не осуждаю, была там, конечно, и любовь у многих, потому что и они были молодые, и солдаты, и офицеры — да все там тогда были молодые... Я тоже должна была каждый месяц проходить осмотр. Так я там была всего один раз. Врачи посмотрели меня один раз, и рукой махнули — иди... отсюда, и больше не приходи. (А.А.Гантимурова. Воспоминания.)
В конце августа 1943 г. приказом №36-н по 73-й морской стрелковой бригаде заместитель командира отделения отдельной роты разведки старший сержант Альбина Александровна Гантимурова была удостоена ордена Красной Звезды за то, что при атаке в боевых рядах пехоты уничтожила 10 гитлеровцев, первой ворвалась в немецкие траншеи, вступила в рукопашную схватку с фашистом и пленила его вместе с подоспевшим ей на помощь красноармейцем, потом нашла в воронке офицера с оторванными ногами, забрала у него ценные документы и доставила их в штаб.
26.08.1943 Альбина была награждена медалью «За оборону Ленинграда».
В наградном листе с ходатайством о награждении старшего сержанта Альбины Гантимуровой орденом Красной Звезды командир 44-й отдельной разведроты 18.01.1944 указывал, что она является дисциплинированным и требовательным командиром отделения и бесстрашной разведчицей. 17.01.1944 она во главе группы из 7 бойцов ворвалась в деревню Сокули, увлекая их своим личным примером, из автомата убила трёх гитлеровцев и ещё двух взяла в плен. В результате фашисты в панике бежали и Сокули были освобождены и вскоре заняты подошедшей к разведчикам на помощь пехотой, 30 нацистов было уничтожено и 8 пленено. Т.е. Альбина со своим подразделением не ограничились разведкой боем и прощупыванием обороны противника, но выполнили роль штурмовиков. За этот подвиг командование сочло возможным наградить Альбину Александровну Гантимурову солдатским Орденом Славы III степени приказом №8-н от 20.01.1944 по 90-й Краснознамённой стрелковой дивизии Ленинградского фронта.
Со своей 73-й бригадой морской пехоты Альбина прошла от Ленинграда до Польши и здесь она по-прежнему оставалась человеком — когда депортируемых немцев грузили на корабль и поляк вырвал куклу из рук маленькой немецкой девочки и выбросил её за борт, Альбина врезала ему так, что он перевернулся через канат и полетел вслед за куклой в воду.
После вступления на территорию фашистской Германии 73-ю бригаду морской пехоты расформировали и включили в состав 90-й стрелковой дивизии, но вся бывшая бригадная разведка морпехов в полном составе осталась единым подразделением. Какое-то время дивизия действовала на Карельском перешейке, но вскоре была переброшена на запад. Здесь Альбина со своими бойцами случайно вышли на власовцев и потеряли из-за этого несколько боевых товарищей.
Мы нарвались на них, заблудились, надо было влево идти, а мы пошли вправо, и слышим русскую речь. «Ребята, свои?» — «Свои!» И только мы встали, у нас сразу пять человек срезали... И поэтому когда говорят о Власове, какой он хороший, и что он там хотел сделать — это всё ерунда. В основном там были у него украинцы... Когда сейчас начинают их оправдывать — это надо было видеть всё... У меня даже есть снимок, когда мы хороним наших товарищей, погибших в той стычке с власовцами. (А.А.Гантимурова. Воспоминания.)
31.12.1944 Альбина была выписана после очередного выздоровления из Ленинградского военно-морского госпиталя №1.
Во время боёв в Восточной Пруссии гитлеровцы из-за нехватки солдат стали привлекать для обороны зомбированных ополченцев — стариков и мальчишек. И снова женское сердце Альбины было исполнено жалости к этим врагам — по возможности она не убивала их, хотя рисковала собственной жизнью:
Навстречу мне выскочил мальчишка с автоматом — фольксштурм, уже самый конец войны. А у меня автомат наготове, и рука на автомате. Он на меня посмотрел, заморгал и заплакал. Я на него посмотрела, и заплакала вместе с ним — мне так его жалко стало, стоит пацан с этим автоматом дурацким. И я его пихаю к разрушенному зданию, в подворотню. А он испугался, что я его расстреляю сейчас — у меня шапка на голове, не видно, девчонка я или парень. За руку меня схватил, а у него шапка слетела, я его по голове погладила. Ещё пальцем погрозила, чтобы он не выходил оттуда. Я его лицо даже помню, этого испуганного мальчишки. (А.А.Гантимурова. Воспоминания.)
Войну старший сержант Альбина Гантимурова закончила в Кёнигсберге и 09.05.1945 была награждена медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
Альбина Гантимурова прошла в боях всю Великую Отечественную войну, убила десятки нацистов, сотни раз теряла боевых товарищей и смотрела в лицо смерти — но так и не научилась... ненавидеть:
Ненависть к немцам была страшенная, но у меня лично её не было. Не было и всё. Я просто делала своё дело, да и все мы, разведчики, делали своё дело. Лишний раз не ударяли. Сейчас к немцам ненависти абсолютно нет, сейчас другие люди совсем — кого ненавидеть-то? (А.А.Гантимурова. Воспоминания.)
06.04.1985 Альбина Александровна Гантимурова была удостоена ордена Отечественной войны II степени. Она скончалась в 2003 г.
См. также:
Советская мученица Ксения Константинова: чтобы помнили (кликнуть)
«Я из Сталинабада, снайпер Нина Лобковская» (кликнуть)
«Мы рождены под счастливой сталинской звездой»: Варя Ляшкова (кликнуть)
Белая Лилия Сталинграда: полёт в Бессмертие (кликнуть)
«Отличный разведчик» и звезда театра Соня (кликнуть)
Бесстрашная Маша: чтобы помнили (кликнуть)
Ангел—Хранитель Ленинграда Нина (кликнуть)
Принцесса Я—Не—Знаю или Как не предать свою Родину (кликнуть)
Ангел по имени Надежда (кликнуть)
Гуля Королёва: кинозвезда и героиня Великой Отечественной войны (кликнуть)
Танкистка Саша: чтобы помнили (кликнуть)
Ангел по имени Ангелина (кликнуть)
Ангел Любви и Мести по имени Екатерина (кликнуть)
Легенда по имени Евдокия Завалий или Фрау Чёрная Смерть (кликнуть)
Снайпер Л. Макарова о гитлеровцах: «Не люди это, а двуногие скоты» (кликнуть)
