Найти в Дзене
Полевые цветы

Прощай, лазоревый цветок... (Часть 4)

- Мальчишество?..

Алексей вспыхнул. Резко отодвинул тетрадь по русской словесности, поднялся.

Александра Михайловна тоже встала из-за стола – в каком-то тревожном предчувствии, в ожидании, что… непозволительное сейчас и случится.

Алексей подошёл к ней, обнял за плечи.

- Алексей…

Он оборвал Сашу на полуслове – нашёл её губы…

А она уперлась ладонями в его грудь… Только где ж ей справиться с сильным и рослым… таким красивым мальчишкой…

Поцелуй был долгим – до остановки дыхания.

Саша испуганно и стыдливо прикрыла губы, что заалели примятыми лепестками. Укоризненно прошептала:

-Совестно вам… Алексей Евграфович. Вы гимназист…

Алёшка тоже перевёл дыхание:

-Какой я гимназист… Меня исключили. Замуж за меня пойдёшь?

Как бы ни было стыдно, Саша улыбнулась:

- Замуж?.. Алексей Евграфович! Вам надо сдать экзамены, – чтоб получить аттестат… и поступить в университет. Рано вам думать о женитьбе. В ваши годы ещё и венчаться нельзя.

-Лишь скажи – да… Невестою моей будешь. Исполнится мне восемнадцать, – обвенчаемся.

-Учиться вам надо. Евграф Гордеевич, батюшка ваш, мечтает видеть вас юристом. Выучитесь на юриста – тогда и найдёте невесту по себе. А я – домашняя учительница. Учительницы, Алёша… – Быстро поправилась: – Учительницы, Алексей Евграфович, замуж не идут.

-Значит, не будешь учительницей. Станешь моею женой. А про батины мечты – вот что скажу тебе: ежели ему так по сердцу юриспруденция, – пусть сам и идёт в юристы. А я намерен уехать.

- Уехать? Куда же?

- На шахту.

- На шахту?..

Алексей чуть застенчиво улыбнулся… и улыбка эта была такой непохожею на его всегдашнюю насмешливую дерзость…

- Я ещё совсем малым был… Больше всего любил, когда батя брал меня с собою на шахты, где отгружали уголь. И запах угля – чистый и свежий, запах шахтной глубины нравился мне больше всего. На шахтах видел мальчишек: они лампоносами работали. Как-то вернулись с батей домой, – мне тогда лет десять было… как тем мальчишкам, шахтным лампоносам… – и я всерьёз заявил родителям, что уеду на шахту и стану лампоносом. Маманя с тех пор боится лишь одного слова – шахта. А сейчас уж и лампы другие… и уголь поднимают паровые машины. Сравнится ли это с юриспруденцией! – Алексей взял учительницу за руку: – Александра! Саша!.. Я не мальчишка. И – хватит этих уроков… этих диктантов, сочинений про Пьера Безухова. На конюшне конь есть… Сестрица, Марья, Касатиком назвала его. Хочешь, – запрягу Касатика… За город, в степь, поедем. Верхом не боишься?

Саша покачала головой:

- Не боюсь. Я умею на лошади. Только не годится это, Алексей Евграфович: вместо уроков – в степь. Я батюшке вашему обещала, что подготовлю вас к экзаменам. Извольте: сейчас – урок географии.

… Евграфу Гордеевичу вдруг подумалось – в неожиданно горьком сожалении: будто перевернул страницу книги – непрочитанною…

Так и для них с Верою – осталась неизведанной простая радость: красноватые вербовые ветки с трогательно робкими серебристо-белыми пушинками, запах талого снега, что кружит голову, несмелые, но такие сильные степные первоцветы… И – украдкою… – первый поцелуй…

Зимою была свадьба. А их первая весна прошла незаметно. У Евграфа – купеческие дела на окрестных шахтах: отгрузка и доставка угля, закупки шахтного оборудования… А Верочка, Вера Андреевна, неустанно хлопотала по дому: чтобы – чистота… вовремя обед, непременно – любимый Евграфом борщ, вареники либо пирог с капустою, про который Евграф говорил молодой жене: лишь у тебя такой… Каждое утро - свежая рубаха, почищенный пиджак. И это – в шестнадцать Верочкиных лет.

Однажды летом возвращался Евграф домой…

За Парамоновой балкой – хороводы глазастых ромашек, лиловой россыпью – топорики (топориками на юге России называют живокость полевую).

Топорики - живокость полевая
Топорики - живокость полевая

Остановил Евграф коня. Сердце забилось: собрать букет для Верочки… Да подумалось: лучше саму её привезти сюда, – пусть увидит… а то, поди, и забыла, каким лето бывает.

Вера Андреевна удивилась… Но – согласилась.

