Мачеха всплеснула руками, насмешливо протянула:
-Скаажите-ка!.. Учительница!.. На себя посмотри! Жаль горькая… а не учительница! Ни юбки, ни платья… ни туфель! Радовалась бы, что жених нашёлся… готов взять тебя – в чём стоишь. А она – учиительницей будет работать. Сызмальства упрямою и неблагодарною была, такою и выросла.
Отец услышал мачехины слова, вошёл в горницу. Нахмурился:
-Про Панкрата говорили мы с тобою, Аграфена Ильинична. Нет моего согласия, чтоб Саша выходила за него замуж, чтоб к Фомичёвым в прислуги шла.
- Каак же!.. Она ж, дочушка твоя ненаглядная, в гимназиях училась. Где ж ей с гусями… коровами да свиньями управляться. Вот и будет твоя гимназистка в старых девах сидеть! Кому такая в жёны нужна! Панкрату надобно в ноги поклониться, – что берёт её замуж!
- За Панкрата никто не идёт – все девки и бабы вдовые знают, что с Настею Ермилиной случилось. Про гулянки Панкратовы знают… про то, как по пьянке руки распускает: одна ли его любушка бита им бывала. Вот и решили Фомичёвы, что я отдам Сашу – раз с приданым у неё не богато… – за Панкрата отдам… за их хату и хозяйство.
- И – что ж? Чем замуж, – лучше учительствовать да в вековухах сидеть?
Аграфена в досаде хлопнула дверью.
Михаил Степанович прижал дочушку к своей груди, по голове погладил:
- Не слушай Аграфену: она настрекочет, сорока… Вон, – в Донце… Не всегда и – не любую рыбу неводом поймаешь. Что ж про счастье говорить… Его не ловить, – его дождаться надо.
… К первому уроку по русской словесности домашняя учительница Александра Михайловна готовилась так, словно ей предстоял самый трудный гимназический экзамен…
Проснулась до зорьки. Долго сидела перед своим любимым девчоночьим зеркальцем: собирала густые волосы узлом на затылке… долго и придирчиво рассматривала новую причёску – похожа ли на учительскую… Снова распускала по плечам золотисто-русые волны… и сердце стучало – в неясном волнении ли?.. В предчувствии?..
Не с косою же идти – учить этого дерзкого сероглазого мальчишку, как писать сочинения!..
Быстро собрала волосы, надела новое платье – строгое, точно – учительское.
Вот только ботики легкомысленно стучали каблучками…
- Не знаю, почему… но – ждал вас, – неожиданно серьёзно, без вызывающей ухмылки признался Александре Михайловне ученик, Бирюков Алексей, которого за непослушание, неуспеваемость и дерзость исключили из гимназии…
Александра Михайловна не ответила. Не только потому, что учительнице полагается быть строгою… Не ответила – оттого, что растерялась…
Свела бровки, велела:
- Открывайте тетрадь. Сначала мы напишем диктант. Будьте внимательны.
Потом Сашенька исправляла ошибки…
Ошибок было много.
Отчего-то краснели оба: и учительница, и ученик. Словно оба в чём-то чувствовали себя виноватыми…
А когда Александра Михайловна рассказывала о творчестве Льва Николаевича Толстого, Алексей улыбнулся:
- Да знаю я, – про Андрея Болконского… про первый бал Наташи Ростовой, про Пьера Безухова… Может, – хватит на сегодня? Вы умеете кататься на коньках?
Сашенька снова растерялась:
- Умею…
А Алёшке очень хотелось, чтоб Александра Михайловна не умела кататься на коньках… Очень хотелось научить её…
-Умеете?.. Тогда почему я ни разу не видел вас на катке?
Александра Михайловна пожала плечами.
-Хотите, – вечером сходим? В городском саду военный оркестр играет, – потанцуем…
Сашенькино сердце взлетело…
А она продолжала рассказывать – то, что Алексею непременно понадобится при написании сочинения по творчеству Толстого:
- Важно понять: почему князь Андрей идёт служить в действующую армию…
Алексей положил ладонь на руку Александры Михайловны:
- Так я понимаю. Я бы тоже пошёл. Что ж – про каток-то?.. Скоро весна, лёд растает. Я ждать вас буду, – придёте?
Ещё вчера Сашенька ни за что не поверила бы, что согласится на предложение этого мальчишки – пойти с ним на каток…
-Приду… – ненадолго.
