Вопросы о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц, безусловно, являются одними из самых актуальных направлений законодательства в области несостоятельности (банкротства). Вопросы трансграничной несостоятельности встречаются гораздо реже, тем не менее благодаря продолжению расширения практики установления иностранного контроля за активами национальных компаний, а также установлению международных коммерческих связей эти вопросы с каждым годом становятся все более актуальными. В связи с этим возникает вопрос об исполнении таких решений.
Полноценная защита прав и законных интересов кредиторов посредством привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц при трансграничном банкротстве может быть реализована только при обеспечении принудительного исполнения соответствующего судебного постановления. При этом возникает вопрос о принципиальной возможности исполнения иностранного судебного решения в целом и решении этого вопроса применительно к ответственности контролирующих должника лиц в частности.
Как следует из п. 6 ст. 1 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве), решения судов иностранных государств по делам о несостоятельности (банкротстве) признаются на территории Российской Федерации в соответствии с международными договорами, а при их отсутствии — на началах взаимности, если иное не предусмотрено федеральным законом. Ориентир на принцип взаимности означает возможность приведения в исполнение решения суда по делу о несостоятельности (банкротстве) иностранного государства на территории Российской Федерации при условии признания на территории этого иностранного государства аналогичных решений российских арбитражных судов, принятых в соответствии с Законом о банкротстве.
Суды, сталкиваясь с необходимостью исполнения подобных судебных решений, обращают внимание на то, что Российская Федерация в настоящее время не является стороной международных договоров по делам о несостоятельности (банкротстве). В силу этого российские суды при признании и приведении в исполнение решений иностранных судов и иностранных арбитражных решений руководствуются ст. 241–246 АПК РФ, поскольку иного порядка Законом о банкротстве не установлено. При этом суды обращают внимание на то, что принцип взаимности не является общепризнанным принципом международного права, поскольку он не закреплен ни в одном международно-правовом документе универсального характера. В силу этого они требуют от заинтересованных лиц подтверждения того, что в отсутствие соответствующего международного договора российские судебные решения исполняются в государстве, суд которого вынес решение, требующее принудительного исполнения.
Наличие взаимности может устанавливаться на основе:
1) доказательств существования в иностранном законодательстве норм, предусматривающих признание и приведение в исполнение решений российских судов. В частности, суд признал наличие взаимности на основании представленных в материалы дела письма суда города Франкфурта-на-Майне, а также письма адвоката Анне Фабель компании «Адвокаты Еккерт» (Цицероштрассе, 22, 10709, Берлин), из которого следует, что признание иностранного процесса о банкротстве в Германии урегулировано параграфом 343 абзаца 1 «Закона о несостоятельности и банкротстве», в соответствии с которым иностранные процессы по делам о банкротстве признаются;
2) сведений о признании и приведении в исполнение решений российских судов на территории соответствующего иностранного государства. Соответственно, в отсутствие международного договора суд в качестве условия принудительного исполнения требует представления доказательств следования судами международному принципу взаимности в вопросе исполнения российских судебных решений. В подтверждение принципа взаимности могут быть представлены соответствующие судебные акты иностранного государства с нотариально заверенным переводом на русский язык, ссылки на источники, где они размещены (например, сайт иностранного суда), заключение специалистов о соблюдении принципа взаимности иностранными судами государства, в котором было вынесено судебное решение, с указанием конкретных прецедентов. В то же время суд отказал в признании и принудительном исполнении решения, вынесенного английским судом, указав на то, что оказание содействия арбитражному управляющему, назначенному российским судом, неравнозначно признанию судебного акта российского суда в отношении гражданина (подданного) Великобритании, постоянно проживающего в Соединенном Королевстве, где также находился бы центр основных интересов должника.
В некоторых судебных решениях можно найти апелляцию к международным договорам о партнерстве, которые прямо, не предусматривая обязанность его участников по признанию и приведению в исполнение решений иностранных судов, провозглашают обеспечение свободного от дискриминации, по сравнению с собственными лицами, доступа физических и юридических лиц другой стороны в компетентные суды и административные органы. В связи с этим следует учитывать, что Российская Федерация заключила с рядом европейских стран Соглашение о партнерстве и сотрудничестве, учреждающее партнерство между Российской Федерацией, с одной стороны, и Европейскими сообществами и их государствами-членами, с другой стороны (Корфу, 24 июня 1994 г.), в рамках которого каждая сторона приняла на себя обязательство обеспечить свободный от дискриминации, по сравнению с собственными лицами, доступ физических и юридических лиц другой стороны в компетентные суды и административные органы сторон для защиты их индивидуальных прав и прав собственности, включая те из них, которые касаются интеллектуальной собственности (п. 1 ст. 98). Эта норма международного договора корреспондирует конституционному принципу правового государства, который возлагает на Российскую Федерацию обязанность признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина как высшую ценность, а также п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и толкованию этого пункта, данному Европейским судом по правам человека в своих решениях.