А когда Евграф поднял её на руки, – там, где разбегались ромашки… Верочка застыдилась:

- Что ты… Евграф Гордеевич… А увидит кто… И… дети у нас уж большие…

Тут оказалось – Верочка прихватила с собою лукошко плетёное: что ж даром-то кататься… А Евграф Гордеевич земляничное варенье любит: отчего ж не набрать ягод, коли приехали в Парамонову балку…

Недавно на спуске-подъёме «Николаевской-Глубокой» установили паровую машину. Само собою, – инженер Курганов пригласил к себе. Как полагается, – по чарке-другой самогонки выпили, – чтоб машина послушною была… да работала без износа…

Бирюков поднялся: домой пора.

А в город не торопился. Повернул коня на берег, спешился.

Нежность вербовых веток напомнила девчонку эту… домашнюю учительницу.

Потянулся сорвать веточку – для неё захотелось…

Сел на корягу у самой воды, уронил голову в ладони: хорош же я буду, – перед девчонкою, с вербовыми ветками в руках.

А утром…

Прятал глаза от Веры. Снова дома задержался, – чтоб её… учительницу, дождаться. Наденьке, работнице, велел:

- Александре Михайловне скажи, чтоб зашла.

Вера Андреевна внимательно взглянула на мужа, головой покачала:

- Испугаешь ты девчонку – своею строгостью, Евграф Гордеевич.

- Мне знать надобно… про успехи Алексея знать надобно. Экзамены не за горами.

-Проверяешь её, – ровно инспектор гимназии. Она своё дело знает: я каждый день смотрю тетради Алёшины.

-Пусть зайдёт, – как-то устало нахмурился Евграф Гордеевич.

Спрятал грустную улыбку: девчонка, хоть и чувствует себя учительницею, всё ж волнуется перед ним…

Об Алёшиных успехах не спросил.

Протянул Александре Михайловне деньги:

- Вот… возьмите. За работу.

Учительница вскинула удивлённый взгляд:

- До конца месяца ещё две недели.

- Возьмите, – повторил Бирюков. – Пригодятся. Это… за хорошую работу вам. Вижу, – у Алексея интерес к учёбе появился.

Саша покраснела… Алёшины слова вспомнила: я не мальчишка. И – хватит этих уроков… этих диктантов, сочинений про Пьера Безухова.

Учтиво поклонилась Бирюкову:

- Спаси Христос, Евграф Гордеевич. Только денег не надо мне, – кроме тех, что заработаны.

Бирюков вдруг усмехнулся:

- Что ж ты… строптивая-то такая. Возьми. Я знаю, как нелегко тебе – с таким повесою, как Алексей.

- Алексей Евграфович старается, – возразила учительница. – Мне идти надобно: ждёт Алёша… Алексей Евграфович ждёт, – уж время урок начинать.

В волнении не заметила Саша, как от двери кабинета Евграфа Гордеевича отпрянула Наденька…

И того не заметила, с каким любопытством Наденька смотрит ей вслед.

А Наденька смотрела и думала-гадала: и с чего бы купец Бирюков был таким щедрым с этой учительницею…

Жаль, – не видела: взяла ли Сашка деньги…

Взяла, конечно, – уверенно решила Наденька.

Наденька была вовсе не прочь, – чтоб купец Бирюков позвал её в кабинет.

Наденька знала, как надо медленно опустить ресницы, – чтоб Евграф Гордеевич понял… чтоб тут же понял он, – про то, что нравится он Наденьке…

А Вера Андреевна – подумаешь… гусыня важная, – пусть лепит на кухне вареники.

В кабинет Евграф Гордеевич Наденьку не звал.

Казалось, – вообще не замечал её.

А потом в доме появилась Сашка, учительница эта… И Бирюков чуть ли не каждый день велит, чтоб Сашка зашла к нему. Наденька решилась: будто случайно встретила Евграфа Гордеевича, когда он после ужина направился в свой кабинет. Медленно – умело!.. – опустила перед ним глаза.

Замерла: неужели… сбудется?

Сбылось.

Бирюков открыл кабинет, кивнул ей…

Устало заметил:

- На подоконник взгляни, Надежда. Пыли – впору письма писать… либо узоры рисовать.

Вот как.

Пыль, значит.

А Сашке – деньги.

За что бы?...

В 1900-е годы мальчики поступали в гимназию в девять-десять лет, учились восемь лет.

В университетах Российской Империи в те годы было, как правило, четыре факультета: историко-филологический, физико-математический, юридический и медицинский.

Девочки не могли поступить в университет. Выпускницы женских гимназий работали учительницами в земских школах, классными дамами и домашними учительницами.

Местные власти принимали решение об увольнении учительниц, которые вышли замуж. Существовало Постановление: не допускать к работе в школы на должность учительниц замужних женщин. Кроме того, был официальный запрет на вступление в брак для тех женщин, которые уже занимали эти должности – работали учительницами. Поклонникам монархии и ярым сторонникам дореволюционного строя есть о чём подумать.

Фото из открытого источника Яндекс
Фото из открытого источника Яндекс

Продолжение следует…

Начало Часть 2 Часть 3 Часть 5 Часть 6

Часть 7 Окончание

Навигация по каналу «Полевые цветы»