- Если хотите, – один танец.
Один танец.
На льду отражалось мягкое сияние – хоть и ранний вечер, в городском саду уже зажгли фонари. Саше казалось, что она не скользит по льду, а взлетает в Алёшиных руках… Сердце взволнованно стучало: хорошо ли это – для учительницы?.. Хорошо ли это, – вот так легко и счастливо взлетать…
Евграф Гордеевич оглянулся. Велел извозчику Гавриле придержать лошадей: Алексей?.. А с ним – это, что ли, и есть та матрёха, которой он повадился читать наизусть стихи Фета и Тютчева? Та самая… из-за которой перестал решать задачи по алгебре и по физике… и вылетел из гимназии в середине восьмого – выпускного!.. – класса?
Повеса…
Разгильдяй.
В голове – лишь девчонки.
Домашнюю учительницу для чего пригласили? Чтоб шалопай этот по каткам матрёхам своим стихи наизусть читал?..
И тут Евграф Гордеевич несказанно оторопел: Алексей держал за руку… Александру Михайловну. Учительницу.
Сомнений не было: из-под простенькой меховой шапочки выбивались лёгкие золотисто-русые пряди…
А желание сурово окликнуть сына вдруг растаяло…
Будто светлыми каплями на тополиных ветках всколыхнулась грусть.
Отчего?..
Время ли предаваться неясной грусти, – коли не за горами экзамены в гимназии… И Алексей непременно должен сдать их успешно.
-Трогай, – велел Бирюков Гавриле.
За ужином сдержанно спросил:
- Что ж… Многому ли выучился, Алексей Евграфович?
Алексей поднял глаза, серьёзно кивнул:
- Многому.
-Это… на катке в городском саду?
Алёшку батин вопрос ничуть не смутил:
- И там тоже.
Бирюков побагровел. Взглянул на жену, немногословно распорядился:
- Учительницу сменить.
Вера Андреевна растерялась:
- Сменить… учительницу?
-Да. Другую найти. Не одна же… она - учительница.
- Помилуй, Евграф Гордеевич!.. Зачем же другую, ежели Алёше понравилась Александра Михайловна?
- Понравилась?.. Изволишь знать, душа моя: я твоего Алёшу не женить собираюсь, – чтоб она ему… понравилась. Мне надобно, чтобы Алексей сдал экзамены и поступил в университет. Ему уж место приготовлено: нынче без юриста никуда.
- Так зачем же здесь другая учительница? – недоумевала Вера Андреевна. – Александра Михайловна очень славная… видно, отличницею была в гимназии.
- И какой толк – в том, что она отличницею была? Про славную – я тебе уж сказал: её не затем пригласили.
- Что ж тебя так прогневало, Евграф Гордеевич?
- Что прогневало?.. Да знаешь ли ты, что Алексей… что они с учительницею этой нынче в саду на коньках катались? Ни дать, ни взять: гимназист с гимназисткою! – Повторил: – Сменить. Завтра утром я сам ей скажу: не нуждаемся. Вели ей, Вера Андреевна, чтоб зашла ко мне в кабинет.
Алексей поднялся из-за стола:
- Скажу и я вам, батюшка: я не просил вас нанимать мне учительницу. Экзамены я сдам: сам подготовлюсь. И аттестат получу. Поэтому не утруждайте себя поисками другой учительницы. Разве вам самому надобно чему-то выучиться… Например, – как лучше и быстрее доставлять уголь с «Николаевской-Глубокой» до порта в Мариуполе.
Сестрица, Машенька, тоже вскинула на отца глаза, смело заявила:
- Не буду учиться у другой учительницы! Александра Михайловна лучше всех!
От любимого пирога с капустою Евграф Гордеевич отказался. Угрюмо сослался на дела… и ушёл в кабинет.
Алексей прав: не мешает подумать о доставке угля в Мариуполь…
Устало прикрыл глаза.
Девчонка эта…
Снова представилась её расплетенная коса.
Встряхнул головою: наваждение.
Неужто прав Старосельцев… когда оправдывает свои пламенные взгляды на Оленьку… Ольгу Дмитриевну, молодую жену горного инженера Курганова?.. Ефим Данилович виновато и сокрушённо вздыхает:
- Седина в бороду… а бес… Известно же…
Продолжение следует…
Начало Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Навигация по каналу «Полевые цветы»