Поскольку Российская Федерация взяла на себя обязательство обеспечить свободный от дискриминации доступ физических и юридических лиц государств — участников Соглашения в компетентные суды, а в соответствии с прецедентами Европейского суда по правам человека исполнение решения рассматривается как неотъемлемая часть «суда», суды полагают, что п. 1 ст. 98 указанного Соглашения должен пониматься и толковаться как предусматривающий компетенцию судов сторон этого Соглашения не только по рассмотрению споров, возникающих из предпринимательской и иной экономической деятельности, но и по признанию и приведению в исполнение решений иностранных судов сторон.
Ориентиром в подобных случаях могут служить и двусторонние соглашения, в частности Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии об экономическом сотрудничестве от 9 ноября 1992 г.
Кроме того, толкование указанной нормы осуществляется и с учетом Венской конвенции о праве международных договоров (Вена, 23 мая 1969 г.)10, участником которой является Российская Федерация. В соответствии со ст. 31 данной Конвенции договор должен толковаться добросовестно в соответствии с обычным значением, которое следует придать терминам договора в их контексте, а также в свете объекта и целей договора. Для целей толкования договора контекст охватывает, кроме текста, включая преамбулу и приложения, в том числе и любые соответствующие нормы международного права, применимые в отношениях между участниками. Стороны в ст. 2 Соглашения от 24 июня 1994 г., посвященной общим принципам, в качестве одного из них провозгласили уважение демократических принципов и прав человека, определенных, в частности, в Хельсинкском заключительном акте и в Парижской хартии для новой Европы, и определили этот принцип в качестве существенного элемента партнерства и заключенного Соглашения.
Из ст. 17, 18, 46 и 118 Конституции РФ, а также из ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г. следует, что правосудие должно отвечать требованиям справедливости и обеспечивать эффективное восстановление в правах, а судебная защита должна быть полной, что предполагает не только возможность каждого обратиться в суд, но и обязанность суда вынести справедливое и обоснованное решение, и эти положения о праве на универсальную судебную защиту подтверждены Европейским судом по правам человека в его решениях.
Некоторые суды решают вопрос о возможности исполнения иностранного судебного решения, исходя из общих начал российского законодательства, особо подчеркивая установленный Конституцией РФ приоритет международно-правовых норм над национальными, которыми, помимо прочего, закрепляются принцип международной вежливости и принцип взаимности, а также отсутствие среди исчерпывающим образом определенных в п. 1 ст. 244 АПК РФ оснований для отказа в признании и приведении в исполнение решения иностранного суда международного договора и/или федерального закона. В силу этого формальный отказ от признания и/или приведения в исполнение в Российской Федерации решения иностранного суда со ссылкой на отсутствие оснований, указанных в п. 1 ст. 241 АПК РФ, по мнению некоторых судов, будет являться прямым нарушением п. 4 ст. 15 Конституции РФ, п. 1 ст. 46 Конституции РФ, а также ряда международных конвенций и соглашений, участницей которых является Российская Федерация. Впрочем, и в этом случае они считают целесообразным оговорить, что факт признания и/или приведения в исполнение решений российских судов в соответствующем государстве является безусловным основанием для признания и приведения в исполнение в Российской Федерации решений его судов на основании общепризнанных принципов международного права — принципов взаимности и международной вежливости.
Таким образом, в большинстве случаев российские суды исходят из узкого понимания взаимности, предполагающего отказ в признании до тех пор, пока в практике судов другого государства отсутствуют решения о признании судебных актов первого, что позволяет блокировать исполнение решений судов государств, не признающих результаты российского правосудия.
* Статья подготовлена на основе диссертационного исследования автора.
Продолжение статьи читайте в выпуске журнала "Российский Адвокат" (№ 1, 2020, стр. 30-33) - ссылка здесь.
